А ухаживания Тафтона, к счастью, ни к чему не приводили. Джек заметил, что всякий раз, находясь в обществе маркиза, Линнет старается держаться от него подальше, так что он даже немного жалел соперника. Но, конечно же, Джек не собирался давать ему советы – можно было бы пожевать листья петрушки, к примеру.

А вот виконта Хансборо Линнет, несмотря ни на что, не избегала. И всякий раз, когда они танцевали или оживленно беседовали, тот не сводил горящих глаз с декольте девушки. Глядя на них, Джек придумывал самые разные способы снова выставить виконта в невыгодном свете, но дальше фантазий дело не пошло.

Да, Джек действительно держался как истинный джентльмен – вел, например, вежливые беседы с Линнет и ее матерью за чайным столом. И решительно выбрасывал из головы мысли о том, как заставить Хелен оставить их с девушкой наедине. Если же они танцевали с ней вальс, то не старался прижать ее к себе – напротив, строго следил за тем, чтобы их тела оставались на приличном расстоянии, и во время танца заводил исключительно учтивые и любезные разговоры. А если ему случалось встретить Линнет в одиночестве, то он галантно раскланивался, произносил несколько ни к чему не обязывающих фраз и шел дальше. В общем, был образцовым джентльменом.

Увы, безупречное поведение не приносило пользы. Впрочем, ничего другого Джек и не ожидал. Он старательно соблюдал дистанцию вовсе не потому, что хотел этим чего-то добиться. Просто для него это был единственный способ сохранить здравый рассудок.

Ему удавалось ценой героических усилий строго контролировать свои действия, но он никак не мог обуздать свою фантазию и потому снова и снова вспоминал о поцелуе среди кустов самшита, – а затем начинал думать о том, что могло бы произойти после поцелуя; причем разыгравшееся воображение делало все это абсолютно реальным. И еще он часто вспоминал выражение, появившееся на лице Линнет после того, как они отпрянули друг от друга. Ведь это выражение явно свидетельствовало о том, что поцелуй доставил ей удовольствие. Правда, для Джека подобный успех оказался не слишком большим утешением – ему хотелось постоянно целовать Линнет, а это, увы, было невозможно.

Более того, поцелуи казались восхитительной прелюдией к плотским наслаждениям, мысли о которых часто не давали графу уснуть до утра. И, увы, этим мечтам, скорее всего, не суждено было стать реальностью. Джек придумывал бесконечное количество способов доставить Линнет наслаждение – причем все они принадлежали к разряду, не одобряемому свахами и компаньонками. Мысли эти не давали Джеку покоя ни днем, ни ночью – он будоражили и лишали способности мыслить здраво.

Тем не менее он оставался непоколебимым поборником приличий и неукоснительно придерживался всех на свете правил, – пусть даже совершенно не понимал, как можно очаровать женщину, беседуя с ней о погоде или же переворачивая для нее страницы нот. К последнему дню приема в поместье Белинды Джек окончательно отчаялся. Он не видел способа добиться желаемого, не нарушая условностей. Услышав, что Линнет отправилась на послеобеденную верховую прогулку, он решил, что займется в гордом одиночестве отработкой ударов на поле для гольфа – на что-либо другое он все равно сейчас был не способен.

Почти два часа Джек бездумно колотил клюшкой по мячикам и отвлекся от этого высокоинтеллектуального занятия, лишь услышав цокот копыт. Подняв голову, он увидел Линнет, скакавшую к нему, и понял, что судьба наконец решила вознаградить его – или уничтожить – за примерное поведение.

Сделав над собой усилие, он сосредоточил все свое внимание на мяче, крепче стиснул клюшку и нанес сильный удар. Мяч ушел влево и скрылся среди кустов. Джек побежал за ним, понадеявшись, что Линнет проскачет мимо и оставит его в покое.

Она, конечно, этого не сделала. Но почему? Скажите на милость, почему с этой женщиной все так сложно?

Цокот копыт внезапно затих. Держа в руке клюшку, граф присел на корточки, а потом и вовсе забрался в кусты, делая вид, что ищет мяч.

– Джек, где вы?

Он на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом. Потом медленно обернулся и поднял голову. Солнце, едва проникавшее сквозь листву, почти не освещало девушку. Она спешилась и привязала лошадь к стволу дерева.

Несмотря на строгую черную амазонку, Линнет походила сейчас на лесную нимфу из народных сказок – такие заманивали мужчин в разные неприятности.

«Господи, помоги мне», – подумал Джек и забрался поглубже в кусты.

Линнет шагнула к нему и спросила:

– Ищете мяч?

– Да. – Его ответ был кратким и резким; он сейчас не был настроен на светскую беседу.

Линнет подошла еще ближе.

– Я могу помочь.

– Не надо. Нет необходимости. У меня много мячей. – Сжав в руке клюшку с такой силой, словно хотел ее раздавить, Джек выпрямился. Его взгляд скользнул по восхитительным округлостям, о которых он мечтал днями и ночами. Но он не мог встретиться с Линнет глазами. Это могло его погубить. – Добрый день, мисс Холланд. С вашего разрешения я продолжу. – Он поклонился и направился на поле, но Линнет остановила его:

– Джек, подождите.

Он остановился. Мысленно попросив у Господа выдержки, медленно обернулся.

– Да, слушаю вас.

– Разве… – Девушка прикусила губу. – Разве у нас не перемирие?

– Конечно, перемирие. – Граф постарался изобразить удивление. – А почему вы спрашиваете?

Линнет нервно облизала губы.

– После того вечера с малышом все изменилось. Вы стали каким-то… другим. Мы больше не играем в вопросы и ответы. И не беседуем на террасе. – Она засмеялась, но смех ее был вымученным. – И вы не дали леди Трабридж ни малейшего повода наблюдать за нами точно ястреб.

– Надеюсь, что не дал. – Джек снова замолчал и пожал плечами. «Чего же она от меня хочет?» – думал он.

– Боюсь, все это потому, что мы поссорились, – продолжила девушка. – Поэтому я искала вас. Знаете, я бы хотела… Хотела бы все исправить.

– В этом нет необходимости. Нечего исправлять.

– А я думаю, есть что. – Она снова помолчала. – Только я не знаю, что именно надо исправить. Если бы я знала, что привело к охлаждению между нами, – попробовала что-нибудь с этим сделать. Вы сказали, что мы друзья. А друзья могут говорить о самых разных вещах. Знаю, вы считаете, что разговоры ни к чему не приводят, но я с вами не согласна.

Несмотря на мрачное настроение, Джек не мог не улыбнуться.

– Вы со мной не согласны? Какой сюрприз!

Линнет тоже улыбнулась, и Джек почувствовал, как в нем снова разгорается огонь желания. Следовало немедленно его погасить, и граф, осмотревшись, проговорил:

– Вы не должны оставаться со мной наедине. Белинда строго отчитает меня, если узнает.

– Знаю. Но прием завтра заканчивается. Боюсь, у меня не будет другой возможности с вами поговорить. Завтра гости разъезжаются. Вы тоже уедете?

Джеку вдруг ужасно захотелось уехать. И желательно как можно дальше от поместья маркизы.

– Нет, завтра я не уеду, – ответил он.

На лице девушки отразилась целая гамма чувств, в том числе и явное облегчение, пожалуй, даже удовольствие. Но Джек не обольщался – он вполне мог принимать желаемое за действительное. Когда речь шла о Линнет, он уже не доверял своим ощущениям.

– Я не могу уехать, – пояснил он, – пока не повидаюсь со Стюартом – герцогом Маргрейвом. Он и его супруга приедут послезавтра. Мне надо обсудить с ним одно дело.

– А потом?

Джек нахмурился. Почему-то на ум не приходила ни одна причина, мешающая ему остаться.

– Мне надо съездить домой, в Федерстон-Гейт. Я там не был с мая. Надо проверить и другие поместья, пока я здесь, на севере.

– А вы могли бы задержаться? Мы провели бы еще немного времени вместе, лучше узнали бы друг друга…

– Нет! – выкрикнул Джек, не удержавшись. И со вздохом добавил: – Нет, не могу. Я знаю, что должен ухаживать за вами как полагается, но… не могу. Больше нет сил, понимаете?.. – Он замолчал, но тут же сказал себе: «А смысл увиливать?» – Линнет, я хочу целовать вас, хочу прикасаться к вам. Я больше ни о чем не могу думать. Но у меня нет на вас никаких прав, и это сводит меня с ума. Мне необходимо освободиться от вас хотя бы ненадолго.