Тяжеленько дается справка. Пожалуй, действовать куда легче, чем осмысливать действия. Конечная цель действий всего того, за что борется розыск, милиция, все стражи закона, — как раз в том, что сказано в этой с таким скрипом пишущейся справке. Она должна помочь исправить то, что еще не получается, доделать недоделанное, шагнуть дальше по пути, который уже определился. Вот какая сила заключена в этом документе. Но заключена ли? Насколько убедительной, весомой и крепко сбитой, неразмазанной стала справка? Не оплошал ли он с ней? Нет, домой рано. Надо позвонить Степану Порфирьевичу и, если он еще не собрался спать, — на часок к нему. Старик сам не дает о себе знать. Понимает, раз не докладываю, значит еще не могу. А тревожится несомненно. Да и мне куда спокойнее будет, если услышу соловьевское «добро».

И Павел круто свернул через дорогу к телефону-автомату.

Никак не верилось, чтобы в наши дни в Москве — и случилось такое. Как будто сделалась явью одна из уголовных историй, которыми так богата была пора нэпа. Это в те времена, в начале 20-х годов, орудовали шайки с устрашающими названиями: «Банда лесного дьявола», «Черные вороны» или даже «Руки на стенку». Охотясь за богатой добычей, участники шаек устраивали подкопы, разбирали стены, проламывали потолки и спускались по веревочной лестнице в ювелирные магазины, и склады мануфактуры, принадлежащие богатым нэпманам.

Давно, казалось, канули у нас в Лету подобные авантюры, оставившие след, может быть, только в детективной литературе. Со страниц какой же книги вдруг сошел этот «герой», от преступлений которого так и веяло уголовной стихией далекого прошлого?

Но восстановим факты по порядку, так, как они были обрисованы старшему лейтенанту Калитину. И начнем именно с того момента, как ему было приказано заниматься этим странным делом.

Итак, большой магазин «Меха и головные уборы», что находится на Садовом кольце. Директор магазина Федор Матвеевич Горлов, как всегда, пришел первым. Пятый год он тут, и неизменно рабочий день начинался у него с процедуры открытия сложных замков дверей, проверки сигнализации и целости пломб. «Мягкое золото» стоит недешево, и были приняты все необходимые меры, чтобы ни через одну дверь или окно никто не мог проникнуть ни в торговые залы, ни в подвальные помещения, где был товарный склад.

Все было в порядке.

Одна за другой в магазин вбегали продавщицы, проходили в служебное помещение, обменивались новостями.

— Быстрее, быстрее, девчата, — поторапливал их Федор Матвеевич. — Пройдитесь тряпочкой по зеркалам, протрите прилавки. Через десять минут открываем. Роза, — обратился он к молоденькой продавщице, старательно взбивавшей волосы у большого, в рост, зеркала, — пора браться за дело, успеешь…

Директор не закончил фразы, ошеломленно уставившись в зеркало — в нем отражалась стенка с резко выделявшимся посредине темным квадратом обнаженного кирпича: секция отделанной под дуб панели, которой были облицованы торговые залы, лежала на полу. Роза, проследив взгляд директора, замерла с поднятой над головой расческой.

Федор Матвеевич, быстро повернувшись, опрометью кинулся к стене: над самым полом зияла большая дыра.

— Ничего не трогайте! — почти крикнул Федор Матвеевич. — Все оставайтесь на местах! Роза, запирай магазин. На дверь табличку: «Закрыто на учет». Ко мне не заходить! — И бросился к телефону. Срывающимися пальцами набрал «02». Окончив разговор, тяжело опустился в кресло.

Федору Матвеевичу показалось, что прошло от силы восемь-десять минут после того, как он накапал дрожащей рукой в стакан с водой и выпил капли Зеленина. А перед ним стояли уже двое молодых людей в коротких пальто и шляпах.

— Товарищ Горлов?

— Да, да.

— Из МУРа мы. Старший лейтенант Калитин. Старший лейтенант Кулешов. Что у вас тут приключилось?

Что приключилось, установить было довольно просто. В соседнем подъезде, под лестницей, у стены, что примыкала к магазину, стоял ларь метра полтора шириной и около двух метров длиной с большой крышкой: в зимнее время дворники брали из него песок — посыпать мостовые и тротуары. Преступник забрался в ларь, отгреб от стены песок и, лежа в полусогнутом состоянии на ледяном бетонном полу, надо думать, в течение многих часов долбил многослойную кирпичную стену. Он пробил идеально ровную дыру диаметром сантиметров в сорок пять. Тут же валялись и инструменты: молоток-кувалда с короткой ручкой и длинный шлямбур, обтянутый резиновым шлангом, рядом — брезентовые рукавицы, телогрейка, пустые банки из-под консервов, опорожненная бутылка из-под сухого вина.

Учет товарных ценностей был поставлен в магазине должным образом. Не прошло и получаса, как директор подписал официальную справку: украдено двенадцать каракулевых пальто на сумму девять тысяч четыреста рублей.

Все повторилось почти в точности, как и в тех двух ограблениях, которыми уже приходилось заниматься Павлу Калитину и его группе.

С год назад в меховой отдел универмага, который занимал сверху донизу все этажи большущего дома около Савеловского вокзала, через пролом в потолке проник вор и похитил десять каракулевых шуб стоимостью от тысячи до тысячи восьмисот рублей. Он был мастером своего дела, этот вор. Ни в находчивости, ни в умении, ни в смелости ему никак нельзя было отказать. На чердаке подходы к помещению универмага сторожили целых четыре стены из особо прочного огнеупорного кирпича, сделанные на случай пожара. И сначала все четыре стены этого защитного брандмауэра, а потом и потолок над универмагом были словно прошиты ровнейшими круглыми отверстиями.

Спустя примерно восемь месяцев такая же аккуратная круглая дыра появилась в стене комиссионного магазина неподалеку от того же универмага. Причем отверстие пролома угодило на самый верхний стеллаж мехового отдела. Взбрело бы в голову вору, и он, незамеченный, вполне бы мог днем вылезти и смотреть, как хлопотали возле покупателей продавцы. Но вор действовал только ночью. И надо было удивляться, как безошибочно находил он в темноте самые дорогие изделия — не иначе заранее все высматривал. Норка, скунс, каракуль — двенадцати самых дорогих манто недосчитались работники комиссионного магазина.

И вот теперь третий случай. С редким постоянством вор не только как машиной проходил сквозь стены, оставляя безукоризненный по прямизне и точности «туннель». Но и одни и те же инструменты, которыми работал, и «спецодежду» бросал на месте. Даже консервы ел одинаковые — рыбные и фасоль в томате. И вином запивал одной марки — «Цинандали».

Всем своим поведением вор ли, шайка воров как бы говорили работникам розыска:

— Да, это мы. Одни и те же.

Отпечатков пальцев не оставлено нигде. Искать в старых делах аналогичные случаи? Пробовали. Не нашли. Идти от профессиональной квалификации, потому что такая высокоточная работа по камню с руки лишь настоящему мастеру своего дела? А куда податься? Проверять в исправительно-трудовых колониях — мол, не отбывал ли наказание каменщик высокого класса? А в какой колонии? В каком, хоть примерно, году? Сизифов труд, да и даст ли он результат? Что касается инструментов, оставляемых вором, то их свободно можно купить в любом скобяном ли, хозяйственном магазине или у рабочих на стройке. Умелому человеку и самому можно сделать тот же шлямбур из тонкой водопроводной трубы. Нет, и от инструментов идти, очевидно, бессмысленно. Иначе такой многоопытный, судя по всему, преступник их никогда бы не предоставлял раз за разом в распоряжение розыска.

Прошли сутки, вторые, третьи с момента ограбления мехового магазина на Садовом кольце. Уже взяты под наблюдение милиции, дружинников комиссионные магазины, рынки. И не только в Москве и Московской области — по всей стране. Меховые шубы украдены не затем, чтобы их засыпать нафталином и положить в сундуки. Рано или поздно здесь ли, там, но они должны появиться. А если нет? А если манто станут продавать с рук, через знакомых? На них нет бирок «украдено». Продаем, мол, по случаю, деньги понадобились, и вся недолга. Таких «если» возникло еще порядочно. И все их надо предусмотреть, обдумать, что и как и в каких случаях лучше предпринять. И еще хотелось, пусть, понятно, и сугубо примерно, но представить себе, каков он, этот совсем не без лихости орудующий вор.