— И что? — спросил он, ожидая продолжения.

— Я уже сказал, их ищут, но… Короче говоря, ты можешь сам заняться ими. Тебе, с твоими возможностями, даже Челентано в подметки не годится…

«Так что, Челентано — тоже киллер? — подумал Иван, подловив прогово-рившегося Кира на слове. — Ну и компания!»

— Ты что предлагаешь? Я, что, должен убить их?

— Нет, встретиться и предложить чашечку кофе! — раздраженно произнес Кир. Его лицо заострилось, приобретая хищный и отталкивающий вид. Иван никогда бы не подумал, что Кир может быть таким.

— Конечно, с ними надо кончать! Раз мы вляпались в это дерьмо, надо самим и выбираться! Кончай ломаться, Иван, ты сделал это один раз, и даже не один, ты же рассказывал… так что закончи это дело. Лады? И, кстати, работа твоя будет оплачена. Очень хорошо оплачена! Будешь жить нормально! Не так, как сейчас.

Иван молчал, переваривая услышанное. Ему предлагали стать наемным убийцей. Его друг!

— Деньги передам тебе я, — продолжил Кир. — Ты пойми: эти отморозки не толь-ко нам жить мешают, они многим дорогу перешли. Я занимаюсь бизнесом, а они грабят и убивают, понимаешь! И не думай, что тебя замучит совесть — этим коз-лам давно бы лоб зеленкой намазали, если б поймали!

— Я не хочу, Кир, — сказал Иван. — Я не стану этого делать.

— Ну… Ну, ты идиот! — распалился Кир. — Тогда сиди и жди, когда они к тебе придут! Жди, когда меня прикончат, и это будет на твоей совести! — Кир вскочил, потрясая перед Иваном вытянутым пальцем. — Ты забыл, как Алхаз тебе пушку ко лбу приставлял? Он бы выстрелил, не подпиши я эти бумаги! И где бы ты был сейчас?! А знаешь, чего мне это стоило? Думаешь, подписал и все? Я людей под-ставил, которые за мной стоят! Ты не представляешь, сколько стоит эта подпись! А что мне было делать? — Кир сел, налил рюмку, переливая за край, и залпом вы-пил. Скатерть покрылась мокрыми пятнами. Иван смотрел на них: ему казалось — это пятна крови.

— Что мне сказать этим людям? — спросил Кир.

Иван видел: сейчас Кир не играет. Ему действительно хреново. Глаза бле-стят, рот дергается. Он никогда не видел такого Кирилла.

— Скажи, что тебя заставили.

Кир вымученно улыбнулся:

— Для них это не ответ. У меня выхода нет. Я должен вернуть бумаги, либо кон-чить Алхаза, пока он их в дело не пустил…

Иван опустил голову. Он не хотел смотреть на товарища и вообще не хотел его видеть. Да, может быть, я замешан в этом. Но я не буду убивать!

— Уходи, Кир!

— Чего?

— Иди к черту! Ищи себе другого… исполнителя.

— Блин, дурак ты, Иван! Подумай!

— Не хочу ничего думать! И не хочу ничего делать! Понял? Катись к черту! — по-вторил Иван. Он встал из-за стола и не смотрел на друга, давая понять, что разго-вор окончен.

— Ладно, — Кир встал и направился к двери. — Дурак ты, Иван, ну и дурак! Тебе такое дело предлагают: и жизнь спасешь и бабки заработаешь! А тебе на все пле-вать! И на мою жизнь тоже!

Кир остановился в дверях:

— Ты — слабак, Иван! Ты просто завидуешь мне, думаешь, какой ты правильный и честный! А сам немного пошевелиться не хочешь! Тюфяк! Сумей хоть раз посметь! Будь мужиком, рискни — и все у тебя будет! Или останешься неудачником, кото-рый бабу удержать не может!

— Пошел на хер отсюда! — выкрикнул Иван. Он еле сдержался, чтобы не заехать Киру в морду.

— Не хочешь ничего делать? Тогда они все сделают за тебя! — Кир ушел, хлопнув дверью. Слово «они» неприятно хлестнуло Ивана. Кир имел в виду бандитов, а Иван думал о воронах. Что, если они возьмутся за это сами?

День прошел в раздумьях. Иван никуда не выходил, лишь спускался в бу-лочную на первом этаже дома. Надо искать работу, но нет желания куда-то дви-гаться и с кем-то разговаривать. Иван поставил кассету с «Кино» и слушал, допи-вая принесенную Киром бутылку.

— Ты чего смурной, Ваня? — спросил сосед, встретив Ивана в коридоре. В послед-ние дни Иван часто видел его навеселе, и сейчас от Миши пахло спиртным.

— Да так, настроения нет.

— Пойдем ко мне, у меня праздник: племянник родился, а пригласить некого. Же-на и та… ушла куда-то. Пойдем, морячок! — он настойчиво хватал Ивана за плечо, и тот понял, что выкрутиться не удастся. Идти не хотелось, но отказаться он не мог.

Прежде Иван не бывал у них в комнате, вернее, бывал, когда здесь жила Наталья Сергеевна. Теперь все не так. Секретер с книгами, большой цветной те-левизор, в углу раскладной диван, красивые светло-сиреневые обои и огромная модель парусника под стеклом. Стоявший у окна стол украшала литровая бутылка «Синопской», окруженная тарелками с закуской.

— Садись, — Ивана усадили на стул и пододвинули огромное блюдо с холодцом. — Вот, закусишь.

Бутылка была початой. Дядя Миша ловко разлил водку по рюмкам и по-смотрел на Ивана:

— Ну, морячок, как говорится, за новорожденного! Пусть растет большой!

Выпили по первой.

— Как дела-то? — спросил сосед, пододвигая к Ивану банку со шпротами. — Заку-сывай, вот.

— Ничего, — сказал Иван. Рассказывать о проблемах не хотелось. Зачем портить людям праздник? Когда тебе хорошо, кажется, что всем хорошо.

— Я смотрю: ты все время дома. В отпуске?

— Я не работаю пока. Думаю, куда устроиться.

— Хочешь, водителем в наш парк устрою? У нас хорошо зарабатывают.

— Да у меня прав нет.

— Курсы окончишь. Я помогу! Ты парень нормальный, я же вижу. А у нас такие балбесы крутятся… Что за народ! Даже гайку не выпросишь. Жлобы!

Дядя Миша разлил еще.

— Ну, давай!

Иван подумал: здорово, когда нет Марии. В квартире как-то уютней и спо-койней становится. Она бы не дала вот так сидеть здесь и пить с ее мужем.

— Ты, Ваня, не обижайся на Марию, что она гундит, и все такое, — сосед словно читал мысли. — Ей тяжело, завидует она молодым.

Дядя Миша поковырялся вилкой в холодце, выудил кусочек вареной мор-ковки и сунул в рот.

— Ты не обижайся.

— Я и не обижаюсь.

— Ну и правильно. Что б ты понимал в семейной жизни.

Сосед уже набрался и не попадал вилкой в банку со шпротами, но говорил внятно и логично:

— Ты, Ваня, не знаешь. У нее ведь ребенок умер…

Иван не знал, что говорят в таких случаях. Вернее, знал, что говорят обыч-но, но банальные до отвращения фразы: «мне очень жаль» или «извините, не знал», вызывали тошноту. Правильнее всего промолчать, ведь любое утешение глупо, ибо все уже случилось.

— Ваш? — спросил Иван, воспользовавшись паузой.

— Не мой, — сказал дядя Миша, доливая остатки водки в стаканы. Иван хотел ска-зать, что больше пить не будет, но потом решил: ладно, выпью, да лягу спать.

— Ее ребенок. Вот она и мучается. Если бы он вырос, то был бы… как ты. Чуть помладше.

Они допили бутылку, и сосед поставил ее на пол. Бутылка стоять не хотела, постоянно падая. Дядя Миша устал с ней бороться и махнул рукой, а потом ногой, загнав ее под стол.

«Хороший у меня сосед, — думал Иван, ворочая тяжелевшими мыслями. — Отличный мужик! С ним хоть в разведку, хоть куда… А что, если рассказать? Он жизнь повидал, знает, что к чему…» Иван открывал рот, пытаясь начать исповедь, но дядя Миша не слушал, вещая почти непрерывно. О жене, о семейной жизни, о работе и порядком доставших жлобах… Пока в комнату не вошла Мария. На ее щеке красовался здоровенный пластырь. Она посмотрела на Ивана. Он вскочил и протиснулся мимо нее в коридор:

— Извините.

За спиной он услышал звук пощечины. Иван быстро прошел к себе и вклю-чил телевизор погромче. Он ничего не понимал в семейной жизни.

Несмотря на хмель, спалось плохо. Промаявшись полночи, Иван все же за-снул и проснулся почти в полдень. Попил чаю и, чтобы отвлечься от дурных мыс-лей, снова включил телевизор, забравшись с пультом на диван. Веселенькие пе-редачки раздражали, песни тоже. О рекламе и говорить не приходилось. Иван крутил каналы по кругу, пока не увидел знакомое лицо. Человек из бара, которого он спрашивал, как быть с даром, сидел напротив ведущего и что-то говорил. Иван нажал на громкость, но звук не усиливался — пульт барахлил. Иван подбежал и сделал звук громче.