Первые четверть часа нашего пребывания в редакторском кабинете являлись по существу лекцией о роли независимой прессы в укреплении свободы слова на территории современной России и о роли его, Карасевской, газеты в становлении оной свободы на местном уровне. Наиболее скучающие, вроде меня, могли занять это время изучением голых теток.

Варька из подлобья рассматривавшая тщедушного, плешивого, судорожно мечущегося вокруг редакторского стола оратора, мрачнела все больше. Я терпеливо ждал — и не таких редакторов видали. Потом заметил что компьютер, стоявший на столе главреда «Пентиум» и начал заводиться: в соседней комнати ничего современней четыресто восемьдесят шестого не наблюдалось. А по собственному опыту я знал, что самая бестолково используемая машина в любой газете — это личный компьютер редактора.

— В этих условиях ни коллектив редакции, ни наш уважаемый учредитель, — Карасев кивнул на сиротливо примостившегося сбоку от редакторского стола седовласого толстячка, — не могут терпеливо смотреть на провокации гнусных завистников.

Закончив наконец пламенную речь он плюхнулся в свое кресло и уставился на меня:

— Должен сказать что все это сугубо конфиденциально.

— Господин Сковорода — наш специалист по компьютерной безопасности, — глазом не моргнув сообщила Варька.

Да, не смейтесь, это моя фамилия. Между прочим, был даже такой известный украинский философ — Сковорода.

— Хорошо, я сейчас позову нашего специалиста, — вновь взвился с кресла Карасев.

Еще через пару минут в комнату явился сизоносый мужик из соседней комнаты.

— Это Гена, — небрежно кивнул главред. — Лучший в городе программист. Он верстает нашу газету.

Уж газет–то я наверстал за свою жизнь немерянно. А благодаря постоянному распитию пива на бульваре в насквозь компьютерной тусовке, достаточно подкован для того, чтобы знать кто в городе программист, а кто верстальщик. И тех и других не так уж много. Верстал Гена, насколько я знал, достаточно споро, а вот системщик был посредственный. По крайней мере, по словам людей действительно разбиравшихся в системном программировании.

— Прежде всего, давайте обговорим цену. Та, которую вы назвали Валерию Панфиловичу просто абсурдна. За такие деньги я могу выпускать «Городище» полгода. Да еще улучшив качество дизайна газеты, печатая ее на мелованной бумаге в цвете, увеличив и тираж и зарплату трудовому коллективу. Нет, это просто смешно! Шесть тысяч долларов — цена неприемлемая!

Из мятой пачки «Кэмэла» он выхватил сигарету, достал из кармана старенькую «Зиппо» щелкнул крышкой и прикурив уставился на Варьку с таким победоносным видом, как будто только что получил Пулитцеровскую премию. За сигаретой потянулся и Гена.

— Не долларов. Условных единиц, — холодно ответила моя хозяйка. — Законодательство страны запрещает вести денежные расчеты за предоставляемые услуги в иностранной валюте.

Карасев раздражал меня все больше и больше. Я, наконец, стал понимать, почему все «Городищенские» материалы написаны столь безапелляционным тоном и откуда в них ненужная заумь.

— Вы разрешите закурить, Варвара Викентьевна? — негромко поинтересовался я, демонстрируя изысканную вежливость и то, как, собственно говоря, должен вести себя воспитанный курильщик при дамах.

— Да, конечно же, — царственно улыбнулась владелица «Санта — Барбары» и щелкнула замком сумочки.

Обычно там всегда была пачка ее любимых суперлегких сигарет, но тут на свет Божий явился золотой портсигар с каменьями. Ай да Варька, держит марку! В свете горящих под потолком ламп дневного света сверкнула моя дорогущая «Зиппо». Все как положено — чиркнуть, дать выгореть парам бензина, поднести к кончику Вариной сигареты.

— Не желаете попробовать, коллега? — из нагрудного кармана плаща я вытащил сигару и протянул ее так и не успевшему воспользоваться своей «Маркой» Гене, потом не спеша достал вторую.

«Лучший в городе программист» поспешно сорвал прозрачную упаковку и закурил. Молодец, Гена, с твоего начальничка станется произнести что–нибудь вроде: «Гена, ты сигары не любишь, давай поменяемся.» Дешевые понты почти всегда идут по жизни рука об руку с самым мелочным рвачеством.

— Что касается цены, господин Карасев, мы обсудим ее с вашим уважаемым учередителем. У вас таких денег нет, — в наступившей тишине сказала Варвара. — Валерий Панфилович единственный, кто принимает решение. Он наверняка справлялся о ценах на подобные услуги в столице округа. И потом, это у него через год выборы а не у вас.

Как и в случае с Зоей, я вдруг каким–то шестым чувством понял, что заказ этот будет наш. Может, я правда счастливый Варькин талисман? А может, наоборот?

— Цена устраивает. Когда вы приступаете к работе? — учредителю «Городища» наконец–то удалось поучаствовать в разговоре.

— Как только подпишем договор, и получим аванс, — безмятежно улыбнулась хозяйка «Санта — Барбары». — Вот экземпляр. Изучите сейчас?

— Завтра! — встрепенулся главный редактор. — Дело касается газеты. Договор должен посмотреть наш юрист.

— Пусть так, — кивнул Валерий Панфилович. — А потом, Георгий Николаевич, передаст все мне.

Ну можно ли учредителю быть таким олухом, ведь даже мне известно, что своего юриста у «Городища» нет.

— Кое–что придется сделать сегодня. Насколько я понимаю, все компьютеры в вашей редакции выключены не случайно? — обернулась Варька в сторону сизоносого Гены. Главреда она, кажется, игнорировала принципиально. Тому, однако, потребовалось продемонстрировать свою руководящую роль и здесь:

— Я запретил коллективу включать компьютеры, пока… пока там это. Не за чем дестабилизировать обстановку.

Пыхнув сигарой, Гена кивком подтвердил сказанное высоким начальством.

— Покажите, — в Варькином голосе прозвучала нотка любопытства. Редактор развернул в нашу сторону экран своего монитора.

— Так это обои? Вам поменяли рисунок рабочего стола? — с некоторой долей разочарования переспросила она, когда наконец возникло изображение.

— Ну–да, — вновь кивнул Гена. — На всех машинах редакции. Которые в этом здании.

— К нам могли влезть через Интернет, — полез со своими объяснениями его начальник. — У нас своя страничка в Интернете.

— На всех машинах появился файл «совесть. bmp» и был назначен в качестве обоев. Как и прошлый раз, — грустно пояснял Гена.

— Все выполнено точно так же, как прошлый раз? — продолжала расспрашивать моя хозяйка. — Может быть какие–то мелочи?

— Все абсолютно тоже самое, — безапелляционно отмахнулся Карасев. — Только надпись другая.

То, что надпись другая мы видели и без него. На фоне черно–белого портрета достаточно еще молодой задумчиво смотревшей на нас женщины алели крупные заглавные буквы складывавшиеся в слова: «Убийцы на свободе!!!».

— Разрешите, Варвара Викентьевна? — я устал сидеть молча во время всеобщей беседы и, кроме того, уж если Варька считает, что от меня тоже зависит имидж фирмы, просто обязан хоть немного проявить свои познания в предмете обсуждения.

Варька благожелательно кивнула.

— Правильно ли я вас понял, коллега, что манера исполнения в точности соответствует предыдущему варианту. Фотография, шрифт, например… Здесь, похоже, обычный ариал кириллика, который есть на любой русскоязычной машине.

— Ну… Он растянут при масштабировании, — задумавшись пробормотал Гена. — Обычный ариал, но там было одно слово в строчку. Здесь — предложение в две строки. Разбивка по центру, как и там.

— Цвет… Контур… — продолжал перечислять я. — Здесь буквы оконтурены белой линией. Фото качественное…

— Контур, — будто очнувшись оглянулся на меня Гена. — Не было там никакого контура. И пиксилизация… Значительно, намного меньше… Там буквы были как будто на старом «Фото Шопе» сделали и растянули…

— То есть, с точки зрения профессионала выполнено второе послание круче? — подвел итог я.

— Качественней, — охотно подтвердил Гена. — И цвет букв поярче. И над фотографией поработали. Она контрастней, резче. Даже красивей как–то смотрится.