Наместник Горобец приехал в крытой окованной железом большой карете с маленьким окошком.

Он вышел оттуда не один и представил князю Семену хорунжего Йозаса Катинаса, прибывшего из Вильно с секретной миссией.

— У тебя тут на днях были неприятности с какой–то цыганкой, которая обокрала твоих друзей, — шепнул Горобец на ухо Семену, — поговори с Катинасом, кажется, он нашел вашу пропажу, — и, толкнул по дружески Семена в бок — пусть он займется своим расследованием а я тут тебе кое–какой гостинец привез. Настоящая манинская!

— Дозволь сообщить тебе, князь, — заговорил сиплым голосом с легким жемайтским[12] акцентом хорунжий Йозас Катинас, — что я служу в охране великокняжеского двора и моя хоругвь — самая лучшая: на ее знамени голубая ленточка, повязанная лично великим князем за особые заслуги. Не далее, как две недели назад, на летнем балу в ратуше у нескольких придворных дам были похищены дорогие украшения. Великий князь лично повелел мне провести расследование. Я привык выполнять порученные мне дела, и вчера мне удалось схватить преступницу, у которой и обнаружились все украденные на балу драгоценности. Однако, кроме того, у нее оказалась изрядное количество золотых монет в большом кожаном мешке, а также некий документ — вещи, как оказалось, похищенные позже здесь у вас. Я не привык церемониться с преступниками и вскоре выяснил, что эта женщина, которая в столице выдавала себя за венгерскую принцессу, а здесь за цыганку, на самом деле известная польская воровка, прибывшая из Варшавы. Так вот она показала, — он кашлянул, — естественно, под некоторым принуждением…

— Надеюсь, ее как следует пытали, — злорадно вспыхнули глаза Семена Бельского.

— Гм–гм, я не имею права распространяться о методах нашей работы, но прежде чем доставить преступницу в Вильно, где ее, несомненно, ждет виселица, я, разумеется, допросил ее с пристрастием и теперь должен проверить правдивость ее слов. Прежде всего, я хочу спросить тебя, князь: видел ли ты когда–нибудь эту женщину?

Хорунжий Катинас постучал в железную дверцу кареты нагайкой, которую держал в руке и вдруг все увидели, как чья–то мужская рука схватила за волосы женскую голову и прижала ее к зарешеченному окошку кареты. Несмотря на то, что вместо курчавых черных волос избитое и окровавленное лицо женщины обрамляли волосы русые, князь Семен тут же распознал ее.

— Да, это она гадала здесь всем, — ответил Семен, — только вот волосы…

Хорунжий Катинас бесцеремонно, просунув руку сквозь решетку оттолкнул всей пятерней женское лицо внутрь и вытащил оттуда руку, в которой держал парик с длинными черными вьющимися волосами. Он протянул этот парик едва ли не к лицу князя Семена, спросив:

— Эти?

— Точно, — закивал князь Семен.

— Будем считать, что преступница распознана, а теперь, извини, князь, я должен поговорить с жертвами ее обмана, и после некоторых положенных по праву процедур, вернуть им похищенное.

Он расстегнул сумку на плече, вытащил оттуда увесистый кожаный мешочек и какую–то свернутую в трубку бумагу.

— Где я могу поговорить с князем Четвертинским и человеком по имени Богдан Вишня?

— Проводите хорунжего в шатер князя Четвертинского, затем покажите где найти Богдана Вишню, — распорядился князь своим слугам и пристально поглядел вслед удаляющемуся чеканной военной походкой хорунжему.

Кого же мне напоминает его лицо?

— Пошли, дружище, распорядись подать закусить, — хлопнул князя по плечу королевский наместник Горобец и князь перестал думать о хорунжем…

… — Знакомо ли тебе это, князь? — хорунжий швырнул на стол тяжелый мешок и, не выказывая особого уважения к пожилому собеседнику, небрежно расселся напротив.

— Да, — ответил старик, — я могу развязать?

Хорунжий кивнул.

Князь Четвертинский дрожащими руками развязал мешок, высыпал на стол золотые монеты и начал их пересчитывать.

Хорунжий насмешливо глядел на него.

— Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… да, все точно — сто двадцать три монеты было в этом мешке, — он всыпал монеты обратно и завязал мешок. Потом развязал его снова, вынул оттуда одну монету и подвинул ее на столе к хорунжему. — Благодарю за помощь…

— Это что взятка должностному лицу? — грозно нахмурился хорунжий.

— Нет, что ты, — смутился князь, — это благодарность за…

— Прошу положить монету обратно в мешок, — холодно сказал хорунжий Катинас.

Князь Четвертинский развязал мешок, вложил монету внутрь и, снова завязав, придвинул мешок к себе.

— Нет, — сказал хорунжий и указал пальцем место на столе рядом с собой, — сюда.

— Как? Ты хочешь отнять у меня все мое…?..

— Я нахожусь на службе, князь! — прикрикнул на него хорунжий. — Тем временем ты уже второй раз наносишь мне оскорбление, сначала предложив взятку, а затем, предположив, что я, слуга короны, призванный бороться с преступниками и ворами, хочу украсть у тебя твое золото! Так вот сообщаю тебе, князь: согласно правилам я должен сдать все отнятые у преступника и похищенные им ценности в казенную канцелярию при дворе, там об этом будет составлен соответствующий протокол, а спустя несколько месяцев ты можешь обратиться туда и там тебе выдадут похищенные преступником и возвращенные нами ценности.

Князь Четвертинский слегка побледнел и засуетился.

— Видите ли, господин хорунжий, я глубоко уважаю… и все такое… но, — он перешел на шепот, оглянувшись по сторонам, — но, понимаете, эти деньги мне позарез нужны сейчас. Именно сейчас, а не через несколько месяцев. Нельзя ли как–нибудь…

Хорунжий Катинас казалось смягчился.

— Гм, я всегда готов пойти навстречу хорошему человеку, быть может, я и смогу тебе помочь, однако скажи мне, князь, зачем тебе здесь в лагере в окружении воинов в походных условиях держать такие деньги? Сам видишь, один раз их украли — могут украсть снова.

— Эти деньги… Они…

— Послушай, князь, — сказал вдруг негромко хорунжий Катинас, склонившись над столом, — если тебе удастся убедить меня в том, что эти деньги тебе необходимы именно сейчас — я пойду тебе на уступку и позже сам составлю протокол об изъятии, а ты мне дашь расписку в получении. Но я хочу знать правду, князь, и уж поверь мне я постоянно имею дело с преступниками, которые лгут, и потому сумею отличить правду от лжи. Скажи мне честно: зачем тебе здесь, в полевом стане, где идут боевые учения, нужны такие большие деньги в золотых монетах?

Князь Четвертинский замялся, испытующе глядя в глаза хорунжего, который, не мигая, смотрел на него.

Такой и вправду раскусит… Придется сказать…

— Это золото предназначено для оплаты войска, которое там, — он указал рукой в сторону выхода из шатра.

— Разве это не войско князя Бельского? — спросил хорунжий.

— Да, это так, но князь уступил мне его на некоторое время.

— Для чего? — сверлил князя глазами хорунжий.

— Дело в том, что мы с князем Бельским…. Как бы это сказать…. Находимся в опале… и вот мы решили совместными усилиями оказать некую услугу короне…. Я думаю, что ты, как ее слуга, должен одобрить это…

— Что же это за услуга?

— Мы хотим разгромить банду лесных разбойников, которые грабят людей…

— Уж не тех ли, которых полтора года мы не можем схватить?

— Да, именно тех.

— Но если мы не можем найти их, то как ты намерен это сделать?

— У нас есть один человек, — шепотом сказал князь Четвертинский, — Богдан Вишня, он знает, где они.

Хорунжий задумался.

— Я верю тебе, князь, — решительно сказал он и подвинул кожаный мешок в сторону князя Четвертинского, — хорошо, что ты мне это сказал, — он накрыл своей ладонью мешок. — Но никому ни слова о нашем разговоре. Ты понял?

— Да, конечно, — закивал князь.

Хорунжий убрал руку с мешка.

— А теперь напиши мне расписку в том, что я вернул тебе похищенное золото…

… — Пойманная мной воровка, — сказал хорунжий Катинас Богдану Вишне, — показала, будто украла во время гадания этот документ, предполагая, что он имеет для тебя ценность. Она рассчитывала, что, в последствии, ты выкупишь его у нее за большие деньги.