Однако долгая разлука между Слобо и Мирой невозможна, и вскоре Мира приезжает на две недели к мужу в Америку в составе туристической группы. Она посещает Нью-Йорк и Ниагарский водопад. Поглазев на нью-йоркскую суету и на бурление ниагарских вод, она заявляет: «Цивилизация, в которой не знают Достоевского […], мне понравиться не может». Дети Слободана с нетерпением ждут возвращения отца, завоевавшего немалую известность благодаря своим достижениям. Слобо не скупится на подарки для Марии и Марко. Мира с гордостью ставит на свой ночной столик фотографию, на которой Слободан запечатлен рядом с могущественным Дэвидом Рокфеллером.
«Атмосфера нашей жизни не очень отличалась от общей атмосферы, в которой жил мир», – полагает она. Однако вкусы четы Милошевичей все же изменились – и существенно – по сравнению с тем периодом, когда они еще только начали встречаться в тихом городке Пожаревац. Мира увлеклась средневековой музыкой. Слободан не упускает возможности послушать «Темную ночь» – популярную русскую песню, написанную для кинофильма «Два бойца», ставшего классическим произведением советского кинематографа. В его репертуаре, однако, не одни лишь русские песни: у себя дома он зычным голосом поет также французские и народные сербские песни.
В области литературы вкусы супругов отличаются. «Он предпочитал американскую литературу, а особенно американскую литературу второй половины XX века», – вспоминает Мира. Она же обожает русскую классику, которая ассоциируется у нее с «благородством и величием души, понять которые могут только славяне […]. Иррациональная эмоциональная жизнь и отсутствие равновесия между разумом и чувствами – это самое что ни на есть славянское». Она упрекает супруга за то, что он заставил ее изучать социологию, а не литературу, к которой ее тянет и умом, и сердцем.
Вкусы Слободана более заурядные. Он почти не проявляет интереса к шикарной и модной одежде, автомобилям, дорогостоящим украшениям. Зато ему очень нравится выпить после работы хорошего виски и выкурить при этом небольшую сигару. Еще он обожает продукты моря, которыми славится Югославия и к которым он умеет подобрать подходящее сухое белое вино. Что касается мяса, то он не устоит перед жареным ягненком и поросенком на вертеле. Однако что нравится ему больше всего, так это есть все это в хорошей компании. Мира, предпочитающая разглагольствовать о той классовой борьбе, которая будет, судя по всему, происходить в начале XXI века, отнюдь не отличается чревоугодием. Особенно ей нравятся веселые компании, которых как раз не любит ее муж. «У них были очень разные вкусы, – вспоминает Душан Митевич, дядя Миры. – Когда они были вместе, угодить им обоим одновременно было почти невозможно. Угостить ее чем-то – задача весьма сложная, потому что человек она очень тяжелый».
Когда Слободан становится банкиром, у четы Милошевичей начинается новая жизнь – богатая с материальной точки зрения и изысканная с точки зрения художественной. Время внутрисемейных разногласий далеко позади, Мира теперь – состоявшаяся в жизни супруга и мать. Успехи, которых добился Слободан, позволяют ей начать подумывать – не в ущерб своему самолюбию – о нормализации отношений с Момой. Все более-менее близкие родственники Момы Марковича собираются вместе, чтобы отметить день рождения этого «почтенного старца», которому исполняется шестьдесят восемь лет. Встреча эта, однако, не такая теплая, как планировалось. «Мария была еще подростком, но уже была очень сильно избалована, – вспоминает Любица Маркович. – На ней много косметики, на пальцах – золотые кольца. Она вела себя невежливо и даже не знала имен всех своих ближайших родственников».
Полное восстановление отношений с теми, с кем Мира была разлучена с раннего детства, оказывается невозможным. Из бывшей сироты нельзя сделать образцовую дочь. Встречи с отцом поэтому происходят нечасто – примерно раз в полгода, – и Мира всегда немного нервничает в присутствии Момы. Любица без особой радости ждет, когда она – раз в полгода – должна отправиться в гости к своей сестре. «Эта встреча была очень холодной. Мне не нравилось туда ходить, потому что я там чувствовала себя неловко. Мой отец и Мира часто ссорились».
Она объясняет, какие на то были причины: «Милошевич начинал свою политическую карьеру, и мой отец его критиковал. Мира не могла этого вынести, и она частенько едва не пускала слезу». С точки зрения Миры, никто не имеет права критиковать Слобо – ее надежную опору. Возможно, у него и есть недостатки, но он ведь единственный, кто ее никогда не бросал. Бесконечные споры Слободана и Момы действуют ей на нервы, и у нее даже появляется своего рода мания по части гигиены. «Она очень не любила здороваться за руку, потому что после этого ей приходилось протирать свои ладони спиртом», – вспоминает Любица.
Что бы там ни думали Марковичи, Мира всячески поддерживает политику, проводимую Милошевичем. Статус банкира-международника дает Слободану возможность обзавестись знакомствами, при помощи которых он поднимается по иерархической лестнице внутри Союза коммунистов Югославии. В роли его «крестного отца» при этом выступает не кто иной, как Иван Стамболич, в котором все видят будущего руководителя Югославии. Быстро шагая вверх по ступенькам, Слободан, к всеобщему удивлению, в 1984 году становится председателем белградского горкома Союза коммунистов Югославии, хотя ранее он был вроде бы всецело занят своей карьерой в сфере финансов.
Век левого движения и… женщин
Мира тем временем, пользуясь своим положением в университете, налаживает собственные связи посредством участия в бесчисленных конференциях и встречах иностранных делегаций. Также она пишет научные статьи, в которых излагает свои твердые марксистские – хотя и отнюдь не догматические – взгляды.
Ее стремление к свободе заключается прежде всего в обновлении отношений между мужчинами и женщинами, о которых она очень любит поразглагольствовать. Она выступает за открытый и толерантный феминизм, полагая, что нужно просто уравнять роли мужчин и женщин как в обществе в целом, так и внутри каждой семьи: «Феминизм возник как реакция на положение, в котором исторически оказалась женщина, и он не предполагает – по крайней мере, в своей сущности – агрессивного отношения к мужчинам. Как раз наоборот»[227]. По мнению Миры, «XXI век будет веком левого движения, науки и женщин». Доктор Маркович в свое время настояла на девичьей фамилии, являющейся, по ее мнению, важнейшим атрибутом ее индивидуальности наряду с национальностью, гражданством и датой рождения. Она не отвечает на письма, которые адресованы ей как «госпоже Милошевич». Слободан не возражает, заявляя, что никогда не женился бы на женщине, которая захотела бы сменить свою фамилию. В понимании Миры, сохранение женщиной ее девичьей фамилии – это не прихоть, а нечто весьма символическое: «Женщина, которая хочет взять себе фамилию мужа, никогда не будет личностью»[228]. Она также считает хорошим тоном, обращаясь к человеку, использовать не его фамилию, а слово «товарищ», и любит, когда к ней обращаются именно так.
Будучи убежденной марксисткой, Мира настойчиво борется за искоренение сохранившихся с далеких времен проявлений эксплуатации и притеснения слабого пола. «Эксплуатация женщин – самая долгая, самая жестокая и самая аморальная форма «порабощения человека человеком». Она является более аморальной, чем другие формы эксплуатации, потому что противоречит самым прекрасным человеческим эмоциям и чувствам»[229]. По ее мнению, так называемый сильный пол взял женщин под свою «опеку» на том основании, что дамы якобы «экономически зависят» от мужчин и «эмоционально привязаны к ним». К счастью, благодаря феминизму, пропагандируемому ею, Мирой Маркович, подобная форма несправедливости будет устранена. Если же мужчины будут сопротивляться, то «биология – или, точнее, природа – все равно скажет свое слово». Хотя Мира и далека от феминистских требований отмщения, ее собственный феминизм все же учение воинствующее, и она, похоже, полагает, что женщины будут отомщены за века эксплуатации. «Мужчины постепенно становятся слабым полом. Они легче заболевают, умирают раньше, они более уязвимые, они плохо переносят критику, они впадают в депрессию из-за материальных потерь и политических провалов. Когда они уходят на пенсию, они быстро стареют, а их авторитет падает».
