Уолтер повернул в сторону Аллстона. Через десять минут он въехал на парковочную площадку перед небольшим стрип-моллом,[6] одну часть которого занимала радиостанция, а две других выглядели покинутыми и заброшенными. Проехав немного вперед, он остановил машину у грузовой эстакады. Рядом с запертыми дверями громоздились картонные коробки и мусор. Поблизости не было ни души.

— Дэйв, наверное, ждет внутри, — пояснил Уолтер. — Открой, пожалуйста, отделение для перчаток и достань желтый лист бумаги. На нем записан номер сотового телефона Дэйва.

Ханна наклонилась, открыла крышку отделения для перчаток, и в этот момент Уолтер ударил ее лицом о приборную панель.

— Прости меня, — прошептал он, зажимая ей рот и нос какой-то тряпкой.

Поначалу Ханна решила, что он хочет вытереть кровь у нее на лице, но потом в ноздри ей ударил горьковатый аромат, напоминавший запах гнилых фруктов. Она попыталась вырваться, но ремень безопасности удерживал ее на месте.

— Я не хотел сделать тебе больно. — Голос Уолтера задрожал, и он заплакал. — Прости меня.

Ханна обеими руками схватила его за запястье и попыталась оттолкнуть, но Уолтер Смит оказался слишком силен для нее. На губах она ощутила привкус крови, собственной крови, и ее затошнило.

Он чуть ли не рыдал.

— Я все исправлю, Ханна, обещаю тебе. Я сделаю тебя очень счастливой.

Ханна безвольно обмякла на сиденье, слушая сквозь обволакивавший дурман, как по ветровому стеклу с шуршанием двигаются «дворники». С приборной доски печально смотрела Дева Мария, простирающая к ней руки, готовая обнять и утешить.

Нажав кнопку на панели, Уолтер Смит открыл крышку багажника. Он расстегнул на Ханне ремень безопасности, вылез наружу, где все еще валил тяжелый, мокрый снег, и, поспешно обойдя автомобиль, направился к дверце со стороны пассажира.

Ханна оказалась тяжелее Эммы и Джудит. И намного выше. Вместо того чтобы взять ее на руки, как ребенка, Уолтер обхватил ее под мышками и волоком потащил к багажнику. Там уже были расстелены заранее приготовленные одеяла.

Уолтер затолкал девушку в багажник, смахнул у нее с лица снег и поправил подушку под головой. Из носа Ханны медленно, но безостановочно текла кровь. Он надеялся, что не сломал его.

Из кармана он извлек пузырек со снотворным, которое заказал по Интернету из Мексики, и сунул три таблетки ей в рот. Ханна застонала и проглотила лекарство. Он завел ей руки за спину и надел наручники. Потом проделал то же с ее лодыжками.

Выпрямившись, Уолтер внимательно взглянул на Ханну. Лицо ее показалось ему на удивление теплым и открытым. Именно этим оно и привлекло его с самого начала. Он увидел ее, когда она ждала автобус, и Дева Мария заговорила с ним. Она сказала, что Ханна Гивенс — ТА САМАЯ ДЕВУШКА, которая ему нужна. Разумеется, Дева Мария оказалась права, она всегда была права.

Уолтер перевернул Ханну на бок, чтобы кровь не попала ей в рот и ее не стошнило. По дороге ему придется остановиться и взглянуть на нее еще разок.

Уолтер закутал девушку в одеяло и подоткнул его со всех сторон. Поцеловав Ханну в лоб, он захлопнул крышку багажника и вернулся за руль.

Мокрый снег валил не переставая. Уолтер ехал медленно и осторожно, держа руль обеими руками. Сегодня вечером на дорогах слишком много полицейских, чтобы рисковать.

Во время езды он то и дело поглядывал на статуэтку на приборной доске. В голове у него звучал ясный и чистый голос Девы Марии. Божья Матерь говорила ему, чтобы он не волновался и что все будет хорошо.

Мертвая женщина, лежавшая на столе для вскрытия, ничем не походила на женщину — откровенно говоря, она вообще более не походила на человека, напоминая жуткое создание из старых черно-белых фильмов ужасов, пугающее и отвратительное существо, выкарабкавшееся наружу из могилы. Зубы обнажились, губы и окружающие лицевые ткани отсутствовали — их, как и глаза, съели рыбы. Остальные части тела прикрывала синяя простыня. Под подбородком виднелась белая карточка с номером дела.

Опознать лицо было невозможно. Дарби мельком подумала, на самом ли деле эта женщина была когда-то Джудит Чен.

Приземистый, широкоплечий мужчина из отдела ИД — подразделения лаборатории, которое занималось исключительно фотографированием места преступления, — приступил к съемкам лица утопленницы. Позади него стоял Куп и молча наблюдал за работой коллеги. В небольшой облицованной белым кафелем комнате стоял одуряющий запах дезинфицирующего средства, смешанный с сильным металлическим привкусом бостонской гавани.

Дарби уже отщелкала фотографии для себя. Ожидая, пока эксперт закончит работу, она вспоминала то немногое, что было ей известно об этом деле. Почти всю информацию она почерпнула из газет.

Два с половиной месяца назад, в первую среду декабря, первокурсница Бостонского университета Саффолк Джудит Чен, одетая в спортивные брюки розового цвета, розовую же толстовку и кроссовки «найк», занималась в библиотеке, готовясь к зачету по химии. За несколько минут до двадцати двух часов Джудит решила, что на сегодня достаточно. Где-то между университетской библиотекой и квартирой, которую она снимала в Натике, восемнадцатилетняя студентка химического факультета исчезла.

Сейчас была середина февраля, и на теле, лежавшем на столе, была та же самая одежда.

Эксперт из отдела опознания коротко кивнул. Дарби, облаченная в хирургический халат и брюки, опустила на лицо маску, надела защитные очки и подошла к трупу.

Розовая толстовка и спортивные брюки девушки промокли насквозь и были забрызганы грязью, с налипшими веточками и мусором. Ноги, все еще обутые в кроссовки, свисали в раковину, и с них капала вода. Дарби с удовлетворением отметила, что Брайсон завязал бумажные пакеты вокруг кистей девушки.

Правый карман спортивных брюк был накрепко зашит такими же черными нитками, что и карман платья Эммы Гейл. Дарби отвернула пояс брюк и сквозь прозрачную ткань кармана увидела пятидюймовую статуэтку Девы Марии, подобную той, которую недавно держала в руках в лаборатории.

На затылке девушки виднелась дыра с неровными, обожженными краями — след выстрела в упор из пистолета. Выходное отверстие отсутствовало. Дарби вспомнила, что и пуля двадцать второго калибра, обнаруженная в черепе Эммы Гейл, тоже не оставила выходной раны.

Куп развязал бумажные пакеты и теперь внимательно рассматривал руки девушки. Пальцы скрючились, и бледная кожа, испещренная влажными морщинками, известными под названием «синдром прачки», начала отслаиваться от мяса. Ногти были окрашены в ярко-розовый цвет.

— Они изрядно съежились и усохли, — заметил Куп.

— И что будем делать? Восстанавливать ткани? Или введем под кожу воду?

— Поскольку на теле уже наблюдается эпидуральное отслоение, на мой взгляд, лучше всего воспользоваться «методом перчатки». Твои кисти примерно такого же размера, так что мы сможем взять у нее отпечатки пальцев прямо здесь.

Дарби взяла образцы грязи и песка из-под ногтей. После того как она закончила, Куп стянул кожу с правой руки трупа и поместил «кожную перчатку» в спиртовой раствор.

Дарби не обнаружила улик, указывающих на то, что к телу привязывали груз, чтобы утопить его. Собственно, это не имело особого значения — газы, образующиеся вследствие гниения и разложения тканей, рано или поздно вытолкнут на поверхность даже тело, к которому привязан груз. Интересно, знал ли об этом убийца?

Дарби включила портативную установку «Лума-лайт» и принялась водить альтернативным источником света над одеждой. Она нашла несколько волосков. Поместив их в полиэтиленовые пакеты, она изменила длину волны и вскоре обнаружила флюоресцирующие пятна — кровь или сперма. Она пометила эти участки, после чего срезала одежду с трупа.

Расположение проступивших пятен крови на спине толстовки очень походило на то, что она уже видела на пальто и платье Эммы Гейл. Подобно Эмме, эта девушка тоже какое-то время лежала в луже собственной крови, прежде чем ее тело сбросили в реку.