Уолтер поведал Ханне о том, что благодаря терпению и молитвам, очень многим и очень частым молитвам, он сумел простить мамочку даже после того, как она проделала с ним все эти ужасные вещи, — например, сунула его руку в кастрюлю с кипящей водой. Он до сих пор любил ее, даже сейчас, когда она давно умерла и попала на небеса.

А теперь пришло время Ханне простить его. Пришло время двигаться дальше. Пришло время Ханне вознести благодарность за то блаженство и счастье, которое выпало на ее долю в этой жизни.

Чтобы продемонстрировать свою добрую волю, Уолтер сделал ей подарок — лист чудесной веленевой бумаги и такой же конверт. Вручив ей ручку, он сказал, что она может написать письмо родителям. Он даже пообещал отправить его по почте. И снова извинился за то, что ему пришлось ее ударить. Это вышло случайно.

Прости меня, Ханна. Пожалуйста…

Ханна ничего не ответила.

Уолтер изо всех сил вцепился в край кухонного стола. Он открыл Ханне душу, поделился своими самыми сокровенными и болезненными тайнами, а она не удостоила его и словом, просто сидела в этом проклятом кресле и ждала, пока он уйдет. Ее упорное молчание выводило его из себя. Ему захотелось ударить ее, но он сдержался. Уолтер не зря гордился своим самообладанием. Он вымыл грязную посуду и выключил свет в кухне.

Следующие два часа он работал над веб-сайтом для клиента. Потом взялся за силовые упражнения и занимался на тренажерах до тех пор, пока мышцы не взбунтовались.

Уолтер ощущал необыкновенную легкость во всем теле, ему стало лучше. Он сел за стол и принялся рассматривать свадебный альбом.

На первой странице располагался черно-белый снимок Ханны в потрясающем свадебном платье от Веты Вонг. Сам Уолтер надел классический черный смокинг. Они держались за руки. Гости, сидевшие на скамьях, радостно улыбались им. Все дружно хлопали в ладоши.

Дальше шла очередная совместная фотография, когда они проводили медовый месяц на Арубе. Ханна стояла на белом песке пляжа в изумительном крошечном черном бикини, которое едва прикрывало ее загорелое тело. Волосы ее были влажными, от них пахло морем, она счастливо улыбалась, глядя на него, своего супруга, который лежал на полотенце под лучами жаркого солнца. Он выглядел загорелым и мускулистым, и на гладкой коже не было ни единого шрама или ожога.

Уолтер весьма недурно обращался с компьютерами. С помощью программы Photoshop он обработал цифровые снимки Ханны, которые тайком сделал, когда она шла на работу или на занятия, и перенес ее лицо на фотографии, которые нашел в Интернете. Результаты иначе как блестящими назвать было нельзя.

Но его любимой фотографией была последняя, на которой Ханна держала на руках их новорожденного сына.

Следующие три дня Дарби провела в тесной спальне Ханны Гивенс, в которой на старом письменном столе грудой лежали учебники и тетради. Она тщательно просматривала сделанные Ханной записи, рецепты, рисунки и небрежно нацарапанные списки неотложных дел. Она внимательно изучила ее ежедневник и несколько раз беседовала с соседками Ханны по квартире, ее подругами, соучениками по группе и профессорами, а также с ее родителями, которые прилетели в Бостон и поселились в комнатке дочери.

Прошло три долгих дня, а Дарби выяснила лишь следующее: последний раз Ханну Гивенс видели выходящей после смены из гастронома «Кингстон дели» на Даунтаун-кроссинг, в тот самый день, когда над городом пронесся снежный буран. Водитель автобуса на ее маршруте заверил, что Ханна Гивенс к нему не садилась. Ни развешенные в витринах местных лавок и магазинчиков фотографии девушки, ни многочисленные обращения по радио и телевидению результата пока не дали — свидетелей не было.

Учитывая степень привлечения средств массовой информации, записанные на пленку мольбы и обращения родителей, а также наличие номера для бесплатного звонка, выделенного по распоряжению комиссара полиции Чадзински, о чем снова и снова повторяли дикторы в выпусках новостей, кое-кто склонялся к мысли, что похититель Ханны мог испугаться и отпустить ее. Бостонская полиция установила подслушивающие устройства на все телефонные линии. По состоянию на сегодняшнее утро интерес представляли тридцать восемь звонков, но все они оказались пустышкой.

Нэнси Грейс, рыжеволосая ведьма, репортер CNN и ведущая эксцентричного шоу на телевидении, дала команду «фас» борзописцам желтой прессы, и они столь рьяно взялись за дело, как если бы пропавшая девушка была новой Анной Николь Смит.[23] С таблоидов в супермаркетах на покупателей смотрела Ханна (фотография была сделана на выпускном вечере после окончания школы), история ее жизни и исчезновения бесконечно муссировалась в популярных шоу-программах вроде «Инсайд эдишн». Дарби даже начала тревожиться, что шумная кампания, развернутая в национальных средствах массовой информации, напугает похитителя Ханны, заставит его запаниковать и убить девушку.

Что же касается загадки двадцатишестилетней давности, связанной с пропажей Дженнифер Сандерс, то о ней пока что говорили, да и то не в полный голос, лишь газеты Новой Англии. Тина Сандерс по-прежнему отказывалась общаться с представителями полиции. Ее стряпчий, Маршалл Грант, адвокат-стервятник с дешевой накладкой из искусственных волос на голове, заказчик и владелец успешных телевизионных роликов, рекламировавших услуги, оказываемые его юридической компанией, которые крутили во время показа «мыльных опер», почуял наживу и каким-то образом уговорил Сандерс нанять его в качестве официального представителя.

У Гранта не было предубеждений относительно общения с прессой. На волне всеобщей истеричной шумихи он даже удостоился интервью с самим Ларри Кингом.[24]

— Полиция официально опознала останки как принадлежащие Дженнифер Сандерс. Но по причинам, которые остаются непонятными, ее представители отказываются сообщить, где именно они были обнаружены, — заявил Грант. — Однако у нас есть все основания полагать, что к убийству Дженнифер может иметь отношение человек по имени Сэмюэль Дингл, который был главным подозреваемым в деле об удушении двух женщин в Согусе в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. К сожалению, должен сказать вам, Ларри, что один из немногих людей, способных пролить свет на это дело, детектив Брайсон, был убит бывшим штатным психологом ФБР Малколмом Флетчером.

О предполагаемой причастности Тима Брайсона к исчезновению главной улики, ремня, не упоминали и не намекали ни в газетах, ни по телевидению. Дарби спрашивала себя, не ведет ли Чадзински закулисные переговоры с адвокатом Тины Сандерс о том, чтобы сохранить это дело в тайне. Во всяком случае, пока что комиссару полиции и ее аппарату по связям с общественностью удалось предотвратить утечку информации о происшествии в «Синклере».

На следующее утро после гибели Брайсона Кристина Чадзински устроила пресс-конференцию, на которой сообщила прессе имя Малколма Флетчера. По словам комиссара полиции, бывшего штатного психолога ФБР разыскивали в связи с убийством детектива Тимоти Брайсона, которого сбросили с крыши популярного бостонского ночного клуба. Портрет Флетчера вместе с его фотографией, взятой с официального веб-сайта ФБР, напечатали на первых страницах почти все ведущие газеты страны. Чадзински не преминула привлечь внимание к тому факту, что федеральное правительство предлагает вознаграждение в размере одного миллиона долларов за любую информацию, способную привести к поимке или аресту бывшего психолога-консультанта Бюро.

Впрочем, Чадзински ни словом не обмолвилась о визите Флетчера в квартиру Эммы Гейл, о его разговорах с Тиной Сандерс или DVD-диске, который он прислал Джонатану Гейлу.

Дарби поработала с конвертом. На нем обнаружился единственный отпечаток пальца, и тот оказался принадлежащим Малколму Флетчеру. Система АДС распознала отпечаток в среду вечером. И можно было не сомневаться, что оперативная группа ФБР прибудет в Бостон со дня на день.