Элиан взял мою руку за запястье, останавливая ее и оглядывая меня сверху донизу. Я уверена, он пытался изобразить взгляд, «каким мужчина смотрит на женщину», но у него скорее получилось, «как инженер смотрит на пилон моста». Сколько же нужно страха, чтобы флирт получился таким кривым? Должно быть, немало.

Ему страшно. Очень страшно.

– Так что ты думаешь? – спросил он. – Готова ли ты… чуточку побезобразничать?

«Сбежать. Ты пойдешь со мной?»

Я перевела дыхание и ответила:

– Нет.

Казалось, он был откровенно поражен, словно его предали.

Но ведь он должен понять: из обителей сбежать невозможно. Мы окружены силами противника, превосходящего по всем статьям. Элиан ведь должен понимать, что случается с людьми, бросающими вызов Талису.

– Нет, Элиан, мы не сможем. Ты не сможешь.

– Не смогу? – переспросил он, и в его голосе было больше камней, чем сиропа. – Увидишь.

Вместо ответа я сжала его руку. Он сжал мою. А затем – неловко, потому что мешали наши сцепленные руки, – я опустилась в траву рядом с ним.

Мы лежали, и нас постепенно окутывал вечер.

Лежали и не говорили ни слова.

Может, кому-то покажется странным, что дети королей и президентов интересуются половой жизнью дойных коз, но с приближением конца августа наступала пора заниматься этой темой.

Если надо сформулировать в двух словах, что такое обитель, эти два слова будут «сделай сам». (Еще можно: «академическая строгость», или вот: «ритуальное убийство».) Весь мир теперь, больше чем когда-либо, существует по принципу «сделай сам». Вообще, мы, люди, на горьком опыте научились, что нам надо стать экологичной, низкоуглеродистой цивилизацией и жить на Земле так, чтобы не наносить ей вреда. («Ребята, пора уже, – сказано в Изречениях. – В одиночку мне, знаете, мир не спасти».) И тем не менее многое все же зависит от принадлежности к общественному классу. Мои августейшие кузины – маленькие графини и крошки-маркизы в плиссированных шотландских юбочках – наверное, и огурцов-то не закатают.

Если кто-то из них приедет сюда в качестве заложника от регента, их ждет жестокое потрясение.

Хоть обители – приют правителей государств, здесь еще и осуществляется модель экологического рационализма, ибо они призваны служить миру достойным примером. Поэтому мы сами выращиваем себе еду и ухаживаем за цыплятами и козами. Не один юный принц именно в сараях обителей узнал кое-что о взрослой жизни. А именно: больше одного петуха – не нужно. Или больше одного козла. Один, соответственно, шумный, второй вонючий, и если предоставить их самим себе, они начнут сражаться за главенство. Поэтому, как и сам Талис, возмутителей спокойствия мы убиваем.

Но ложкой дегтя в этой древней системе стал инбридинг. Оставьте больше двух поколений с одним козлом, и вы пожалеете. Поэтому, как только наступает сентябрь, мы впрыскиваем в эту систему свежую кровь – или, вернее, другие жизненные соки, – пользуясь услугами козла из другого стада. Кто-то, несколько поколений назад, решил, что это великое событие будет называться «королевским визитом».

Осень – сезон спаривания у коз, но, чтобы у всех самок течка началась в нужную неделю, мы подстраховываемся. Ампулы с козьими феромонами присылают нам с ежегодным транспортом, вместе с одеждой, солью, лекарствами, бумагой и еще кое-какими полезными вещами, которые мы не можем производить самостоятельно. Феромоны бывают двух видов. Мы разламываем тонкие стеклянные трубки с «эссенцией козла» и мочим ею тряпку, которой достаточно просто повозить козам по морде. Про цесс очень вонючий, но все же это более приятная часть работы. Вторая жидкость, синтетический гормон, применяется, так сказать, внутрь. С противоположного конца. Скажем так: День гормонов – не самое светлое событие года.

Ну так вот. Настал тот день. Элиан держал захватом за шею козу по имени Вонючка, а я наносила гормональный крем, по самое запястье в таком месте, про которое принцессам былых времен и знать не доводилось. Да Ся и Хан работали с другой козой, рядом с нами. Атта и Тэнди свою козу упустили и гонялись за ней по сараю – слышен был топот, – а Грего сослался на головную боль.

«Увидишь», – сказал Элиан. Я следила за ним. Убежать из обители – это… все равно что убежать с корабля в открытом море. Попытка обречена на провал, а то, что последует дальше, наверняка будет ужасно, как медленная смерть от жажды.

Я должна была его остановить и понимала это. Но не остановила.

Однако и не выдала.

Наедине с собой я размышляла, к чему бы это. Раньше я пошла бы прямиком к аббату. И сдала бы Элиана не задумываясь. Но с тех пор я подержала его за руку в вечерних сумерках. С тех пор я увидела, как бьется пульс на его беззащитной шее.

Я изменилась. Мне хотелось поговорить об этом с Зи или даже с Тэнди – если кто понимал, на какой риск идет Элиан, замышляя побег, то это, конечно, Тэнди. Но мне было не придумать, как это зашифровать. Так что я продолжала молчать и бояться.

А Элиан тем временем вел себя так, будто я его предала. Он был строгим, сердитым. Даже сейчас, когда между нами была зажата коза, в такой… интимной, что ли, близости, больше всего он разговаривал с Да Ся, задавал ей вопрос за вопросом, словно боялся остаться наедине с тишиной. Не могу поверить, что ему надо было узнать, почему мы планируем экзогамное оплодотворение половины коз – он ведь, как-никак, фермер-овцевод. Но Зи все равно объяснила про инбридинг. Элиан спросил, почему две скрещиваемые группы надо содержать раздельно. Зи ответила, что у коз сложная иерархия в стаде и если порядок нарушить, для них это окажется стрессом.

Несправедливо было, что он ведет себя так, будто меня здесь нет, поэтому я вклинилась в разговор:

– Разве у овец нет иерархии?

На секунду мне показалось, что Элиан пропустит мой вопрос мимо ушей. Но он сумел изобразить слабую улыбку.

– Не, овцы такие тупые, что способны потеряться в чистом поле. Когда общаешься с овцами, не приходится ожидать от них сложных отношений.

Да Ся метнула в него лукавый взгляд:

– Элиан, когда ты это сказал, у меня просто отлегло от сердца.

Это было оскорбление с намеком на сексуальное отклонение, но Элиан лишь рассмеялся – искренне, заразительно, сам над собой.

Мы закончили с нашей козой, и Элиан ухватил за рога следующую. Посмотреть на него – все легко, хотя на самом деле вовсе не так. Хан еле справлялся. Зи улучила минутку, качнулась на пятках и выгнула спину. Потом согнула плечи, вытянула руки и щелкнула суставами пальцев. Она – как и все мы – была в поту и пыли и выпачкана субстанциями, говорить о которых неприятно.

– Ну что, Элиан, как тебе королевская жизнь? Нравится?

– Зи, я же все равно не принц. Но забавно, надо признать. Я могу целый день этим заниматься.

Он зажал в захват козу – это была Лупоглазка, наша любительница лазать по деревьям, – и силой опустил на колени. Носки его таби подняли пыль, мускулы на плечах вздулись и округлились. Не хочу, чтобы он умирал.

Сперва смех, сейчас простая физическая работа чуть поубавили его гнев.

– А откуда вообще приезжает этот козий принц?

– По-разному бывает, – ответила Зи.

А я добавила:

– Остатки населения по всему Саскачевану по большей части держат коз. Щадящее использование территории под выпас – один из лучших способов кормиться в природной зоне, приближающейся по характеристикам к пустынной. Заезжие козлы у нас обычно от спасательных команд – из Саскатуна или Реджайны, иногда даже из Мус-Джо.

– Говоришь в точности как учебник, ты знаешь об этом? – сказал он. – Это потрясающе.

– Просто…

«Просто» – это многозначно. Это маска. Она может скрывать почти все, что угодно.

Например, предостережение.

– В Саскачеване, наверное, больше коз, чем людей, – добавила я. – В городах – спасательные команды, в высоких прериях – кочевые группки инженеров-экологов, восстанавливающих экосистему озера Кри, вот и все. Саскачеван – большой и пустой. А если не иметь опыта и запасов еды и воды, он может убить.