— Эрмин, ты ведь это не серьезно? Тебе нельзя выходить надолго! В поселке достаточно крепких мужчин, они сами обыщут окрестности. Тошан уехал на упряжке. Он сказал, что на чутье его собак можно положиться.

— Мама, прошу тебя об одном — побудь с Мукки! В пять утра я его покормила, так что он не голоден и подождет меня немного. А если будет сильно плакать, дай ему воды с медом. Тала, моя свекровь, говорит, что груднички такую воду обожают. Оставляю сына на твое попечение.

На лице Лоры отразилась паника.

— Но, дорогая, это же сумасшествие! Умоляю, останься в доме со мной! А вдруг ты сама потеряешься?

— Я не могу остаться, мама. Я очень привязана к Шарлотте, я люблю ее, как любила бы младшую сестру.

На сборы Эрмин хватило пары минут. Она надела плисовые штаны, две шерстяные кофты, а сверху — меховую курточку. Натянув рукавицы, она схватила шапку и увлекла мать на лестничную площадку.

— Не беспокойся так, я научилась выживать в лесу. И я возьму Шинука. Так будет быстрее.

Лора поняла, что спорить бесполезно. Они вместе спустились по лестнице. Элизабет и Мирей за это время, похоже, не шевельнулись.

— Кого ты оставила с малышкой, Бетти? Если хочешь подождать у нас, пока найдут Шарлотту, сходи за ней. Ты ведь тоже кормишь, и если Мукки будет плакать слишком сильно, покорми и его, пожалуйста.

— Так поступают только дикарки! — воскликнула экономка. — Ребенка нельзя передавать от одной кормилицы к другой! А ты, Эрмин, на кого похожа в этом наряде?

Элизабет тоже смотрела на молодую женщину с удивлением.

— Мирей права, — вздохнула она. — Хватит того, что на рождественской мессе все смотрели на твоего мужа! Ему нужно обрезать волосы и начать одеваться, как подобает доброму христианину.

— Самое время думать об этих глупостях! — зло заметила Эрмин. — Может статься, Шарлотта замерзает, а мы тут рассуждаем о том, как одевается Тошан! Вы что, считаете, я не видела, как на него смотрели в Шамборе? Но всем придется привыкнуть: у мужчины, которого я люблю, есть право показывать, что в его жилах течет и индейская кровь тоже!

Закончив эту гневную тираду, Эрмин вышла на улицу. Фонари бросали золотистые отсветы на сугробы, образовавшиеся за ночь вокруг деревьев и у стен монастырской школы. Молодая женщина быстро пошла по улице. Она с трудом переводила дыхание: по сравнению со вчерашним днем сильно похолодало.

«Господи, защити Шарлотту! Господи, верни ее мне!»

Не переставая взывать к Всевышнему, Эрмин подошла к крыльцу дома семьи Маруа. Она не собиралась заходить. И уж совсем ей не хотелось встречаться с Жозефом. Она прекрасно знала дом, поэтому обошла задний двор и проскользнула в постройку, служившую одновременно конюшней и хлевом. Шинук, красивый жеребец с белой полосой на морде, приветствовал ее радостным ржанием, а корова по кличке Эжени потянулась к ней тяжелой белой головой.

— Вы меня не забыли! — сказала Эрмин.

— Мимин! — послышался вдруг голос. — Ты что здесь делаешь?

В хлев вошел Арман. Шапку-ушанку он натянул до самых бровей. В руках у него были ведра с теплой водой.

— А ты? — спросила у него молодая женщина. — Я думала, ты тоже ушел искать Шарлотту. Ты ведь знаешь, что она пропала?

— Конечно, все знают. Папа решил поискать на старой фабрике, там полно укромных мест. Он же присматривает за динамо-машиной, фабрику он знает как свои пять пальцев!

Это был предмет семейной гордости. С восемнадцати лет Жозеф Маруа работал на целлюлозной фабрике, и даже после того, как она закрылась, его оставили присматривать за работой турбин, которые до сих пор обеспечивали дома электричеством. Жителей в поселке между тем осталось немного. Обитаемыми были всего несколько домов вдоль региональной дороги, но не могли же их жильцов оставить совсем без света!

— Ах вот оно что! — присвистнула молодая женщина. — Жо тоже решил поучаствовать, а ведь это из-за него Шарлотта убежала!

— Я об этом ничего не знаю. Вчера вечером я был у твоей матери, рубил дрова, — проворчал Арман.

— Я беру Шинука. Он подкован, не поскользнется.

Эрмин отвязала коня. Она была полностью уверена в его послушании, поэтому даже не потрудилась оседлать жеребца.

— Арман, Шарлотте у вас хорошо жилось? — спросила молодая женщина, устремив на подростка взгляд своих ясных глаз. — Скажи мне правду!

— Мне нет дела до десятилетней девчонки, Мимин! Других забот полно. Но мне казалось, ей нравится ухаживать за Мари. Маме это на руку, поэтому она часто оставляла нашу младшую на Шарлотту.

Во дворе, где толстый слой снега уже покрылся ледяной коркой, Эрмин вскочила на спину Шинука. Она оставила на нем недоуздок, с помощью которого и намеревалась править, как привыкла.

— Ты что, теперь носишь штаны? — удивился Арман.

Молодая женщина предпочла не отвечать. До недавнего времени ее круг общения ограничивался родственниками мужа, индейцами, и она успела забыть о том, что в Валь-Жальбере куда более строгие нравы. Она погладила коня по гриве, радуясь тому, какой он послушный.

— В путь, Шинук! Я хочу найти Шарлотту. И как можно скорее!

Эрмин направила коня вверх по улице Святого Георгия. Светало. Отовсюду доносились крики вышедших на поиски пропавшей девочки мужчин. До рассвета оставались считаные минуты. «Шарлотта! Шарлотта!» — слышалось здесь и там. Какой-то мужчина помахал Эрмин рукой. Она узнала его — Филипп, работает где-то в окрестностях Шамбора. Вместе с женой и тремя детьми он остался в числе последних обитателей поселка, поскольку купил свой дом незадолго до закрытия целлюлозной фабрики.

— Вот так история! — сказал он. — Бедное дитя, мы не увидим ее живой.

— Еще как увидим! — с уверенностью заявила Эрмин. — Шарлотта совсем не глупая, она наверняка нашла себе надежное укрытие.

Она пустила коня рысью. Копыта с глухим стуком ударяли по обледеневшему снегу. Скоро показались заброшенные строения фабрики. Жозеф Маруа как раз появился на пороге цеха корообдирщиков, в котором на протяжении многих лет рабочие следили за очисткой еловых стволов.

— Что слышно? — напряженным голосом спросила Эрмин.

— Ничего, — проворчал тот, пожимая плечами. — И кто тебе разрешил взять коня? Если он умрет, то по твоей вине!

— А если что-то случится с Шарлоттой, то только из-за вас! Бетти мне все рассказала о вчерашнем вечере.

К ее огромному удивлению, глаза Жозефа моментально наполнились слезами. Он всхлипнул.

— Думаешь, я не понимаю, Мимин? — сокрушенно проговорил он. — Хотя никто не заставлял девчонку подслушивать у двери. Ты же знаешь: выпью лишнего и давай нести всякий вздор! Я привязался к Шарлотте, она хорошая девочка. Кабы не деньги… Я до сих пор не могу купить себе автомобиль.

Эрмин посмотрела на рабочего. Он постарел. Черные волосы начали седеть, черты лица, на котором в молодости так часто появлялось надменное выражение, утратили четкость. Высокий и мускулистый, он стал понемногу горбиться.

— Жо, молитесь, чтобы она нашлась живой и невредимой! — бросила Эрмин. — В противном случае я больше не смогу с вами разговаривать. Ее отец знает, что девочка пропала?

— Конечно. Я посылал к нему Армана. Жюль Лапуант временами бывает в поселке.

— Он тоже виноват, но ему наплевать на собственного ребенка!

С этими словами Эрмин повернула коня. Жозеф Маруа, как и Лора, Элизабет и Мирей двадцать минут назад, подумал, что девочка, некогда такая тихая и ласковая, очень изменилась.

«Что ж, теперь она жена и мать к тому же, — подумал он. — Хотя это не дело — позволять себе разговаривать со старшими таким тоном…»

Что до Эрмин, то ее голову занимали вовсе не происшедшие с ней метаморфозы. Она думала только о том, куда могла отправиться Шарлотта. Выпавший ночью снег засыпал все следы.

«Думай! Куда она могла пойти? Где рассчитывала найти убежище?»

Все мысли Эрмин были только о ее маленькой подопечной. Годом ранее Шарлотта потеряла мать, Аглаю. Бедная женщина долго и тяжело болела, проводя большую часть времени в постели. Ее дочка почти ослепла, была плохо одета и голодна. Эрмин познакомилась с девочкой после прощального праздника, устроенного в монастырской школе по случаю отъезда сестер конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей в Шикутими. Монахини, ранее учительствовавшие в школе, прекратили преподавательскую деятельность, когда учеников стало слишком мало.