– Не принимай все близко к сердцу, королева Македа, – сказал тот же человек, в котором я узнала Тамрина.

Я застонала и с благодарностью приняла питье из чьих-то рук. Очень медленно я смогла сесть, согнув ноги в коленях и опираясь на них локтями, ладонями я придерживала свою голову, чтобы снова не потерять сознание. Кто-то гладил меня по спине, и каждое такое прикосновение придавало мне сил. Я глубоко вздохнула и снова почувствовала себя нехорошо. Вокруг меня кружились цветные огни с маленькими вращающимися точками; они поднимались от ног вверх, пока не достигали головы.

И вот я уже стояла, не совсем понимая, как могу стоять на ногах. Тамрин ушел, но царь Соломон и архангелы Метатрон и Михаил улыбались мне. Руки Метатрона были вытянуты, видимо, это он приводил в движение вращающиеся огоньки и точки вокруг меня. С каждым их поворотом я все лучше осознавала себя и происходящее вокруг.

Увидев скамейку, я подошла к ней и аккуратно села.

– Что случилось? – Я потерла виски.

Соломон сел рядом со мной, положив руку мне на спину, как бы поддерживая меня.

– Энергия Ковчега пришла в диссонанс с твоей, – сказал он. – Ты была расстроена смертью Хирама, и твои бурные эмоции почти спровоцировали твою собственную смерть.

Хирам! Воспоминания о той ночи были туманны.

– Что произошло с Хирамом? – выдохнула я, не уверенная, что хочу услышать ответ.

Соломон ответил мне:

– Трое подмастерий Хирама были недовольны тем, что он не посвящает их в секреты масонства. Им нужны были знания Хирама, и, когда они поняли, что не смогут их добыть, из мести они намеренно испортили формулу расплавленной бронзы. Когда Хирам появился на месте, чтобы залить форму жидкой бронзой, все загорелось. Хирам бросился спасать скульптуру, и его охватило пламя. Он погиб героической смертью, до последней секунды служа храму Адонаи. Ты можешь гордиться им.

Соломон с чувством сжал мою руку и приветливо посмотрел на меня. Я позволила ему поддерживать меня, пока я тихо плакала. Мысль о страдании Хирама была невыносима. Я думала о том, могла ли я как-то предотвратить его смерть.

«Даже мы не смогли предотвратить его смерть, – заверили меня архангелы. Михаил выступил вперед и объяснил, что они не могли нарушить свободную волю Хирама, спасая его. Они могли лишь предупредить его. – А я это делал много раз, – добавил он. – Из этих предупреждений Хираму было известно о растущем негодовании среди его помощников, но он посчитал, что важнее охранять тайну священного масонства. Он сознательно сделал свой выбор».

Это немного утешало, но все же мне хотелось знать, страдал ли Хирам перед смертью.

«Я был там, когда он покидал этот мир, – мягко сказал Михаил. – Я лично отделил его душу от тела до того, как он смог почувствовать боль. Единственное, от чего он страдал: когда увидел, что его скульптурный сюжет теряет то совершенство, которого он мечтал добиться. Вот почему мы помогли ему собрать лунную энергию, чтобы Горячее море было завершено кольцом из лилий вокруг его луча».

«Архангелы работают с лунной энергией? Мне казалось, вы контактируете только со своим богом Адонаи», – сказала я.

«А из чего, как ты думаешь, состоит лунная энергия? – спросил архангел Метатрон. – Неважно, какой термин ты используешь, чтобы описать Бога или Адонаи, ты так же описываешь Вселенскую и присутствующую во всем энергию. Поэтому энергия Адонаи – это и лунная энергия, и солнечная – любая».

У меня снова кружилась голова. Я всегда полагала, что лунный бог Та’алаб столь могуществен, что даже Альмаках, бог Солнца, не может контролировать его. А теперь Метатрон пытается доказать мне, что весь фундамент моих религиозных убеждений в корне ошибочен?

«Он не ошибочен, просто ограничен, – нежно сказал Метатрон. – Луна очень могущественна. Потому что она является частью Единой великой силы, которая пронизывает Вселенную. Сейчас ты можешь использовать любое имя, какое тебе нравится, чтобы описать Единую силу. Народ Соломона выбрал имя Адонаи, поэтому я использую его, чтобы описать силу Луны, Солнца и звезд».

Я обхватила руками голову, чтобы остановить ощущение пульсации. Весь мой мир перевернулся с ног на голову!

«Как ты думаешь, что поддерживает Солнце, Луну и звезды в небе?» – спросил меня Метатрон без тени превосходства.

«Я никогда не думала об этом, – честно призналась я ему. – Думаю, то же, что поддерживает во мне жизнь или что помогает стоять на ногах. Я всегда считала, что Альмаках, бог Солнца, является Создателем жизни».

«Солнце определенно поддерживает жизнь», – Метатрон сел рядом со мной и положил руку мне на плечо.

Я прильнула к нему. Мне нравилась его манера держаться – нежная, но сильная. Соломон, с другой стороны, сжимал мою руку в знак поддержки. Метатрон продолжал:

«Помимо Солнца существует столько всего! Вся Вселенная соединена невидимой, но осязаемой силой, которую люди называют Адонаи, Богом или Яхве, – силой, которая удерживает Солнце, Луну, звезды в небе».

«Адонаи – это бог или богиня?» – поинтересовалась я.

«И то, и другое! – усмехнулся Метатрон и в ответ на мое смущенное выражение лица пояснил: – Все, что кажется противоположностью, является частью Единой силы, Адонаи. Это жар и холод, свет и темнота, мужчина и женщина. Когда мы отделяем мужчину от женщины, создаем „фокус двойственности“, который позволяет расти чувству отдаленности от Адонаи и друг от друга. Все живые существа содержат в себе мужскую и женскую энергии. Мужская энергия используется для силы и защиты, в то время как женская – для питания и творчества».

Я вспомнила ситуации, когда мне приходилось проявлять свои лидерские качества: тогда я чувствовала себя как мужчина-воин. В других ситуациях больше проявлялась моя женственная сущность, например, когда я лежала вместе со своей любимой кошкой Эбби, или тогда, когда мне захотелось танцевать после церемонии богослужения.

«Ты концентрируешься на мужской или женской ипостаси бога, так как признаешь лишь определенную специфику божества. Например, вы считаете Альмакаха богом-мужчиной, так как солнечное излучение и его золотые лучи являются символом мужской силы. Но правда в том, что Солнце также дает жизнь и питание, а это женские черты. Поэтому у Альмаках, так же как и у любого другого мужского бога, присутствуют женские черты. То же справедливо и для женщин: они содержат в себе мужские черты. Вот почему мы говорим, что Адонаи является и Отцом, и Матерью Вселенной».

Слова Метатрона казались мне правдой, хотя я все еще недостаточно понимала его философию. В нем было что-то, определенно достойное доверия. Я чувствовала его доброту и чистоту и ощущала, что он не собирается обращать меня в новую веру или убеждать в чем-то. Он лишь делился со мной информацией – исключительно из добрых побуждений.

Мои мысли вернулись к Хираму. Я беспокоилась о его душе. И я так тосковала по нему! Хотя наши отношения были столь мимолетными, я лелеяла каждый момент, который мы пережили вместе. Я почувствовала на губах соль своих слез и постаралась изъять из сознания мысль о жизни без Хирама. «Почему он? Он был таким хорошим человеком!»

Метатрон поддерживал меня, пока я плакала. Когда я открыла глаза, я поняла, что нахожусь в своей постели, а рядом со мной была моя мама. Я взглянула на нее, желая задать тысячу вопросов, но была настолько измотана всем произошедшим, что опять заснула.

Я поклялась, что узнаю секрет, который хранил Хирам, – тот самый, который стоил ему целой жизни!

На следующий день мне не захотелось вставать с постели. Сарахиль принесла завтрак в мою комнату, вымыла мне волосы, как она обычно это делала, когда мы жили в Саба. Я была не в состоянии ни разговаривать, ни есть, но меня очень радовало благотворное присутствие мамы, которая по-прежнему оставалась со мной, и Сарахиль.

Все тело мое болело и, казалось, представляло собой огромную кровоточащую рану – от утраты Хирама. Как же мы были счастливы с ним вместе! Наша связь была настоящим волшебством. Несмотря на то, что говорили мы на разных языках, мы прекрасно понимали друг друга.