— Да что с вами такое? — воскликнула женщина. — Или за вами гонится медведь? Но тогда ваши лица не сияли бы так!

Молодые люди изложили ей свой план тоном, не допускающим возражений.

— Мне кажется, это сумасшествие, но я вижу, что вы все равно не передумаете, — сказала Лора. — Но вам придется вернуться с началом осени. Я рассчитываю на вас, Тошан. В последние месяцы беременности Эрмин нельзя напрягаться.

— Я даю вам слово! — пообещал зять, удивленный такой быстрой капитуляцией. Обычно теща так легко не сдавалась.

На лице женщины молодой человек прочел огромную усталость. Лора была ему симпатична, и, подумав, он решил, что это Жослин заставляет ее страдать — по сути, так и было.

Эрмин услышала голос отца. Он, как обычно, находился возле сарая для собак.

— Пойду расскажу папе, — сказала она.

Жослин увидел ее издалека и, до этого мгновения мрачный, поспешил «надеть» широкую улыбку. Эрмин снова подумала, что он все еще очень привлекателен как мужчина — высокий, широкоплечий…

— Ты радостнее весны! — сказал он. — Уже вернулась с прогулки?

— Да! И пришла тебе сказать, что завтра мы с Тошаном и Шарлоттой уезжаем. До конца сентября мы будем жить на берегу Перибонки. Моему мужу нужно заполнить дровяной склад матери, он делает это каждое лето. А Тала будет счастлива увидеть Мукки.

— Господи, Эрмин, это невозможно! Ты не поедешь в такую даль, да еще в твоем положении! Мне совсем не по душе роскошь, которой окружает себя Лора, но там тебе придется обходиться без всего. Да и мне будет тоскливо без тебя и моего внука… Я запрещаю тебе ехать!

— Папа, мы уже взрослые, мой муж и я, и ты ничего не можешь мне запретить, — сказала она. — Поверь, поездка пройдет хорошо. Мы сядем на лодку друга Тошана и переплывем через озеро, а потом поднимемся вверх по реке. У лодки есть мотор! Обратный путь до порта Перибонки мы проплывем на каноэ Анри Дельбо, его только надо немного подлатать.

— Табарнак![31] — выругался Жослин. — Опять эти его дикарские замашки! Моя бедная крошка, я никогда не думал, что ты будешь так жить!

Слишком счастливая, чтобы обидеться, Эрмин бросилась отцу на шею. Он искренне беспокоился о ней, и это приятно было осознавать. Ему пришлось обнять ее, потому что она прижалась к нему всем телом.

— Папочка, ты зря волнуешься, моя жизнь прекрасна! Я — богатая наследница, у меня есть замечательный сын и муж, которого я люблю. И мои родители наконец вместе!

Жослин уловил в ее тоне иронию.

— Вместе, вместе, — пробормотал он. — Рано говорить об этом…

Однако он погладил ее по спине — неловко, испытывая огромное стеснение. У Шарденов было принято обниматься только в праздник Нового года, первого января. И он пришел к выводу, что Лора и их дочь другой природы — менее стыдливы и более порывисты.

— Я буду ждать тебя, — пообещал он, несмело касаясь рукой ее шелковистых волос. — Но только не возвращайся домой в индейском платье!

— Почему бы и нет? — отшутилась Эрмин. — А ты позаботься о маме, прошу, постарайся!

Он робко кивнул.

Лора поднялась к себе. Она кружила по комнате, сердясь на себя за то, что так легко согласилась отпустить дочь.

«Правду говорят, что дети неблагодарны! — думала она в бессильном гневе. — И Эрмин, и Шарлотта! Они без сожаления оставляют меня в обществе старого брюзги и домоправительницы, еще более чудной, чем я сама!»

Сев перед зеркалом, она стала смотреть на свое отражение. И чем дольше смотрела, тем сильнее становилось впечатление, что перед ней — незнакомка. Прическа перестала ей нравиться, и макияж тоже. Прямого покроя платье длиной до середины икры, сшитое по парижской моде, скрывало ее формы.

«Если бы только нам с Жослином было по двадцать лет! Я могла бы радоваться, оказавшись с ним наедине!» — подумала она, и ее сердце сжалось.

Внезапно ей в голову пришла идея. Грусть моментально испарилась, и Лоре стало казаться, что она не доживет до завтрашнего дня. Но несколько часов прошли стремительно. Она помогла Эрмин и Шарлотте выбрать одежду и собрать чемоданы. Пришло время для разговора на прощанье.

— Мамочка, мне жаль тебя оставлять, — призналась Эрмин. — Но Тошану так хочется, чтобы я поехала с ним!

— А если у тебя снова случится выкидыш? — с беспокойством спросила у нее мать, готовая уже отказаться от своего плана. — Помнишь, в тот день, когда Ханс и твой отец подрались, тебе стало больно?

— Эта боль вскоре прошла. Все будет хорошо, я уверена в этом. Вот увидишь, этот ребенок родится в должное время и будет прекрасно себя чувствовать.

Говоря это, молодая женщина погладила свой живот.

— Я бы пошла на большее ради любви, мама. Я люблю Тошана всем сердцем.

— Если так, поезжай, дорогая! Обо мне не беспокойся, я остаюсь не одна. Если твой отец и дальше будет меня игнорировать, я стану приглашать Бетти на кофе. Симон может отвезти меня в Роберваль.

«Ради любви! — мысленно повторила Лора. — Это был крик души моей дочери, и теперь я лучше ее понимаю. Все, что я сделаю в будущем, будет сделано ради любви!»

— Пойду поговорю с Мирей, — промолвила она вслух. — Я хочу, чтобы вы взяли с собой достаточно еды и для завтрака, и для обеда!

Экономка, как обычно, была в длинном белом фартуке и напевала себе под нос. Она замолчала, увидев, как хозяйка входит в кухню.

— Мирей, дорогая моя, — начала Лора, — у меня к тебе секретное дело! Пообещай, что никому не расскажешь об этом ни сегодня вечером, ни завтра утром! И вообще никогда!

— Хорошо, мадам! — ответила впечатленная таким началом домоправительница.

— Ты уже работала в доме мсье Шарлебуа, когда он взял меня в жены. И я знаю тебя много лет…

— Да, мадам, — сказала бедная Мирей. Она была в панике: неужели ее собираются уволить?

— И за все это время ты ни разу не брала выходной, ни разу! Даже по воскресеньям ты не отходишь от печки. Так вот, ты поедешь на каникулы! Не дрожи так, разве это не хорошая новость? Я уверена, твои родственники в Тадуссаке будут счастливы с тобой повидаться!

Домоправительница бросила полный ужаса взгляд на свои красивые медные кастрюли и стеклянные бокалы, выстроенные по ранжиру на трех больших, выкрашенных желтой краской полках. Эта просторная кухня, в которой царил безукоризненный порядок, была ее царством.

— Но, мадам, куда вы желаете, чтобы я поехала? В Тадуссаке у меня остался только старший брат, и он не женат. Поэтому у меня нет ни племянника, ни племянницы.

— Мирей, твой брат, конечно же, встретит тебя с распростертыми объятиями! Если нужно, я оплачу поездку. Билеты на поезд до Шикутими, оттуда отправишься в Тадуссак на одном из кораблей компании Ришелье. Это будет мой тебе подарок, договорились?

Лицо Мирей стало пурпурно-красным. Она присела на стул, теребя в руке полотенце. Женщина уже давно не представляла себе жизни вне дома Лоры.

— Вы — моя семья, вы все, — пробормотала она. — Я так привязалась к Эрмин, к маленькому Мукки, к Шарлотте!

— Мирей, не бойся, я же не прогоняю тебя, — со вздохом сказала Лора. — Я просто даю тебе заслуженный отпуск. Возвращайся в середине июля!

— А можно мне поехать к моей двоюродной сестре Суфрени, которая живет в Ла-Тюк? Мы переписываемся, и мне было бы намного удобнее у нее, чем у брата!

— Ну конечно! Я просто прошу тебя поехать в отпуск, немного развлечься, отдохнуть. Ты можешь сама выбрать, к кому в гости ехать.

— Господи Иисусе! Отпуск! Хорошо, мадам! Когда мне нужно уехать?

— Завтра! Я договорюсь с Симоном, он отвезет тебя на станцию Шамбор-Жонксьон и посадит в поезд. Но никому ни слова об этом! И приготовь еды в дорогу для Тошана и Эрмин, и побольше!

Лора собралась уходить.

— А как вы тут без меня, мадам? — с тоской спросила домоправительница.

— Я не всегда была богатой, Мирей, ты это прекрасно знаешь! В Бельгии с тринадцати лет я занималась домашним хозяйством. Замешивала тесто и разводила огонь в печи, а перед этим собирала хворост. И каждый день кормила свинью. Мои родители были очень бедными, поэтому я старалась, как могла, им помочь.