– Камберленд проигрывает войну, – заметил Грегори. – Щелк – и все кончено. – Он сделал вид, что стряхивает с рук пыль.

Кончено. У меня сердце прыгнуло вслед за этим словом. Но лишь на мгновение.

Кончено, но не разрешено. Война тем не менее была объявлена. Даже если Талис пощадит Питтсбург, наверняка он казнит камберлендских лидеров – и их заложников. Я посмотрела на Элиана и увидела: он это знает.

Он правильно прочитал мой взгляд.

– Я не могу допустить, чтобы от меня зависела судьба целого города. И не могу сидеть и смотреть, как они…

Он молча и зло показал на мои руки. В свете звезд они торчали из перевязей, распухшие и побагровевшие. Я знала, что Элиан хочет коснуться меня, но боится причинить боль. И просто боится.

– Она моя бабушка… Это моя страна, но я не могу молча смотреть, как они пытают людей. Не могу.

– Элиан, а я не могу допустить, чтобы они тебя убили.

– А что такого?

Вдруг тщательно сдерживаемый гнев Элиана сменился горечью. Все произошло в один миг, и мне эта перемена не понравилась. Он внезапно стал смиренным, как Дитя обители, и горьким, как полынь.

Он очень боялся.

– Ну что, убьют меня. Это война, Грета. Я заложник.

И добавил, подражая моему выговору:

– Так оно все происходит.

Он был прав. В какой-то момент в последние несколько недель я отказалась от всего, чему меня учили всю мою жизнь, от тысячи лет размышлений о великой цели.

И даже этого не заметила.

– Все равно уже поздно. – Элиан повернул руки ладонями вверх и развел пальцы – как «пожимает плечами» аббат.

Мне захотелось услышать его смех. Кажется, что наполовину я была влюблена в него из-за этого невероятного смеха. Но Элиан не засмеялся. Собранно и четко, как принято в обители, он произнес:

– Это не в наших силах.

Внизу, со стороны палаток, послышались крики.

Козы – творцы истории.

Да Ся мне все рассказала. Тэнди и Атту отправили выпускать коз. Тем временем тихому и незаметному Хану, одному из самых недооцененных людей в мире, было поручено за брать в погребе маленькие стеклянные трубки с феромонами самца. Хан разбросал их вокруг камберлендских палаток, будто микромины. Когда камберлендцы пошли смотреть, что происходит, они стали наступать на трубки. Козы, конечно, обезумели. Они сбивали солдат с ног и грязно домогались их коленей.

А потом с вершины холма над нами раздался адский вопль и мощные удары, сопровождающиеся оглушительным треском. Если не знать, что это сексуально возбужденный козел бьет рогами в кованую калитку загона, можно было подумать, что демон рвется из преисподней в этот мир.

Честно сказать, разница невелика.

Калитка пронзительно заскрипела и хрустнула. Издав зловеще-торжествующий клич «Мме-е!», Красавчик Принц Чарли вырвался на свободу. Я только и успела увидеть, как бело-рыжее тело пронеслось мимо и с воплями устремилось вниз по склону.

– Хан, – тихо сказал Элиан. – Ты офигенный чувак.

– А то, – прошептал ему в ответ Грего. – Ты даже не представляешь.

Внизу рухнула первая камберлендская палатка. Послышались крики, кто-то выстрелил в темноту.

Формально мы, пожалуй, нарушали указ Талиса о запрете биологического оружия. Если он не сделал особого примечания о козьих феромонах, то это откровенное упущение. Но в данном конкретном случае он наверняка не стал бы возражать, я так думаю.

– Пошли, – позвала Зи.

– Тебе придется остаться здесь, – сказал мне Грего. – Белое тебя выдаст.

Он что-то тянул из кармана – что-то текучее и отливающее серебром в лунном свете. Только когда Да Ся забрала то, что Грего держал в руке, и стала повязывать на руку, я поняла, что это ткань. Ооновский голубой, отличительный знак некомбатанта – капеллана, врача. И цвет нашего постельного белья. Элиан раздавал по кругу большие квадраты – чего? Бинтов? Кухонных полотенец? Нет, это была хлопчатобумажная марля из молочни. Да Ся и Грегори повязали эти квадратные куски вокруг шеи.

– И это ваш план? – спросила я. – Марля и постельное белье?

Снизу раздался еще один выстрел. Голоса камберлендцев зазвучали громче, смешиваясь с жутковатыми звуками козьей любви.

– Взгляните на плоды нашего коллективного гения, – тихо предложила Да Ся.

– Всегда ненавидел эту чертову символическую расцветку. – Элиан повязал марлю на шею. – Но вот она и пригодилась. Запомните, – обратился он к остальным участникам маскарада, – главное – как себя держать. Вы выполняете неотложную и благородную миссию спасения людей. Охране и в голову не придет вас остановить. – Он поднял два больших пальца. – Примените все ваше королевское достоинство. Грета, постарайся сидеть тихо. Если мы не вернемся…

– Нет, – сказала я. – Подождите.

Элиан побледнел. Я еще раз увидела, как по его лицу стремительно промелькнул страх, и снова вспомнила, что, если все пройдет успешно, его ждет серая комната. Но он тут же снова взял себя в руки.

Я все еще могу их остановить. Должна остановить. План уже заработал, и было уже слишком поздно отменить его без последствий, но я все-таки должна не дать им пойти туда – к ружьям, к охране, к кораблю.

– Я не…

Будет ли Бёрр снова привязывать мне руки? Или теперь ноги? В какой момент на этот раз все остановится?

– Не уходите! Я с вами.

– Грета… – У Зи на глазах мгновенно выступили слезы.

– Но ты в белом, – напомнил Грего.

– Я должна остановить вас. Должна, но не могу. Так что давайте я… Давайте я помогу. Речь ведь идет о моей жизни.

– Мы… – начал Грегори.

– Ну вы ведь врачи, так? Вы можете…

– А ведь можем! – поддержал Элиан. – И ты права. Речь идет о твоей жизни.

И он подхватил меня на руки, как Талис, только у Элиана – который был сильнее и выше – получалось лучше. Все как в сказках.

– Закрой глаза, – прошептал он. – Доверься мне.

Я безжизненно висела на руках Элиана, а он бежал. Удары ног по камням отдавались мне прямо в плечи: как будто по ним били колотушками.

Нас окликнул незнакомый голос.

– С дороги! – закричал Элиан. – С дороги!

Я решила, что для театральности вполне допустимо застонать, и застонала.

– Приготовиться к обеззараживанию! – распорядился Элиан. – Надеть противогазы! Быстрее!

– Что происходит? – Голос незнакомца был напряженным от замешательства и страха.

– Какое-то химическое… – задыхаясь, начала Да Ся, но ее прервал приступ тошноты.

Несмотря на всю суматоху, мы бежали медленнее. Это плохо. Элиан сделал несколько шагов и остановился, отчего меня встряхнуло и красная темнота за веками полыхнула вспышкой.

– Это принцесса, что ли?

Другой охранник. Значит, по меньшей мере двое.

– А если умрет она, игра вообще окончена. – Элиан подпустил в свой тон всю мощь Кентуккских гор. Голос получился рокочущим и твердым, как кусок гранита. – Талис всех нас убьет, будьте уверены.

– С дороги, с дороги, – повторял Грего, крайне неубедительно пытаясь изобразить камберлендский акцент.

Элиан поднял меня и переложил по-другому. Я коротко вскрикнула, и совершенно непритворно.

– Она умирает! – возопил Элиан. – Живо все с дороги!

Массивная дверь шлюза сдвинулась.

И мы пошли.

Шаги Элиана звенели по металлу, а толчки утоптанной земли сменились на что-то более жесткое, но и более ровное. Это я уже выдержать могла, если выровнять дыхание под шаги. Мы бежали, и звук отражался от металлических стен. Под веками пульсировала темнота. Мы завернули за угол, еще за один, и тогда Элиан привалился к стене.

– Ну все, – тяжело дыша, проговорил он. – Все. Просыпайся, принцесса.

– Не называй меня так.

Я открыла глаза и заморгала от света.

– Прости, – негромко сказал Элиан и осторожно спустил меня на ноги.

Мы были в… коридоре, так, пожалуй. В паре шагов от пересечения с другим коридором. Пространство было такое узкое, что непонятно, как Элиан умудрился меня пронести. Квадратного сечения коридор, напоминающий вентиляционный короб, металлический, без отделки, если не считать противоскользящий рисунок на полу. На потолке горели точечные светильники, ритмично чередуя полумрак и слепящий свет.