— Эх, хорошая здесь, наверно, охота! — Аш кивнул на убегающих оленей. Пятнистые шкуры животных на мгновение мелькнули между деревьев, и тут же пропали из виду.

Лес наполнился лязгом металла, топотом тяжелых копыт, храпом разгоряченных скакунов и ревом медных труб. Животные бежали в панике прочь, и даже свирепые ззаны застыли в древесных кронах, прижав уши к головам, и провожая нас встревоженными взглядами круглых желтых глаз.

— Уже недалеко! — Аш привстал в стременах. — Я слышу лай собак!

Отрывистый лай доносился откуда-то с востока.

Из подлеска вынырнул скаут на маленькой мохнатой лошадке. Лицо разведчика было скрыто под черной повязкой, а кожаная маска залихватски сдвинута на затылок.

— Господин, бой идет сразу за оврагом, — скаут сдернул повязку с лица, жадно хватая ртом свежий воздух. — Миносцы пока держатся, но неметов слишком много. Бракары прикрывают подходы с севера и с востока, так что незаметно подобраться к ним не получится. Если мы решим прорываться через овраг, они враз положат нас стрелами, ежели пойдем в обход, то потеряем время.

— Молодец, Досу, — Аш не спеша вынул из чехла тугой скаутский лук и, зажав его между ногой и седлом, принялся натягивать тетиву. — Мы с парнями скрытно переберемся через овраг и ударим по бракарам. Воспользовавшись заварушкой, вы, капитан Жосу, сможете провести свою тяжелую пехоту и, раздавив бракаров, ударить в тыл неметам!

— На словах у вас все очень ладно получается, — капитан сплюнул, и захлопнул забрало шлема. — Посмотрим, как все выйдет на самом деле.

Скауты ловко поспрыгивали со своих лошадок, на ходу надвигая на лица кожаные маски.

— Пойду с вами, — я бросил поводья одному из закованных в сталь телохранителей и соскользнул с седла. — Жосу, принимайте командование.

— Ждите сигнала! — Аш снял с луки седла сигнальный рожок и моток веревки. — Только не замешкайтесь, как в прошлый раз!

Неслышно ступая по палой листве, отряд скаутов заскользил по зарослям папоротника. Вокруг меня замелькали бесформенные скаутские куртки, разрисованные бурыми пятнами и черные кожаные маски с круглыми отверстиями для глаз.

— Господин, ради всего святого, будьте осторожны, — зашептал Досу. — Овраг очень уж глубокий, а дно сплошь усеяно острыми кольями. Ежели сверзнетесь, никакое колдовство не поможет!

Мы двигались быстро, и вскоре лай шазаров и шум битвы стали заметно ближе. Цепочка скаутов вытянулась вдоль оврага, занимая позиции.

— Я возьму Досу и его ребят, — Аш тоже нацепил на лицо устрашающую кожаную маску, и я теперь мог видеть лишь его глаза, поблескивающие сквозь узкие прорези. — А ты, Марк, приглядывай за стрелками на деревьях!

— Сделаю, — я кивнул, провожая разведчиков взглядом. — Для этого я и пошел.

Скауты-диверсанты точно призраки мгновенно растворились среди кустов.

Прислонившись спиной к шершавому древесному стволу, я закрыл глаза, сделал глубокий вдох, и положил пальцы на нити манны, пронизывающей лес, подобно гигантской невидимой паутине.

Нити задергались, завибрировали, сообщая мне о малейшем движении, о каждом лесном обитателе, притаившемся в чаще, раскрывая все, что было до поры сокрыто от любопытных людских глаз.

Я увидел, как отряд скаутов осторожно спускается по склону оврага, прячась среди торчащих из земли бугристых корней. Я увидел острые колья, укрытые палой листвой, я увидел любопытную белку, выглядывающую из-за ветки, и даже отражение ресничек в ее круглых темных глазах.

Около двух десятков воинов бракаров сидело в веревочных гнездах на деревьях. Мускулистые, загорелые до черноты, они был одеты в звериные шкуры мехом наружу. Наполненные отравленными стрелами колчаны висели у них на груди, и еще по две стрелы было зажато в зубах.

Я увидел покрытые параллельными шрамами предплечья, увидел выкрашенные охрой мозолистые ладони, сжимающие туго натянутые луки, нацеленные в сторону оврага. Бракары были отличными охотниками, и я знал, что скаутам будет непросто пройти мимо незамеченными.

Торопливо зашевелив пальцами, я набросил на шеи врагов невидимые удавки. Делать нечего, на этот раз придется убивать! Такая уж работа у боевого колдуна!

Тетива чуть слышно тренькнула, и стрела по самые перья ушла в мягкую землю. Обмякшее тело воина с переломанной шеей безвольно свесилось с дерева, запутавшись в веревочном насесте ногами.

Вспышка боли, ярости, и негодования ослепила меня на мгновение. Мой позвоночник затрещал выгибаясь. В горло впились невидимые пальцы, а шейные позвонки захрустели так, будто бы мне самому только что свернули шею!

Я только что пережил чужую смерть! Это было моим проклятием. Это было проклятием каждого боевого колдуна с самого начала времен! Через нити манны, протянутые сквозь древесные кроны, я почувствовал то, что в последние мгновения своей жизни почувствовала моя жертва. С шумом выдохнув сквозь намертво стиснутые зубы, я затряс головой, прогоняя багровое марево, застилающее глаза. Содрогаясь всем телом, я поднял руки, отчаянно стараясь не оборвать призрачные нити, связывающие меня с остальными врагами. Времени было в обрез. Если я сейчас оплошаю, все скауты погибнут на дне оврага!

Слегка согнув пальцы, я натянул нити. Лучше все сразу, и будь что будет! Моя голова вновь наполнилась воплями, стонами, проклятиями, и угрозами. Призраки грозили кулаками, лязгали зубами, проклиная меня одновременно на тысяче языков! Кипящая волна ненависти и отчаянья захлестнула меня с головой, и я забарахтался в черном водовороте, хрипя и отплевываясь.

Мертвые охотники попадали с деревьев, роняя из колчанов разноцветные стрелы. Путь был свободен. Загудел рожок Аша и скауты сломя голову бросились вперед, на ходу вынимая из ножен сабли.

— Господин колдун, — один из разведчиков заботливо подставил мне плечо. — Обопритесь на меня!

Я изо всех сил вцепился в плечо скаута. Рука тут же онемела, а ногти на пальцах покрылись инеем. Разведчик тихонько застонал, колени у него подогнулись, и он упал на землю, увлекая меня за собой.

Зарывшись лицом в пахучие палые листья, я притаился как мышь, прячась за обмякшим телом скаута. Что это было? Отравленная стрела? Неужели я кого-то все же пропустил?

Горячая волна манны потекла сквозь мою ладонь, живительным потоком омывая Слезу Сердца в груди. Волосы зашевелились у меня на голове, и я поспешно откатился от скаута прочь, разрывая возникшую между нами невидимую связь. Только этого не хватало! Я едва не вытянул из него всю жизненную силу!

Вскочив на ноги, я склонился над корчащимся на земле воином. Лицо у него было бледное, ресницы покрылись инеем, а пальцы рук посинели.

— Живой? — я наклонился, хлопая скаута по щекам.

— Живой, — губы разведчика шевельнулись, и на них появилась слабая улыбка. — Оставьте меня, господин. Парням может понадобиться ваша помощь…

Спотыкаясь и оскальзываясь, я скатился на дно оврага. Сверху доносились истошные боевые кличи бракаров, лязг мечей и жуткое завывание скаутов. Слеза Сердца пульсировала в груди, разгоняя по венам волны украденной у скаута жизни. Ощущение было непривычное, но приятное. Я даже зажмурился от удовольствия, наслаждаясь разливающейся по телу силой.

Мои руки поднялись вверх, невесомые, как крылья птицы. Мне показалось, что стоит лишь посильнее оттолкнуться от земли ногой, и я взлечу, к самым верхушкам деревьев, цепляющимся за голубое небо!

Так вот, что на самом деле чувствуют колдуны! Так вот, что утаили от меня колдуны в крепости Маген! Я засмеялся, упиваясь своим открытием. Человеческая манна была чистой и покорной, она не обжигала как поток дикой энергии, который я пытался обуздать вот уже столько лет!

Мои руки опустились, и манна леса вскипела вокруг них шипящими яростными водоворотами. Я почувствовал, как в мою плоть впиваются тысячи острых зубов, я почувствовал, как разгневанные духи леса пытаются разорвать меня на части.

Это было смешно! Ведь я, заключенный в броню из чужой жизни, был неуязвим!