Для плавания был выбран специальный корабль «Коррект» со стальным корпусом и специальной дубовой обшивкой — так называемым «ледовым поясом» высотой в шесть брёвен в три фута над ватерлинией и в шесть под ней, длиной в семьдесят футов от форштевня. Кроме того, на судне установили беспроволочный телеграф, для чего удлинили две мачты и установили на них радиоантенны. На одной из мачт укрепили глубокую бочку, в которой находился вперёдсмотрящий. Он наблюдал за льдами, сидя в этой своеобразной кабине, чей край находился на уровне глаз наблюдателя.
Но самым главным в подготовке к экспедиции была не техническая сторона дела. Необходимо было привлечь к этому проекту внимание широкой общественности — и Лид принимает гениальное решение; он приглашает принять участие в этом поистине авантюрном предприятии Нансена.
По словам самого Лида, он прекрасно понимал, что «для того, чтобы заинтересовать Нансена, нужно прислать ему официальное приглашение от русского правительства посетить Сибирь, воспользовавшись Карским морским путём»[5].
Нансен был для Лида очень привлекательной фигурой во всех отношениях. Уже в 1889 году Лид с интересом следит за экспедицией Нансена в Гренландию, а затем с восторгом читает о его приключениях на «Фраме». Он не только восхищается им, но и прекрасно отдаёт себе отчёт в его популярности. И оказывается прав: приглашение русского правительство для Нансена получить оказалось очень легко, ведь именно в нашей стране, по признанию Лида, имя Нансена «открывало многие двери».[6]
Тем не менее и в России были у великого путешественника недоброжелатели — даже среди царской семьи. Когда Лид получил аудиенцию у кузена русского царя, великого князя Александра Михайловича, то последний довольно прохладно высказывался о Нансене. Позднее Лид узнал, что великий путешественник «совершенно неосознанно обидел великого князя»[7].
Надо признать, что Лид в своих мемуарах иногда не очень тепло отзывается о своём соотечественнике. Он пишет: «Нансен, как известно, был очень чувствителен и обидчив. С ним следовало обращаться, как с мировой знаменитостью (которой он, в общем, и являлся), иначе у него найдётся тысяча уважительных причин отказаться от приглашения»[8].
Вероятно, тут есть доля «белой» зависти, которая проскальзывает в объяснении причин приглашения морского героя:
«Когда я посетил Нансена на его вилле в Люсакере, он спустился в холл, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки, как мальчишка, хотя ему уже исполнилось пятьдесят три года. Это было многообещающее начало. Может быть, так он выплёскивал свою юношескую энергию. Он вовсе не чувствовал себя старым для новой схватки со льдами. Чтобы Карский морской путь стал успешным, наша поездка не должна была превращаться в новое испытание для героя. <…> Если бы Нансен присоединился к нам, он оказал бы нам великую честь, нам на самом деле была нужна его слава. В действительности у нас не было никакой необходимости привлекать гения полярных исследований для безопасного проведения судна к устью Енисея. Это нам обеспечил ледовый лоцман из Тромсё. Но я знал, что нансеновские наблюдения за Ледовитым океаном окажутся неизмеримо ценны для дальнейшего развития этого маршрута.
«Чёрт его знает! — сказал Нансен. — Неплохая вообще-то мысль!»
Он говорил в своей обычной меланхоличной манере, хотя загорелся идеей, никак не показывая радости и разбиравшего его восторга. Его взгляд был несколько отстранённым, будто он всегда наблюдал за льдами из своей гостиной. Но он уделял пристальное внимание каждой мелочи на картах, что я принёс ему. <…> Он был крайне острожен. Я чувствовал, он бы присоединился к нам, если бы наша экспедиция имела хоть малейшее научное обоснование, подтверждённое приглашением русского правительства. Я навещал его неоднократно и продолжал свою деятельность в Петербурге»[9].
Лид несколько раз навещал не только Нансена, но и ездил в Россию, где ему с трудом, но всё же удалось заручиться согласием правительства России. С трудом — потому что в правительстве не верили, что Нансен примет подобное приглашение, и боялись получить отказ.
Однако всё у Лида получилось. И Нансен согласился принять участие в этой экспедиции. У нас есть уникальная возможность посмотреть на это путешествие глазами разных людей, потому что не только Лид оставил свои мемуары, но и Нансен по возвращении домой написал книгу «Через Сибирь»[10], основываясь на своих дневниковых записях.
Вот как он сам с большой долей кокетства описывает причины своего согласия участия в путешествии по «стране будущего»:
«Экспедиция наша была предпринята с целью попытаться завязать постоянные торговые отношения с Центральной Сибирью морским путём через Карское море. Для этой-то цели главным образом и было по инициативе Й. И. Лида основано Сибирское акционерное общество пароходства, промышленности и торговли.
<…> Весь вопрос заключался в том, удастся ли нам на этот раз пройти намеченным путём или нет. В случае повторной неудачи Обществу пришлось бы отказаться от дальнейших попыток, а в случае удачи наша экспедиция могла бы положить начало ежегодным морским рейсам к устью Енисея.
<…> Как и почему собственно я попал в это общество, в сущности так и осталось для меня лично загадкой: меня ведь никоим образом нельзя причислить к коммерсантам, и с Сибирью я никогда не имел никакой связи, только проехал однажды вдоль её северного побережья. Впрочем, я всегда живо интересовался этой необъятной окраиной и не прочь был познакомиться с нею поближе. Не знаю я также за своей особой какого-либо преимущества, которое могло бы сделать моё присутствие желательным, разве вот только то, что я когда-то плавал по Карскому морю и вообще обладаю некоторым опытом по части плавания во льдах. Поэтому, должно быть, Лид несколько раз и обращался ко мне, чтобы узнать моё мнение о возможности установления ежегодных рейсов через Карское море. Возможно, у него самого при этом составилось представление, что я интересуюсь самим вопросом. И вот в одни прекрасный день я получил от Сибирского акционерного общества приглашение совершить на пароходе «Коррект» в качестве гостя путешествие к устью Енисея. Одновременно пришло от Е. Д. Вурцеля, управляющего казёнными сибирскими железными дорогами, необыкновенно любезное приглашение проехать с ним дальше вверх по Енисею и затем по железной дороге в Восточную Сибирь и Приамурье для осмотра строящейся там железной дороги. А русский министр путей сообщения присоединил к упомянутому приглашению любезное предложение считать себя во время всего путешествия гостем России.
«Имя Нансена, напечатанное крупными буквами, стояло на первых полосах всех газет Осло, — пишет Лид. — Вот что встретило меня, когда я прибыл в Норвегию. Я читал о Нансене, о самом себе и о «Корректе» по пути на юг из Тромсё в Трондхейм на скоростной пароходной линии. Журналисты быстро поняли, что наша успешная экспедиция вызовет интерес. Магическое имя Нансена создавало впечатление, что он осуществил ещё одно предприятие в дополнение к предыдущим и лично открыл Карское море. Это пришлось как нельзя кстати. Тысячи людей, чьими фантазиями не так-то легко было завладеть, заинтересовались нашим предприятием. Когда начинаешь такое дело, как развитие сибирской торговли через Северный Ледовитый океан, необходимо привлечь многих влиятельных персон. Ведь дело, скорее всего, не ограничится только плаваниями. Это — двери, ждущие своего открытия, привилегии, которые можно будет получить, и огромные суммы дополнительного капитала, которые в конечном итоге можно будет записать на свой счёт. Как только образованные обыватели поймут, какие возможности открывает этот транспортный путь, то начнут обсуждать это со своими посредниками, в своём банке, в своём клубе и за зваными обедами; если они с интересом будут читать об этом в газетах и слушать лекции по данному вопросу, то нашим членам правления не придётся тратить силы на осторожное сближение или утомительные объяснения при попытках продвижения нашего предприятия.
