Раздавшееся из-под ног шипение заставило подпрыгнуть и шарахнуться в сторону. Черт, опасно здесь, змей еще нехватало!

Да ведь у него есть вороны! Можно призвать одного, и тот покажет дорогу. Но звать птиц не хотелось. И странно, что уже давно он не видел ни одной, а ведь здесь их края, их дом. Будто они не хотели, чтобы он дошел до Гати, и скрывались в верхушках деревьев, презрительно и грозно наблюдая за ним.

Внезапно он почуял присутствие. Кто-то за ним наблюдал. Иван задрал го-лову, но вверху никого не было, лишь стремительно темневшее небо быстро за-глатывало верхушки сосен. Он обернулся. Никого. Но ощущение нарушенного одиночества оставалось. Иван заметил фигурку, мелькнувшую меж деревьев.

— Эй!

Фигурка исчезла. Иван двинулся следом, ускоряя шаг, пока не сорвался на бег, но человек маячил впереди, не давая приблизиться. Ивану показалось, что это — девушка. Ева! Кто же еще? Что ей нужно?

— Э-эй! Ева? — крикнул он и заметил, что лес поредел, а впереди просвет. Он вы-скочил на опушку и, ожидая увидеть болото, замер: он вышел к Жабинке! Он хо-дит по кругу! Вот дерьмо. Идти искать болото сил не оставалось, и Иван побрел к шоссе, обещая, что завтра начнет поход из Подгородского, оттуда точно не заблу-дится. Потом вспомнил, что в гостиницу возвращаться нельзя — мест там нет… Что ж, заночуем под открытым небом. Все-таки лето, не замерзну, подумал Иван, оглядываясь в поисках подходящего стога или сарая. И увидел Еву, стоявшую у калитки.

Она смотрела так, словно ждала его давно. Будто знала, что он вернется этой дорогой.

— Вам, наверно, негде ночевать? — сказала она, когда Иван поравнялся с калит-кой. — Заночуйте у меня.

— Мне есть где ночевать, — соврал Иван, проходя мимо.

— Врете! — крикнула она вослед.

— Вру! — согласился Иван, упорно шагая прочь.

— Это я вас в лесу запутала! — прозвучало вослед.

Иван остановился. Повернулся и подошел к ней. А ведь он чувствовал, что это она! Но как она смогла? Вновь бабушкины гены?

— Зачем? — спросил он.

— Чтобы вы не делали идиотских поступков!

— Чего? — оторопел Иван. Такой наглости он не ожидал.

— Бабушка знала, что вы придете! — добила она.

— Чего? — как попугай повторил Иван. — То есть как?

— Заходите, я все расскажу, — она распахнула калитку, — я же знаю: вам некуда идти. А болото подождет.

— Перед смертью бабушка сказала, что вы придете, — Ева смотрела пристально и спокойно, словно говорила об обыденных вещах. — Она могла видеть будущее.

Иван стоял у дверей, ожидая, что еще скажет хозяйка. Он был персонажем дьявольской игры, где многое предопределено. Возможно, и его жизнь. Мистика сложившейся ситуации будоражила воображение и расщепляла чувства. Сознание плыло и тонуло, цепляясь за осколки реальности.

— Садитесь! — сказала Ева. — В ногах правды нет.

Он бухнулся на лавку.

— Это невероятно! — проговорил Иван. Спокойно сидеть он не мог, и возбужден-но вскочил на гудевшие от усталости ноги. — Ведь два дня назад я даже не соби-рался приезжать сюда, а теперь ты говоришь, что я должен был прийти! Чертов-щина какая-то! Откуда ты взялась, Ева?

— Бабушка сказала, что ты придешь, и ты пришел, — Ева смотрела странно, с ка-кой-то грустной надеждой, словно чего-то от него ждала… Что-то кольнуло Ивана изнутри:

— Ты что, ждала меня здесь?

— Да, — кротко ответила она.

Иван замолчал, слушая, как за окном поют сверчки. Последние события по-ходили на сказку. «А разве не сказка вся моя жизнь? — подумал он. — Разве я не повелитель воронов? И ты еще удивляешься?»

— И сколько ты ждала?

Вопрос повис в воздухе. Иван понял: ответа не будет. И ладно.

Хозяйка прошлась и задернула старые выцветшие занавески. Ее плавные движения завораживали Ивана, наполняя комнату потоками чего-то, чему он не знал названия. Но чувствовал и кожей и сердцем.

— Можно вас на «ты» называть? — повернувшись, попросила она. Иван кивнул. Конечно. Ему никогда не нравились официальные «выканья». Можно и на «ты» го-ворить вежливо и прилично.

— Тогда слушай. Ни моя мама, ни тетя не хотели быть ведьмами, не хотели пере-нимать бабушкино умение. Это тоже и дар и проклятие. Только я согласилась. Ба-бушка учила меня колдовать с тринадцати лет. Тогда я узнала легенду о Вороно-вой Гати. О воронах и змеях…

— О воронах и змеях? — переспросил Иван.

— Это касается тебя и меня. А ты ее не знаешь? — удивилась она.

— Знаю то, что говорили мальчишки в деревне.

— Это детские сказки. Я расскажу, как было на самом деле.

Ева говорила, и Иван вспоминал. Именно вспоминал, потому что с каждым ее словом в голове оживали картины случившегося сотни лет назад.

В давние, очень давние времена, когда слуги распятого бога еще не добрались до этих мест, жили здесь многочисленные племена кривичей. Жили родами, и каждый род поклонялся своему покровителю.

Род Воронов был славнейшим. Великие воины, удачливые охотники и грозные колдуны считали за честь породниться с ним. Так думал и молодой витязь, присмотрев себе жену из рода Змей. Но девушка любила другого. Ее отец не мог отказать Ворону, и отдал дочь. Но та сделалась холодною, как змея, и не было у витязя радости. И тогда, зная, кто его соперник, Ворон нашел его и убил.

Узнав о гибели любимого, девушка принесла себя в жертву лесным духам, отдала им свою кровь и прокляла Воронов. С той поры ни один мужчина-«ворон» не мог успокоиться после смерти, и души их вселяются в лесных птиц или бродят неприкаянными на болотах. Они мучаются и страдают, и только свежая кровь на время облегчает их боль.

Вороны, племя сильных колдунов, не остались в долгу и прокляли род Змеи. С тех времен ни один мужчина не оставался надолго с женщинами-«змеями».

Это было начало вражды двух родов, переросшей в войну без пощады. Совет кривичей призвал Змей и Воронов прервать кровопролитие, но призывы уже не действовали. И те и другие клялись отомстить и истребить врага под корень, только тогда проклятие исчезнет. Из-за длящейся веками вражды оба рода измельчали и обезлюдели, и потомки их рассеялись по свету…

— Значит, я Ворон, а ты Змея? — спросил Иван.

— Да.

— И ты тоже проклята?

— Да.

Иван смотрел на Еву. Он верил ей, потому что видел все своими глазами и глазами воронов. Выходит, они оба в беде.

— И… что нам делать? — он сказал «нам», и девушка не поправила его.

— Когда бабушка умирала, — тихо сказала она, — она рассказала мне еще кое-что. В сорок первом году последний из «воронов» жил на болотах в избушке лесника. Возможно, он и был лесником… А в лесу прятались партизаны. Бабушка хотела убить последнего Ворона и сказала немцам, что там партизаны. Пройти через Гать она не могла и провести немцев тоже. Тогда фашисты разбомбили Гать…

— Она думала, что убьет последнего «ворона», и проклятие исчезнет. Так говори-лось в легенде. Но оно не исчезло. Ни один мужчина не остался с нами. Бабушка прожила всю жизнь одна, тетя… И мама тоже. Бабушка не понимала, почему, она чувствовала, что убила того Ворона! Пока к ней не привели тебя. И тогда она очень испугалась!

— Чего? — спросил Иван, воспользовавшись паузой.

— Разве не понятно? Она поняла, что проклятье сильнее смерти. И будет пресле-довать нас всегда. Ты знаешь, она ведь хотела убить тебя.

Иван оторопел.

— Она убила бы…

— Ребенка? Может быть. Она хотела счастья своим детям, понимаешь, своему ро-ду, хотела победить проклятье.

— Настоящая ведьма! — зло проговорил Иван.

— Да. Я же говорила, — спокойно сказала Ева-Ядвига, ничуть не обидевшись.

— Подожди. Что-то здесь не то… — Иван задумался, подбирая нужные слова. — Ведь сейчас потомков Воронов и Змей тысячи. Любой из них может продолжить месть! И война будет длиться вечно!