Мирей кивнула. Прежде Лора никогда не рассказывала ей о своей жизни до переезда в Канаду.

— Я понимаю, мадам, — сказала она. — Но, честно говоря, я буду очень рада вернуться в эту кухню!

Эрмин смотрела на озеро Сен-Жан, очарованная его бескрайними просторами. Его воды, наконец освободившиеся из ледяного плена, сверкали на солнце. Свежий ветер носился над поверхностью, вздымая мелкие волны с шапками белой пены.

— Мы и правда поплывем на корабле? — с восторгом спросила Шарлотта, любуясь озером.

— Конечно! Пьер скоро прибудет, его лодка стоит на якоре где-то поблизости, — сказал Тошан. — Жаль, что Симон не смог остаться и проводить нас. Похоже, он зачем-то понадобился твоей матери, вернее, не Симон, а автомобиль. Начну-ка я переносить наши вещи к причалу!

Он кивнул на три чемодана и детскую коляску. На мгновение Мукки сел в коляске — на его смуглом личике играла улыбка. Он с восторгом глядел на озеро.

— Посмотри на Мукки! — воскликнула молодая женщина. — Похоже, он радуется поездке!

— А ты? — спросил у нее муж. — Ты рада, что едешь в такую даль?

— Конечно, рада, тем более что ты рядом!

— А вот и Пьер! — сказал Тошан и пошел навстречу невысокому коренастому молодому мужчине, из-под картуза которого выбивались светлые волосы.

Эрмин вздрогнула. Она узнала Пьера Тибо. Тот дружески помахал ей рукой.

— Рад снова тебя увидеть, Эрмин! — сказал он. — Ты стала еще прекраснее, если это возможно для такой красавицы, как ты!

Тошан от удивления потерял дар речи и подозрительно посмотрел на жену.

— Не подумай плохого, приятель, — сказал ему Пьер. — Я давно понял, что красивая и милая девушка, о которой ты мне все уши прожужжал, это соловей из Валь-Жальбера. Я ничего тебе не сказал, чтобы тебя разыграть. И у меня получилось! В последний раз я видел Эрмин совсем девчонкой, в монастырской школе. Я старше тебя на сколько лет? На семь?

— Примерно так, — ответила она в замешательстве.

Пьер подарил ей первый в жизни поцелуй. Это было через год после окончательного закрытия целлюлозной фабрики. Парень уезжал из поселка вместе с отцом, братьями и сестрами. Эпидемия испанки 1918 года забрала у него мать Селин, которую все уважали, и старшую сестру Жанну.

«Он сказал мне, что я очень хорошенькая, и поцеловал, — вспомнила Эрмин. — Мне тогда было почти четырнадцать лет. Господи, сколько я думала о нем! И уже решила, что влюблена, а потом увидела на катке Тошана и забыла о Пьере…».

— Пора! — объявил их капитан. — Поговорим в лодке. Этот симпатичный карапуз — ваш сын?

Эрмин взяла Мукки на руки.

— Ему девять месяцев, — уточнила она, все еще ощущая неловкость.

— A у меня двое, — отозвался Пьер. — И работаю я на лесопилке в Ривербенде. Недавно меня назначили старшим бригадиром, а моя жена унаследовала после смерти дяди его дом и участок. Я смог купить эту лодку и отремонтировать ее. Теперь по воскресеньям катаю на озере туристов. Но с вас я денег не возьму. Между друзьями счетов быть не должно!

— Не говори глупостей, — отрезал Тошан. — Конечно, мы тебе заплатим! Купишь подарки своим дочкам.

Превозмогая робость, Эрмин спросила Пьера о его семье. Он с широкой улыбкой гордо сообщил, что старшей его дочери, Арабелле, почти четыре, а второй, Сидонии, — два с половиной.

— Они у меня хорошенькие, как куклы! — добавил он. — И скоро родится третий малыш.

— Мы тоже ждем ребенка, — сказала она.

— Если так, надеюсь, озеро будет вести себя хорошо, чтобы тебя не бросало из стороны в сторону! — пошутил Пьер.

Несмотря на огромную симпатию, которую Тошан испытывал к Пьеру, в нем взыграла ревность. Он редко видел Эрмин в обществе других мужчин и тем более старых приятелей из Валь-Жальбера. Все его раздражало: то, что они говорили друг другу «ты», и то, с каким восхищением Пьер Тибо смотрел на молодую женщину, и то, что Эрмин вела себя немного неестественно.

И все же неприятное чувство исчезло, стоило им подняться на борт небольшого судна. Шарлотта так торопилась, что споткнулась о трос и упала на палубу. Но тут же вскочила и улыбнулась.

Лодка, еще пришвартованная, равномерно покачивалась у них под ногами. Пьера с Тошаном это не беспокоило, они привыкли плавать. Эрмин же поторопилась присесть, прижимая к груди Мукки.

— Будь рядышком, Лолотта, — шепнула она боязливо. — Господи, нам придется переплыть через всю эту воду! Озеро Сен-Жан похоже на море!

— Посмотри, какого оно сегодня красивого цвета, — сказал Пьер. — Было стального, а стало — темно-серого. А вчера утром было голубое, как небо. Цвет зависит от его настроения.

— Надеюсь, сегодня у него хорошее настроение! — решилась пошутить молодая женщина.

— Не волнуйся, Эрмин, оно знает, с кем имеет дело! — с лукавым видом отозвался Пьер Тибо.

Наконец они отплыли от набережной. Гул мотора показался оглушающим, особенно в сравнении с пением ветра и плеском воды внизу. Чайки несколько минут летели за ними следом, но потом белые птицы повернули обратно к порту. Дома в Робервале, их крыши и печные трубы стремительно уменьшались.

— Это cute[32], вам не кажется?! — крикнул капитан. — По-моему, поздняя весна у нас — самое лучшее время!

Тошан с рассеянным видом кивнул; Эрмин же не уставала любоваться пейзажем, который отсюда представлялся ей еще более великолепным и бескрайним. Горная цепь и плато казались зеленой оправой для сапфира чистой воды — озера.

«Спасибо, Господи, — про себя сказала Эрмин. — Спасибо за то, что дал мне жизнь и эту страну, и за то, что, стоит мне открыть глаза, я могу без устали любоваться ее красотой!»

Она с наслаждением вдыхала свежий воздух, богатый новыми ароматами. Глядя на бесконечную лазурь воды и танец волн, Эрмин захотелось петь, чтобы выразить охватившую ее бурную радость. Похоже, Пьер читал ее мысли.

— Ты все еще выступаешь теперь, когда стала матерью? — спросил он в то же мгновение.

— Нет, — отрезал Тошан. — Моей жене нет необходимости петь. У нее слишком много забот с ребенком.

— Я отказалась от карьеры, — добавила Эрмин с нотками горечи в голосе.

Категоричный ответ мужа уязвил ее. Тот не дал ей возможности выразить свою мысль.

— Вот как? Жаль, — сказал Пьер. — Когда я узнал, что ты вышла замуж, это было первым, о чем я подумал. А я, признаться, был уверен, что скоро увижу твое имя на афишах по всему региону! А может, и дальше! Мой отец до сих пор вспоминает твой голос. Божий дар, по-другому не скажешь!

Шарлотта тихонько погладила старшую подругу по руке. Девочка интуитивно почувствовала, что это больная тема для Эрмин.

— Для меня голос — это своего рода инструмент. Если я его не развиваю, он становится менее выразительным. Тем более скоро у меня будет уже двое детей…

— Жаль, очень жаль, — повторил Пьер. Услышав это, Тошан поморщился. — Ты бы могла спеть для нас «Ave Maria» здесь, посреди озера!

— Нет, только не на таком ветре, — ответила молодая женщина, хотя идея показалась ей забавной. — Пригласи меня на крестины своего третьего ребенка, и я спою вам подходящий случаю церковный гимн.

— Обязательно! Только не вздумай потом отказываться! Повезло тебе, друг Тошан! Ты посадил в клетку соловья из Валь-Жальбера!

— Моя жена не сидит в клетке, — отозвался последний. — Наоборот, мне приходится во всем ей уступать, потому что, когда выходит не по ее, она на меня дуется!

— Обманщик! — воскликнула Эрмин.

Она была слишком счастлива, чтобы снова расстраиваться из-за своего голоса и отказа от певческой карьеры. Единственное, что имело значение — это их с Тошаном любовь. Мукки задремал у нее на груди. Шарлотта внимательно смотрела на поверхность воды, словно ожидая, что оттуда вот-вот появится сказочное чудовище.

«В лесу мы проведем чудесное лето, — подумала Эрмин. — По утрам будем ходить к реке, и моя Лолотта станет играть на берегу… А вечером мы будем все вместе сидеть у огня…»