– На кого?

– На душегуба. Как мы ему труп девушки предъявлять будем!

– Нет, нет, благодарю... Отвезите меня домой, пожалуйста.

– Само собой, товарищ Мессинг. Еще раз от всей души благодарю вас.

Они пошли к “эмке”. Майор Дудко твердил на ходу:

– А над моим предложением подумайте, товарищ Мессинг. Я с начальником угро Минска сам поговорю. Честное слово, мы бы с вами...

– Нет, нет, благодарю, – поспешно ответствовал Мессинг. – Мне нравится моя работа...

Залы в Минске были небольшие, с бедным убранством, и совсем не походили на те европейские и американские, где Мессингу доводилось выступать. Публика одета бедно, много военных – здесь и там видны гимнастерки. Над сценой растянули кумачовый плакат: “ИСКУССТВО ПРИНАДЛЕЖИТ НАРОДУ”. На самой сцене стояла большая черная доска, и на козырьке лежал большой кусок мела.

– Прошу вас, товарищи, – громко проговорил стоящий у доски Мессинг. – Есть желающие задать мне задачу? На умножение, на деление! Любые числа! Не стесняйтесь!

И вот зале поднялся паренек в вельветовой курточке, взошел на сцену, взял мел в руку и написал на доске: “77986945 умножить на 1429426”.

– Ну что ж, задали вы мне задачу... – сказал Мессинг, улыбаясь. – Попробуем умножить...

Лицо его стало серьезным и напряженным. Он закрыл глаза и через минуту ответил чуть изменившимся голосом:

– Это будет... 111 476566843570!

Паренек записал на доске ответ Мессинга.

– Пожалуйста, принесите арифмометр! – обернувшись к кулисам, попросил Мессинг.

Вышел ассистент – тучный мужчина в темном костюме – и подал Мессингу большой тяжелый арифмометр “Дзержинец”. Мессинг взял его и тут же отдал пареньку:

– Обращаться с арифмометром умеете?

– Умею, – паренек деловито осмотрел машинку, установил нужные цифры и покрутил ручку. Посмотрел результат и восхищенно сказал: – Все правильно... Здорово.

– Повторите громче, пожалуйста, – попросил Мессинг.

– Все правильно! – громко сказал паренек.

В зале захлопали, многие переговаривались, обсуждая ответ Мессинга и его способность так мгновенно умножать в уме.

– Кто еще желает заказать числа? – спросил Мессинг.

В зале встала женщина в темном, мужского покроя костюме, медленно поднялась на сцену, подошла к доске и, взяв кусок мела, написала:

“Извлеките квадратный корень из числа 131133067129”.

Написав, женщина молча уставилась на Мессинга.

– Сейчас попробуем... – сказал Мессинг. – Это будет 362123.

– Правильно, – улыбнулась женщина. – Я, как учительница математики, ставлю вам пятерку.

– Это для меня самая дорогая пятерка в жизни, – поклонился ей Мессинг и снова обратился к залу: – Еще есть желающие?

Зал долго аплодировал, медленно успокаиваясь. Наконец стало тихо.

– А я хотел бы спросить вас о другом, товарищ Мессинг, – поднялся высокий молодой человек в очках, по виду студент. – Что касается телепатии, тут более-менее понятно. Материалистической философии телепатия не противоречит и даже вполне объяснима...

– Буду весьма признателен, если вы объясните и нам всем, – проговорил Мессинг, обведя рукой зал.

– Телепатия существует и у животных. Собака собаке взглядом говорит куда больше, чем человек человеку при помощи слов. Энергия мозга, посылаемая одним объектом другому, встречается с энергией другого мозга. Они смешиваются, и происходит обмен информацией, поскольку энергия – это, ко всему прочему, еще и информация. Я правильно рассуждаю, товарищ Мессинг?

– Прошу прощения, вы – студент? Где вы учитесь? – спросил Мессинг.

– В медицинском институте на нейрохирургическом отделении.

– Мне думается, вы рассуждаете правильно, – проговорил Мессинг. – Вопрос только в одном – все ли люди таким образом телепатически передают информацию?

– Все, – ответил студент.

– А принимают? – быстро спросил Мессинг.

– Тоже все.

– Хорошо. Я сейчас мысленно посылаю вам информацию – некое приказание. Расшифруйте, пожалуйста, что я вам мысленно приказал.

– Не могу... – юноша развел руками.

– Почему?

– Не умею... – улыбнулся студент.

По залу прокатился смех, кое-кто захлопал.

– Но ведь этому можно научиться, – перекрывая смех, проговорил очкастый студент.

– Можно, конечно, – согласился с улыбкой Мессинг. – Вы считаете, каждый человек может этому научиться?

– Н-ну-у... конечно, не каждый...

– Скажите, каждый человек может писать стихи? – вдруг спросил Мессинг.

– Вообще-то, научиться может каждый... но хорошие стихи... стать поэтом... нет, к сожалению, не каждый, – констатировал студент.

– А что нужно, чтобы писать хорошие стихи? – продолжал развивать мысль Мессинг.

– Как что? Талант, конечно, нужен...

– А откуда у человека появляется талант? Он с ним рождается? Или как-то по-другому? – допытывался Мессинг.

– Рождается, конечно... Талант Богом дается...

По залу вновь прокатился смех, снова зааплодировали, но студент быстро поправился:

– Но это антиматериалистическая точка зрения! Антинаучная! И я согласиться с ней не могу!

В зале смеялись, переговаривались. Мессинг улыбался, стоя на сцене. Улыбались и пожилая учительница, и паренек в вельветовой курточке.

– Ну хорошо, с телепатией мы хоть немножко разобрались, – проговорил Мессинг. – Что еще вам непонятно?

– Как вам удается видеть прошлое? И будущее? Не отдельного человека, хотя это тоже для меня непонятно, но будущее целых народов? – громко спросил студент, и в зале вдруг стало очень тихо.

И Мессинг, стоя не сцене, вдруг перестал улыбаться. Лицо его сделалось тяжелым, глаза словно увеличились, почернели. Зал напряженно ждал, а Мессинг молчал.

– Не знаю... я не могу этого вам объяснить... я вижу... – Он закрыл глаза, и голос его изменился, будто шел из глубин космоса, далекий и вибрирующий. – Я вижу... войну... я вижу войну... немецкие солдаты... немецкие танки... горящие деревни... горящие города... немцы идут по Белоруссии... идут по России... идут по Украине... Это страшная война... Она скоро будет... очень скоро...

Зал молчал, словно оглушенный. В глазах женщин – страх и тревога. В глазах мужчин – блеск опасности... решимость воинов...

А за кулисами столпились артисты, среди них и Илья Петрович. Они, затаив дыхание и вытянув шеи, следили за происходящим на сцене.

– Он с ума сошел... что он говоит? – тихо сказал кто-то.

– Прекратите немедленно! – раздался вдруг громкий требовательный голос. – Я требую немедленно прекратить!

Мессинг вздрогнул и, пошатнувшись, чуть не упал. Открыл глаза и посмотрел в зал, ничего не понимая. Он все еще находился там, в космосе.

– Как вам не стыдно сеять панику среди людей!? – кричал военный с тремя шпалами в петлицах. – Вы себя ведете, как шпион! Как провокатор!

– Но позвольте... – тихо проговорил Мессинг.

– Не позволю! Никто вам не позволит сеять панику! Сеять пораженченские настроения! Ишь придумали! Предсказания! Кликушество это! Разыгрываете тут представления! Моя бы воля, я бы таких... давно бы к стенке поставил! – и подполковник погрозил Мессингу кулаком. – Вы – враг народа, Мессинг!

На сковородке шипела традиционная яичница с колбасой, Мессинг наблюдал за этим процессом, держа в руке широкий кухонный нож.

Дверь без стука отворилась, и вошел Илья Петрвоич с бутылкой в руке. Видимо, Мессинг ждал его, потому что на столе стояли две тарелки, два стакана и одна рюмка. И бутылка минеральной воды. Тут же на уголке пристроились пузатый заварной чайник и две чашки.

Илья Петрович молча поставил бутылку водки на стол. В это время подошел Мессинг со сковородкой, разложил по тарелкам яичницу.

– Не переживай, Вольф Григорьевич, все образуется. – Илья Петрович налил в рюмку водки. – Ну покричат, выговор влепят... образуется! – Он выпил махом и, быстро закусывая, проговорил с набитым ртом: – Хотя, конечно, скандалище будет приличный... А ведь я тебя предупреждал, Вольф! Не надо этих предсказаний...