Линнет невольно ухмылялась всякий раз, когда думала об этом.

На следующее утро Джек не вышел к завтраку и отсутствовал весь день – как и предупреждал накануне. Линнет использовала это время на то, чтобы окончательно утвердиться в своих желаниях. Она попрощалась с остальными гостями и вместе с матерью и леди Трабридж проводила все экипажи, отправлявшиеся к железнодорожной станции.

Каррингтон, Тафтон и даже Хансборо вежливо поинтересовались, смогут ли увидеть ее снова, и она каждому дала в высшей степени тактичный ответ, сказав, что вряд ли это будет возможно в ближайшее время. И всякий раз, произнося эти слова, она все больше укреплялась в своем решении.

Казалось, ни один из ее поклонников не был удивлен отказом, на основании чего Линнет сделала вывод, что все они поняли намного раньше ее, куда дует ветер. Но ее вовсе не огорчил тот факт, что она оказалась столь предсказуемой. И даже не рассердил деликатный вопрос Хелен о намерениях Джека и ее пространный рассказ о местных портнихах. На последнюю информацию она никак не отреагировала, не желая ничего говорить матери, пока не увидит Джека.

А тот избегал ее весь день. И даже к вечеру не вернулся, так что Линнет получила возможность на себе испытать то, что чувствовал он в последние дни.

Но все это не имело значения, поскольку она знала, что ее выбор сделан и обратной дороги нет. Когда все разошлись по своим комнатам, Линнет села у окна и устремила взгляд на залитую лунным светом подъездную дорогу, надеясь, что скоро увидит Джека. Она хотела сегодня же сказать ему о своем решении, хотела сказать, что он был прав.

«Вы должны чувствовать, что поступаете правильно…»

Только сейчас Линнет поняла, что Джек был абсолютно прав. И даже ее прошлые ошибки были не ошибками вовсе, поскольку именно они привели ее сюда – в это место и к этому мужчине. И сейчас ей оставалось только одно – как можно скорее сообщить о своем решении Джеку.

Она ухмыльнулась, представив, как это будет происходить. Ей не терпелось увидеть его лицо, когда она скажет, что любит его и что ему лучше выбросить из головы все мысли о приличиях и приступить к осуществлению своих эротических фантазий, о которых он ей говорил. Иначе ей придется соблазнить его. Линнет пока еще не знала, что следовало для этого делать, и попыталась представить процесс. После чего ее улыбка стала еще шире. Было совершенно очевидно: соблазняя Джека Федерстона, она непременно получит огромное удовольствие.

Когда Джек вернулся, было уже очень поздно, но ярко светила полная луна, прекрасно освещавшая ночную дорогу. Он ужасно устал, но утомили его вовсе не важные дела, а бесцельные и бесплодные блуждания по Мейдстону. Любовь, когда она наконец тебя находит, – тяжелое испытание, и впереди его ждало еще много нелегких дней.

Граф спешился, отдал поводья ожидавшему его помощнику конюха и вошел в дом. После чего сразу спросил у слуги, уехали ли остальные гости. Джек с облегчением вздохнул, узнав, что все отбыли еще днем. Правда, он не был уверен, что Линнет с ними распрощалась. Он вообще ни в чем не был уверен, когда речь шла о Линнет. «И в этом, – подумал он, усмехнувшись, – часть ее очарования».

Взяв у слуги масляную лампу, Джек поднялся в свою комнату. Там его ожидало письмо, а также телеграмма. Письмо было от парижского агента, который извещал Джека, что нашел желающего взять в субаренду его парижское жилье на весь оставшийся срок найма. Телеграмма же была от Эфраима Холланда. Потенциальный тесть извещал графа, что прибудет в Лондон ровно через неделю; и он надеялся, что сразу после его приезда будет объявлено о помолвке. В таком случае он будет готов сразу передать будущему зятю его долю капитала для совместного предприятия с Маргрейвом.

Джеку не хотелось думать о том, что случится, если Линнет все же не пожелает выйти за него замуж. Но и так было ясно: тогда встреча с ее отцом будет тяжелой, репутация девушки погибнет, а его, Джека, сердце разлетится на куски.

Нет-нет, не думать об этом! Размышлять о возможной неудаче бессмысленно. Джек бросил корреспонденцию на столик и направился к умывальнику. Пожалуй, лучше даже принять ванну… А затем побриться. От него пахло дорожной пылью и потом. А также сигарным дымом, наполнявшим паб, где он перекусывал. Лицо же покрылось щетиной и стало напоминать наждачную бумагу. Джек терпеть не мог ложиться в постель в таком виде. Да и спать ему совершенно не хотелось. Лежать в темноте без сна – значит, думать о Линнет. Кто же добровольно согласится на такие мучения?

Джек надеялся, что слуга приготовил для него полотенце, бритву и пену для бритья, прежде чем отправился спать. И он с радостью убедился, что рядом с умывальником действительно лежало все необходимое.

Прихватив с собой чистое белье, граф вышел из комнаты, зная, что в столь поздний час никого не встретит. В этой части дома жили только гости-холостяки, а все они уже давно уехали. Войдя в ванную, Джек порадовался тому, что его невестка – американка, имевшая пристрастие к чистоте, современным трубопроводам и котлам для нагрева воды. Он повернул кран, наполнил ванну до половины и сорвал упаковку с кусочка мыла, оставленного здесь специально для гостей. Как следует вымывшись, Джек наполнил тазик для бритья горячей водой, надел чистую одежду, собрал грязную и вернулся в свою комнату. Там он бросил грязное белье в угол, поставил тазик с водой на умывальник и приготовился бриться, радуясь, что у него нашлось занятие, требовавшее полной сосредоточенности.

Но бритье – занятие, увы, недолгое, и, покончив с ним, Джек почувствовал, что его снова охватывает отчаяние. Не думать о Линнет было ужасно трудно, а ближе к ночи стало еще труднее. Да и глупо было бы ложиться в постель, потому что спать совершенно не хотелось. А это означало, что в постели на него сразу нахлынули бы эротические видения. Стоило ему об этом подумать, как все тело пронзило болью и возбуждение не заставило себя долго ждать.

Отгоняя эротические мысли, Джек стиснул зубы и наклонился ближе к зеркалу, чтобы стереть остатки мыльной пены с лица. Он не станет думать о ней. Ни за что на свете. Только не сейчас!..

Едва он успел принять это решение, как услышал щелчок замка. И, повернув голову, увидел Линнет, стоявшую в дверном проеме. Ее золотистые волосы были распущены и рассыпались по плечам.

– Линнет? – Джек не верил своим глазам. – Что ты здесь делаешь? – Он отбросил полотенце и шагнул к двери. – Ты сошла с ума? Тебе нельзя заходить в это крыло дома. Здесь живут только холостяки.

– Ты сейчас здесь единственный холостяк, – ответила она с улыбкой. – Все остальные покинули дом.

– Да, но все равно… – Джек окинул ее взглядом. Белая кружевная ночная рубашка, бледно-розовый шелковый пеньюар… и пальчики босых ног, выглядывавшие из-под белого кружева. Его чресла словно огнем обожгло. – Линнет, ты убиваешь меня, – прохрипел он. – Медленно убиваешь. – Схватив девушку за руку, он затащил ее в комнату и закрыл дверь.

– Я очень много думала обо всем, что ты сказал мне там… в кустах. Все время думала, Джек…

В данный момент он не мог вспомнить, что говорил в кустах, – да и самих кустов не помнил. Впрочем, его мозги были настолько затуманены желанием, что он даже ради спасения собственной жизни не смог бы вспомнить, о чем думал минуту назад. Ведь Линнет находилась здесь, рядом с ним! И, следовательно… О боже, если ее здесь увидят, ее репутация не просто будет запятнана – она погибнет окончательно и бесповоротно. И никакая Белинда ей уже не поможет. Он должен немедленно выпроводить ее, должен объяснить ей…

Джек не произнес ни слова. Ему следовало выставить Линнет в коридор и запереть дверь на ключ, но граф не шелохнулся. А несколько секунд спустя он совершил роковую ошибку – опустил глаза на ее ноги и увидел, как ее маленькие пальчики поджались и спрятались под подолом кружевной рубашки.

Джек со вздохом поднял глаза и сделал отчаянную попытку образумиться.