Ким Чен Ир, руководя ансамблем, знакомится с Ко Ён Хи. Эта девушка – одна из наиболее популярных танцовщиц коллектива, хотя ее и слегка подводит ее происхождение: она наполовину японка. Ее родители приехали вместе с ней в Корею, когда ей было восемь лет от роду. После установления в Северной Корее нового политического режима все, в чьих жилах течет хоть немного японской крови, всячески дискриминируются, и их даже и близко не подпускают к органам власти. Однако девушка знает, как привлечь к себе внимание «мэтра», который частенько приходит посмотреть на то, как она репетирует. Ее изящные черты лица и фарфорово-белая кожа не остаются незамеченными. Она высокая, стройная, с фигурой гимнастки. Но это еще не все. «О ней хорошо отзывались, потому что танцевала она замечательно, да и вообще, находясь на сцене, излучала много обаяния», – вспоминает одна из тех, кто танцевал вместе с ней в ансамбле.
Как-то раз утром одна из танцовщиц узнает, что ее – непонятно, по какому признаку – отобрали вместе с Ко Ён Хи для участия в каком-то особенном представлении. Вечером того же дня самых лучших танцовщиц собирают в большом репетиционном зале. Им выдают костюмы, в которых им предстоит участвовать в этом загадочном представлении. «Этот бледно-розовый костюм представлял собой нейлоновое платье, доходившее внизу до щиколоток. У него не было рукавов, лиф был скроен очень откровенно, и вообще оно сильно отличалось от национальных костюмов, в которых мы привыкли выступать».
Поступает приказ: они должны быть готовы к шести часам вечера. В указанное время Ко Ён Хи и ее партнершу привозят на автомобиле в дом, в который обычно приглашает гостей министр иностранных дел. Танцовщицам наконец-то говорят, что от них требуется: «Вечеринка, в которой вы будете участвовать, подготовлена для «Товарища Руководителя» Ким Чен Ира. […] Вы сделаете все, что только сможете, для того, чтобы ему было приятно». А еще им дают строгие инструкции: «Не забудьте, что эта вечеринка должна быть тайной, известной только тем, кто в ней участвовал. Обо всем том, что вы увидите и услышите, не должны узнать посторонние». Когда они заходят в танцевальный зал, у них едва не открываются от удивления рты. На всех четырех стенах висят зеркала, окон нет. От роскошных люстр исходит тусклый цвет. Затем у одной из стен танцовщицы замечают маленькую и очень низенькую деревянную сцену, на которой им и придется выступать. Им передают маленький листочек, на котором указано, какие гости будут присутствовать в этом необычном концертном зале и где именно они будут сидеть.
В восемь часов вечера появляется Ким Чен Ир. На нем – традиционная серая коммунистическая униформа. Впрочем, есть в его внешности и одна бросающаяся в глаза особенность: «Обувь на очень высоком каблуке – возможно, в связи с тем, что роста он был небольшого». Когда он садится на почетном месте, расположенном прямо перед сценой, все поднимаются и начинают громко аплодировать. Едва усевшись, он поворачивается к хореографу, руководящему танцовщицами, и спрашивает его, кто эти две милашки. Вскоре их беседа прерывается музыкой. Всеобщее внимание приковывают к себе юные танцовщицы. «Ансамбль «Пэкту» состоял из юных красавиц, возраст которых, похоже, не превышал двадцати лет. Их невысокий рост и изящный силуэт подчеркивали длинные серые платья и голубые шляпки», – рассказывает уже упоминавшаяся выше танцовщица.
Вскоре на столы начинают ставить различные лакомства, от одного красочного вида которых всем становится еще веселее. Гости много едят и пьют, все начинают оживленно разговаривать. Когда выступление заканчивается, Ко Ён Хи вдруг слышит нечто такое, что заставляет ее напрячься: она узнает провокационные слова запрещенной южнокорейской песни, за прослушивание которой вообще-то сажают в тюрьму. Однако все гости почему-то беззаботно веселятся, и даже сам Ким Чен Ир то и дело повторяет: «Прекрасно, прекрасно!» Ко Ён Хи и ее коллеге неожиданно говорят, что им предоставляется честь подать бокал «Товарищу Руководителю». Ким Чен Ира интересуют прежде всего ножки юной Ко Ён Хи, и он впивается взглядом в нижнюю часть ее красивого платья. И вдруг замечает, что на нем есть пятнышки крови.
– Откуда здесь эта кровь?
– У меня на колене бородавка, и во время выступления она треснула.
– Это та кровь, которая бывает только у женщин?
– Нет, это совсем другое. У меня на колене бородавка… Во время представления…
Девушка, перепугавшись, не может произнести больше ни слова. Один из гостей, уже успев захмелеть, начинает громко смеяться: «В самом деле? Кто бы мог подумать!» Ким Чен Ир теряет интерес к Ко Ён Хи. Он ограничивается тем, что благодарит ее и обращает свой взор на ее напарницу.
Наступает очередь другого ансамбля выступать на сцене. Ко Ён Хи с удивлением смотрит на то, как этот ансамбль танцует. «Их выступление нельзя было назвать танцем. Оно состояло из одних лишь неприличных движений. Они то изгибали в такт музыке свое туловище, то поднимали ногу так высоко, что было видно их трусики. Они то и дело совершали резкие движения, при которых обнажались их груди… Я посмотрела на лицо Ким Чен Ира. Он широко улыбался и, казалось, был очень доволен».
Этот бесстрашный руководитель приглашает Ко Ён Хи и ее напарницу потанцевать с ним. «Станцуйте для меня замечательный танец из «Юной цветочницы»», – с игривым видом просит он. Когда они, выполняя его просьбу, начинают совершать танцевальные движения, «Дорогой Руководитель» – к их превеликому удивлению – быстрым шагом заходит на сцену. «Станцуйте танец гибискуса!» – просит он, показывая лично, как нужно танцевать, с увлеченностью настоящего педагога.
Несколькими месяцами позднее Ко Ён Хи перемещают в иерархии ансамбля на более высокое место. А еще ее – как «юную талантливую танцовщицу» – поощряют поездкой в Японию. Один из высокопоставленных чиновников, участвовавших в этой поездке, вспоминает, что «ее поездка в Японию была подарком Ким Чен Ира. Он сказал ей, чтобы она съездила в страну, в которой родилась, и купила там себе то, что хочет. Отношение к ней было очень почтительным, и те, кто находился рядом с ней, очень нервничали и старались ей не перечить»[337].
Летом 1979 года наконец реализуются замыслы, возникшие у Ко Ён Хи несколькими годами раньше. «Как-то раз она перестала появляться, и мы узнали, что она и Ким стали жить вместе», – вспоминает ее напарница по танцам. По словам личного повара Ким Чен Ира, флирт между ними начался «за рулем автомобиля». Ким Чен Ир приехал за Ко Ён Хи в дом, в котором располагался ансамбль, и затем всю ночь катал ее по городу на своей гоночной машине под корейскую музыку[338]. Ко Ён Хи, с ностальгией вспоминая об этой встрече, часто поет своему шеф-повару Кендзи Фудзимото шлягер этого – 1979-го – года, который начинается словами в стиле девической романтики: «Дождь заставляет меня думать о нем…» Вскоре у Ким Чен Ира и Ко Ён Хи рождаются два мальчика, а позже девочка.
Однако женщины из семейства Сон – ближайшие родственницы Сон Хе Рим – с осуждением относятся к его сожительству с этой женщиной. «Она страстно ждала его в течение десяти лет, – вспоминает Сон Хе Ран. – Ко Ён Хи… Тот факт, что все знали о ее японском происхождении, ставил под сомнение легитимность пребывания у власти революционной семьи Ким, родившейся из священной горы Пэкту».
Память о Хе Рим становится уж слишком обременительной. Чен Ир начинает относиться подозрительно ко всем тем, кто был так или иначе связан с его первой любовью. Как-то раз утром его агенты врываются в жилище танцовщицы, которая была ее лучшей подругой в школе. Они отвозят ее и всех ее домочадцев в печально известный концлагерь Ёдок. Ее родители умрут там от недоедания, а ее девятилетний сын утонет, пытаясь напиться из реки. После девяти лет пребывания этой танцовщицы в лагере Ёдок ей наконец объяснят, почему она туда попала: «Один охранник сказал мне: “Сон Хе Рим не является женой Ким Чен Ира и у них нет детей. Это все ничем не обоснованные слухи. Если ты будешь утверждать обратное, тебе этого никогда не простят”»[339].
