Обрамленные длинными густыми ресницами, эти глаза казались слишком большими для такого миниатюрного личика, а неповторимыми их делал цвет. Даже с противоположного конца зала была отчетливо видна их яркая синева – сочный цвет васильков на закате.

Ее пышные светлые волосы были уложены в высокую прическу, открывавшую длинную изящную шею и худенькие плечи; причем волос этих явно не касались горячие щипцы, которыми пользовались многие девушки. И Джек вдруг подумал, что ему очень хотелось бы увидеть, как эта восхитительная шелковистая копна рассыпается по плечам красавицы…

– Думаю, ты прав, – сказал Джеймс. – Он ждал ее.

Джек промолчал. Он по-прежнему таращился на прекрасную незнакомку, необычайно низкое декольте которой почти не оставляло простора воображению. Его взгляд скользнул ниже, и граф отметил тонкую талию девушки и округлые бедра, обтянутые розовым шелком. А ноги у нее, вероятно, были длинные и стройные – в этом он почему-то не сомневался.

Но кто же она? Джек снова стал рассматривать ее лицо. Хотя он провел здесь целый год, ему никогда не приходилось с ней встречаться – в этом граф был уверен. Такую женщину он непременно запомнил бы.

– Боже правый! – воскликнул Джеймс. – Какое прелестное создание!

Не приходилось сомневаться и в том, что это мнение разделяли многие мужчины. Джек быстро оглядел зал и понял, что прибытие красавицы не осталось незамеченным. Но Ван Хозен явно был ее старым знакомым, поскольку все еще держал ее за руки.

Джек повернулся к друзьям.

– Черт возьми, кто она такая?

Приятели графа пожали плечами.

– Кажется, это ты жил здесь целый год, а не мы. – Джеймс усмехнулся и добавил: – Неужели до сих пор не познакомился?

Джек покосился на друга и с раздражением проговорил:

– Видишь ли, Понго, если бы я знал, кто она, то не стал бы спрашивать.

– Ты стал ужасно нервным, – сказал Джеймс и снова уставился на незнакомку. – Заметил, какие у нее глаза?

– Слепой бы заметил, – подал голос Денис, тоже уставившийся на девушку.

– Вы оба слишком увлеклись! – выпалил Джек. – И оба забыли, зачем мы здесь. Мы не знаем эту женщину, но ее точно знает Ван Хозен.

Джек снова устремил взгляд на незнакомку и на сей раз разглядел не только ее потрясающие глаза и соблазнительные формы. Он также отметил, что она улыбалась Ван Хозену с явной приязнью, а ее попытки высвободить руки были не слишком энергичны. Кроме того, на ней было очень дорогое бальное платье, на шее красовалось ожерелье из великолепных розовых бриллиантов, а прическу ее украшали веточки гелиотропа. В общем, девушка была с деньгами, а деньги – именно то, в чем отчаянно нуждался Ван Хозен в данный момент.

«Отчаявшийся человек, – напомнил себе Джек, – способен на отчаянные поступки».

И теперь он вдруг все понял. Ван Хозен был намерен выбраться из ловушки, в которую угодил, и он, Джек, точно знал, как именно тот собирался это сделать.

Джек выругался сквозь зубы, и друзья взглянули на него с удивлением.

– Ты все-таки узнал ее? – спросил Денис. – Знаешь, кто она?

– Нет, – ответил Джек, не отводя глаз от девушки. – Но я собираюсь как можно скорее это выяснить.

Линнет Холланд провела вдали от дома целый год, поэтому была уверена, что за время ее отсутствия очень многое изменилось. Однако она не ожидала, что изменится Фредерик Ван Хозен.

Внешне это был тот же самый Фредерик – светлые волосы, карие глаза, красивое лицо, – но его манеры круто изменились, и Линнет даже казалось, что она разговаривает с незнакомым человеком.

– Линнет, дражайшая Линнет… – повторил он уже, наверное, в пятый раз. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

– Я тоже рада, – пробормотала девушка.

Конечно, приятно, когда тебя так тепло встречают, но все же Линнет испытывала некоторую неловкость. Она не привыкла к столь явной несдержанности со стороны Фредерика. Да, они бывали на одних и тех же пикниках, встречах и балах, но ведь он – на десять лет старше. Еще совсем девочкой Линнет была увлечена этим взрослым и красивым мужчиной, но Фредерик никогда не поощрял ее девичью влюбленность. Снисходительная любезность – единственное, что она от него видела, и потому Линнет давно перестала думать о нем как о романтическом герое своих грез. Она даже представить не могла, что по возвращении из Европы увидит его откровенно голодный взгляд и почувствует настойчивые прикосновения его рук.

– Миссис Дьюи заверила меня, что ты непременно будешь сегодня на ее балу, – продолжал он; Линнет же тщетно пыталась привыкнуть к этому новому Фредерику. – Но поскольку ты совсем недавно вернулась домой… В общем, я не был уверен, что увижу тебя здесь. – Он снова стиснул ее руки. – Как же я рад, что ты все-таки пришла!

– Судно из Ливерпуля вошло в порт только вчера вечером, и мы приехали из Нью-Йорка утренним поездом. Я едва успела перевести дух. – Осмотревшись, Линнет заметила и других старых знакомых, ожидавших возможности поздороваться с ней. Она попыталась высвободить руки, но не преуспела. – Фредерик, ты должен меня отпустить. – Девушка засмеялась. – На нас обращают внимание.

– Ну и пусть. Мне все равно.

Заметив, как изумилась Линнет, Ван Хозен рассмеялся и все же отпустил ее.

– Пусть будет по-твоему, дорогая. Но я так рад тебя видеть!.. Именно поэтому мне все равно, что обо мне подумают.

Линнет нахмурилась.

– Фредерик, ты сегодня пил?

Банкир снова рассмеялся.

– Нет, конечно! Хотя… Увидев тебя, я почувствовал головокружение. – Он внезапно умолк, потом спросил: – Ты слышишь?..

– Что я должна слышать? Музыку?

– Конечно, музыку, глупышка! – Он снова схватил ее за руку. – Это же вальс! Потанцуй со мной.

Ван Хозен увлек девушку к центру зала, но почти сразу же остановился и пробормотал:

– Но ты, наверное, уже обещала этот вальс кому-то другому? Может, кому-то из тех мужчин, которые сейчас так отчаянно мне завидуют? Должно быть, у такой прелестной женщины, как ты, танцевальная карточка заполняется заранее.

– Вовсе нет! – засмеялась Линнет. Она подняла руку и показала привязанную лентой к запястью пустую карточку. – Видишь? Ни одного имени! Надеюсь, из-за того, что мы только что приехали. Дюжины моих поклонников просто не успели выстроиться в очередь. – И она снова засмеялась.

Ван Хозен кивнул и очень тихо, с серьезнейшим видом проговорил:

– Какое счастье… Наконец-то я стал первым в очереди. – Он указал в сторону танцующих. – Мы будем танцевать?

Линнет кивнула, и они закружились в вальсе.

– Как тебе понравилась Европа? – спросил банкир.

– Сначала все было чудесно. Итальянские озера летом великолепны. Зимой тоже было хорошо, тем более что бо́льшую ее часть мы провели в Египте. Пирамиды – потрясающее зрелище! Но год – это так долго… И когда мы приехали в Лондон, чтобы принять участие в сезоне, я уже очень тосковала по дому.

– Тебе в самом деле хотелось вернуться?

– О да! Мне не хватало пикников в Центральном парке, вечеринок здесь, в Ньюпорте, и, конечно же, моих друзей. Ужасно хотелось спать в собственной постели и иметь собственную ванну с горячей водой. И еще мне очень не хватало наших булочек. Я имею в виду маффины.

– Булочек? – Ван Хозен засмеялся. – Ты не перестаешь меня удивлять.

Девушка тоже рассмеялась.

– В Англии, конечно, тоже есть булочки, которые они называют маффинами, но они совсем не похожи на наши. Мне очень хотелось маффинов с черникой. Когда я описала наши черничные маффины метрдотелю в лондонском «Савойе», он предложил мне взамен пирожные к чаю. Они там не понимают, что такое настоящий черничный маффин.

– Некоторые из твоих друзей тоже ездили в Лондон на сезон. Ты с кем-нибудь из них встречалась?

– Да. – На прелестном личике Линнет промелькнула гримаска. – Если хочешь знать, я встречалась… со слишком многими.

Фредерик взглянул на собеседницу с удивлением.

– Ты же сама говорила, что тебе не хватало пикников и вечеринок с друзьями. Разве ты не была рада встретить в Лондоне своих подруг?