Прочие варианты острог менее характерны для Древней Руси. Известны находки, особенно в западнорусских землях (Волоковыск, Гродно, Новогрудок), небольших (5–8 см) железных прямых зубьев острог. Один их конец снабжен зазубриной, а другой заострен и имеет боковой упор (рис. 3). Подобная конструкция предполагает и определенное назначение этих зубьев: они вбивались в поперечную деревянную планку или непосредственно в расширяющийся комель рукоятки. Упор не давал им глубже врезаться в дерево при ударе о дно озера или реки. Условно, по внешнему сходству, такие остроги можно назвать гребешковыми.
В коллекции Новгородской археологической экспедиции есть двузубая черешковая острога (рис. 3), напоминающая садовье каспийских рыбаков, которой били сомов. Единичными экземплярами исчисляются трехзубые остроги с одним черешком (рис. 3). Многие детали острог (рис. 3) из-за их фрагментарности трудно причислить к какому-либо типу. Но не вызывает сомнений, что мы не имеем дело с принципиально новой конструкцией.
Лов рыбы острогой весьма прост, но требует некоторой сноровки. Он может производиться круглый год. Озерно-речная ловля рыб острогами совершалась весной, летом и осенью несколькими способами: вброд, нырянием, с лодки. Иногда острогу метали как гарпун, для чего к древку привязывалась веревка. Рыбу ловили ночью с огнем: с берега или с лодки. Для этого употреблялись факелы или огонь помещали в специальную жаровню, укрепленную на носу лодки. Могли его также раскладывать на специальной подстилке из песка или торфа. Зимой рыбу били острогами сквозь проруби во льду, привлекая ее специальными приманками или огнем. Чаще всего острогой пользовались, как и теперь, весной во время икрометания, когда рыба теряла обычную осторожность и скапливалась на мелководье в травяных зарослях. Продвигаясь вдоль этих мест на легкой лодке, рыбак, заметив добычу, опускал наконечник орудия в воду, плавно подводил его к рыбе и резким ударом прижимал ее ко дну. Зубья остроги пронзали тело рыбы, а зазубрины не давали ей соскочить. Затем рыба забрасывалась в лодку.
Широкое распространение получил способ добычи рыбы острогой с помощью огня – «лучение». О нём не раз упоминают письменные источники[145]. Так, в жалованной грамоте Новгорода Палеостровскому монастырю говорится, что «селянам с лучом не ездити» в монастырских водах[146].
В раскопках специальные жаровни для разведения огня не найдены. Поэтому, надо полагать, русские рыбаки чаще пользовались факелами или устраивали костер на подстилке в носу лодки. Однако в берестяной грамоте № 124 (конец XVI в.) из Новгорода[147] такая жаровня упомянута. Письмо начинается словами: «Пришли ми нарубоко борана или уду». Исследователи по-разному трактовали эту фразу. А. В. Арциховский склонен видеть в терминах «боран» и «уда» название рыболовных снастей, хотя и отмечает, что в источниках слово «боран» в этом значении неизвестно[148]. П. И. Засурцев считает их прозвищами парубков[149]. Наконец, Л. В. Черепнин слово «уда» возводит к «удо» – часть, кусок – и всю грамоту толкует как просьбу прислать часть говяжьей туши или барана[150]. Мнение А. В. Арциховского кажется наиболее убедительным. В. И. Даль среди сибирских говоров зафиксировал слово «боран», обозначавшее железный таган, «козу» на носу лодки, где жгут смолье, когда бьют рыбу острогой[151]. Следовательно, в арсенале древнерусских рыбаков был полный набор снаряжения для «лучения» рыбы.
Лов этот наиболее эффективен в тихие безлунные, осенние ночи, когда вода достаточно прозрачна. Участвовать в нём должны не менее двух человек: один рыболов на корме веслом направляет ход лодки, а другой стоит впереди, поражая острогой появившуюся в луче света рыбу. При определенном навыке удавалось набить за ночь полную лодку рыбы[152].
Помимо острог, другие колющие орудия не получили на Руси повсеместного распространения. Возможно, некоторые наконечники служили однозубыми острогами (рис. 2). Но большинство из них имеют длинное ножевидное лезвие. Поэтому их рыболовное назначение сомнительно, ибо такие орудия наносят глубокую резаную рану, но сами в ней не держатся. Финский этнограф К. Вилькуна полагает, что они употреблялись в качестве охотничьего оружия[153]. За одним из типов этих наконечников (с перевитым стержнем и крючком для крепления к древку) в нашей литературе укрепилось название гарпунов[154]. Выше отмеченные соображения не позволяют согласиться с этим мнением. Поскольку такие наконечники часто встречаются в курганах, причем в дружинных комплексах (Приладожье, Карелия, Люцинский могильник и др.), скорее всего, они были боевыми метательными дротиками. Классическими гарпунами, т. е. орудиями с отделяющимися наконечниками, на основной территории Древней Руси не пользовались. Применялись ли в то время в рыболовных целях багры, сказать трудно. Может быть, ими были железные крючки без бородки, верхний конец которых отогнут под прямым углом.
Несомненно, для боя рыбы предназначались гарпунные трехзубые наконечники стрел, найденные в Новгороде и Старой Ладоге[155]. Их длина варьируется от 7 до 10 см. Расстояние между расположенными в разных плоскостях зубьями равно 2–4 см, наконечники черешковые, четырехгранные или круглые в сечении, с упором. Судя по новгородским материалам, они бытовали с конца XI до середины XIV в. Этими стрелами били рыбу из лука во время нереста или когда она плавала поверху, как теперь стреляют ее из ружья. Разветвленная конструкция наконечника уменьшала вероятность промаха из-за преломления лучей света в воде. Извлекали загарпуненную рыбу, по-видимому, с помощью бечевки, укрепленной на древке стрелы. Известен и другой тип рыболовных стрел – гарпунный двупротивошипный[156]. Они также черешковые, длиной около 6 см, расстояние между шипами достигает 3 см. Оба экземпляра найдены в пределах Черниговской земли, на Шестовицком городище и у Остерского Городца. Их дата – Х – XIII вв. Малочисленность наконечников рыболовных стрел обедняет выводы. Может быть, каждый из двух типов был характерен для разных областей Древней Руси: первый бытовал на северо-западе, а второй – на юге.
Заканчивая обзор древнерусских колющих орудий, следует сделать несколько замечаний. В материальной культуре современных европейских стран остроги и им подобные снасти составляют реликтовый элемент. Уже более 100 лет в большинстве государств лов этими орудиями запрещен. Но они сохранялись длительное время благодаря своей простоте и пригодности. Это дешевые, удобные орудия, позволяющие производить быстрый улов рыбы индивидуально, без далеких выездов. По наблюдениям этнографов, профессиональные рыбаки реже пользовались острогами, чем простые крестьяне и горожане[157]. Следовательно, они были вспомогательными, сезонными орудиями. Однако это ни в коем случае не умаляет хозяйственной роли острог. Даже в начале ХХ в. они спасали от голода в зимнее время тысячи людей[158]. А с середины XIX в. уральские казаки получали значительный доход от багрения рыбы подо льдом[159]. В Древней Руси остроги применялись повсеместно. Новгородские находки (график 3) позволяют предположить, что со временем этот способ добычи рыбы получил более широкое распространение. По-видимому, с одной стороны железо стало доступнее, а с другой – появилась необходимость в дополнительных источниках пищи.
