Они продолжали плыть к порту на Перибонке. Пьер задумался, Тошан подошел и присел рядом с супругой.

— Может, он тоже хотел на тебе жениться, мой друг Пьер? — шепнул он ей на ухо. — Это не совсем честно с его стороны. С тех пор как я начал работать в Ривербенде, я говорил о тебе, но он так и не сказал, что вы знакомы.

— Наверное, хотел получше тебя разыграть, когда представится случай, — так же тихо отозвалась Эрмин. — Я была еще девочкой, когда Пьер со своей семьей уехал из поселка. У него не могло быть таких мыслей!

Она предпочла соврать. Это была ее маленькая тайна, и первый поцелуй, подаренный ей зимним вечером на улице Валь-Жальбера, уже ничего для нее не значил.

— Они уехали… Господи, они все уехали, — повторяла Лора тихим голосом, стоя посреди гостиной.

Второй раз за день она стояла и смотрела вслед автомобилю, который вел Симон. Сначала он отвез Эрмин, Тошана, Мукки и Шарлотту в Роберваль. Потом пришел черед Мирей. Было пролито несколько слезинок волнения, дано немало рекомендаций. И если Жослин с недовольной миной присутствовал при отъезде дочери, то об отпуске домоправительницы он понятия не имел.

«И слава богу, — подумала Лора. — Мне повезло, что Жозефу в голову пришла идея пригласить Жослина прогуляться. Они отправились на сахароварню вместе с Эдмоном и Арманом. Быстрее, быстрее, мне нужно спешить!»

Она вышла из дома и почти бегом направилась к жилищу семейства Маруа. Элизабет открыла дверь и при виде соседки удивленно улыбнулась.

— Готова поспорить, вы расстроились и хотите немного поболтать, чтобы успокоиться, — сказала Лоре ее приятельница. — Надеюсь, что поездка не очень утомит нашу Мимин!

— Будем надеяться! — сказала Лора. Каждый раз, входя в дом к Бетти, она вспоминала себя три года назад: в черной одежде, с черной же вуалью на волосах она приехала к Маруа и представилась матерью девочки, опекуном которой был Жозеф. Ее вмешательство в размеренную жизнь семейства посеяло панику.

«Мне кажется, это было и давно, и недавно, — подумала она. — Но с тех пор столько всего произошло!»

— Хотите чаю? — предложила Бетти.

— Нет, спасибо. Я хочу попросить вас об услуге. И, умоляю, не подумайте, что я сошла с ума!

— О какой услуге вы говорите?

— Не осталось ли у вас случайно платья, которое вы носили лет двадцать назад? После войны мы наряжались в длинные юбки и приталенные блузки. В общем, я хочу такой вот вышедший из моды наряд. Но ничего подобного у меня в шкафу нет.

Элизабет не стала задавать лишних вопросов. Просьба Лоры отвлекла ее от обычных забот — готовки, стирки и глажки, не говоря уже о штопке и вязании.

— Идемте! Поищем то, что вам нужно, в гардеробе, где я храню вещи, которые больше не носим. Девушкой я была такой же стройной, как вы, поэтому моя одежда должна вам подойти.

Они обменялись заговорщицкими взглядами. Через несколько минут в распоряжении Лоры оказались бежевая хлопчатобумажная юбка длиной до лодыжек, в тонкую серую полоску, и вышитая атласная кофточка.

— Спасибо, дорогая моя Бетти, я верну вам все выстиранным и выглаженным! У меня новая мания — хочу одеться по давней моде. Я после вам все расскажу!

— Вы же не уйдете, не выпив со мной чаю? Чашка сладкого чая — и вам станет легче!

Четверть часа женщины болтали, в частности, о решении Эрмин «следовать за Тошаном хоть на край света».

— Она делает это ради любви, — со вздохом сказала Лора. — А ведь я тоже собиралась в те края этим летом! Но неизвестно, кто покоится в той могиле, потому что мой супруг жив. Однако в следующем году я обязательно поеду. Мне будет приятно увидеть эту знаменитую реку Перибонку в теплое время года. Тем более что действие моего любимого романа «Мария Шапделен»[33] развивается в тех местах.

— Так нужно было поехать с ними, — сказала Бетти.

— Нет, я бы им только мешала. Прошу, Бетти, пришлите мне на следующей неделе Армана. Сейчас ему заняться особенно нечем, но я решила переставить кое-какую мебель. Шарлотта, когда вернется, очень удивится: я собираюсь отдать ей свою спальню, а сама переберусь в ее комнатку. А теперь мне пора. Спасибо, Бетти!

И Лора ушла, торопясь примерить полученные от соседки вещи.

— Прекрасно! — восхитилась она, разглядывая свое отражение в большом зеркале платяного шкафа. — Так я одевалась, когда мы с Жослином познакомились!

Юбка и блузка подчеркивали девичью грацию ее тела. Свои короткие кудри платинового цвета она зачесала назад и накрыла цветастым атласным платком, завязав его сзади у шеи. Собственное лицо без грамма косметики показалось ей более нежным. Счастливая тем, что метаморфоза оказалась столь удачной, Лора прошла по всем комнатам дома.

— Теперь мне осталось только приготовить еду.

Она ощутила странное удовлетворение, прикасаясь к овощам и фруктам. И ее сердце начинало биться быстрее, когда она думала о Жослине, о том, что было между ними в прошлом.

«Он удивится, увидев меня в таком наряде! Во время нашего первого свидания я была одета похоже, а голову покрывала красная косынка в белый горошек. Вот только волосы были длинные, и он их гладил…»

Лора решила накрыть к ужину на улице, возле летнего домика. Она сама принесла из столовой маленький столик и два стула. Потом поспешила вернуться в кухню, где подходило тесто для пирога с мясом.

С приближением назначенного часа она нервничала все сильнее, забывая о своем внешнем виде, о своем извечном кокетстве.

«Все, хватит жалеть себя, — подумала женщина, стоя у печи. — Об утрате Ханса я печалюсь куда меньше, чем горевала об утрате Жослина, когда память ко мне вернулась! Конечно, он изменился, постарел, но с тех пор, как он здесь, со мной рядом, я часто поступаю вопреки здравому смыслу. Я не переживу, если он уйдет! Я хочу, чтобы он всегда был со мной, ведь он мой муж, мой любимый мужчина!»

На улице было очень жарко. Лоб у Лоры покрылся капельками пота, щеки разрумянились. Она хотела было подойти к мойке и умыться холодной водой, когда услышала:

— Что вы здесь делаете, мадемуазель?

Это был Жослин. По голосу стало ясно, что он заинтригован и слегка рассержен. Она обернулась.

— Лора! Но…

— Ужин почти готов, — объявила она. — В доме, кроме нас, никого. Мирей взяла отпуск. И я решила поиграть в хозяйку, как раньше!

Это «как раньше» проделало долгий путь, пока не дошло до сознания Жослина, не отрываясь смотревшего на жену. Она была так похожа на прежнюю Лору — тонкая талия, округлые груди под легкой тканью блузки… И самое прекрасное — это ее лицо со светлой кожей, нежно-розовыми губами без намека на красную помаду, и светлые глаза…

— Лора, зачем все это? — спросил он. — Зачем так стараться? Я этого не заслуживаю.

— Ради любви, — тихо ответила она. — Ради любви к тебе, Жослин.

Он распахнул объятия. Лора поспешила укрыться в них, ведь ей так этого не хватало! Она почувствовала себя слабой и хрупкой, но в то же время защищенной.

— Дорогая, я ждал этого много дней, но не хотел принуждать тебя силой, — выдохнул он, целуя ее в ямочку у шеи.

Она теснее прижалась к нему, прислушиваясь к своим ощущениям. Руки Жослина прошлись по ее бедрам, поднялись к талии, потом коснулись спины. Казалось, он снова учится нежности и деликатности. Опыт любовника говорил ему, что сейчас время легких поцелуев в нежную шейку, ласковых прикосновений. В юности Лора узнала, что такое насилие со стороны мужчин, которые полагали, что за деньги им дозволено все. Поэтому всегда нуждалась в терпении и ласке: желание зарождалось в ней медленно. Разумеется, прошедшие годы могли исцелить эти психологические травмы, однако она вряд ли обрадовалась бы, если бы он решил взять ее штурмом.

«Возможно, Ханс Цале со своими изысканными манерами, совсем не похожий на мужлана, лучше подходил ей как любовник?» — подумал Жослин.

Однако тут же решил, что заставит супругу забыть и о пианисте, и обо всех остальных мужчинах на свете. Но она отстранилась — румяная, с участившимся дыханием.