– Здесь, в Британии, совершенно другие обычаи, не такие, как в моей стране.

– Конечно же, не такие. У вас там республика. Совершенно другая форма правления. Неудивительно, что такие различия сбивают вас с толку…

Благодаря матери Линнет получила прекрасное образование. Ее знания были гораздо шире и глубже, чем у большинства молодых леди. Она изучала не только французский и немецкий языки, поэзию и литературу, но также политику, экономику, финансы и еще – историю и культуру Британии. Она нисколько не была сбита с толку, но понимала, что многие мужчины считали себя намного умнее женщин, поэтому и вели себя соответственно.

– Я вам очень благодарна за объяснение, ваша светлость, – заверила она герцога. – Вы прояснили те аспекты британской парламентской системы, которые прежде меня озадачивали.

– Очень рад, что смог оказаться полезным в этом вопросе, мисс Холланд. Федерстон упомянул о прискорбном отсутствии у вас политических познаний.

– Правда? – Линнет почувствовала, как у нее сами собой сжимаются кулаки, но усилием воли сумела удержать вежливую улыбку на лице.

– Да, за портвейном он подсказал мне, что вы высоко оцените мои разъяснения по этому вопросу.

– Понимаю… – Линнет взглянула на Джека, сидевшего в другом конце комнаты, и обнаружила, что он увлеченно беседует с группой дам, – так что ее убийственный взгляд пропал впустую. Она снова обратилась к герцогу: – Поверьте, я очень вам признательна, ваша светлость, за содержательную беседу, но теперь… Думаю, мне следует вас покинуть и пообщаться с другими гостями.

Пусть Каррингтон не являлся интересным собеседником, но он, безусловно, был джентльменом до мозга костей.

– Да, конечно. – Герцог вежливо поклонился. – Не стану вас задерживать.

Линнет с облегчением вздохнула. Наконец-то она обрела долгожданную свободу. К счастью, никто не смотрел на нее как на прокаженную, и она, прохаживаясь по комнате и беседуя с гостями, чувствовала себя намного увереннее, чем несколько часов назад на лужайке. Одновременно она краем глаза следила за Джеком; когда же сумела перехватить его взгляд, выразительно кивнула в сторону французского окна, выходившего на террасу. Граф едва заметно кивнул ей в ответ, и Линнет направилась в другой конец комнаты. Через несколько минут, оглянувшись, она увидела, что Джек все еще занят разговором. Девушка остановилась у перил и задумалась.

Какой несносный, какой невозможный человек! Ну с какой стати он сказал Каррингтону, что ее необходимо просветить, объяснив тонкости британской политики?! Впрочем, она понимала, зачем он это сделал. Поэтому и позвала графа на террасу, собираясь незамедлительно уведомить, что его злая шутка совершенно неэффективна.

Но вместе с тем она понимала: шутка все же оказалась весьма эффективной… Линнет вздохнула и чуть наклонилась, опершись локтями о каменные перила. Она знала, что была во время сезона слишком зашоренной, слишком уж стремилась вернуться домой и выйти замуж за американца. Да, она была ужасно упрямой – во что бы то ни стало желала настоять на своем и не подчиниться матери. Потому и относилась к джентльменам, ухаживавшим за ней, без должной объективности. Но если она надеялась, что новая встреча с ними сделает выбор легче, то зря надеялась.

Герцог не произвел на нее особого впечатления и при первой встрече. При второй же, как выяснилось, – тоже. Он не волновал ее, не возбуждал. Хотя у него имелись и положительные качества. Он был красив и добр. И, конечно же, хорошо бы с ней обращался. Герцог заверил Белинду, что не испытывал нужды в деньгах. Но ему требовалось, чтобы в поместьях все было в порядке и чтобы дети находились под присмотром. И самое главное: он не сомневался, что в произошедшем в Ньюпорте виновен только Джек.

Все эти соображения вроде бы должны были склонить выбор в пользу герцога, но пока почему-то не склонили. Думая о нем, Линнет всякий раз напоминала себе, что он мог бы очень многое ей дать и что с его стороны это была большая жертва – жениться на ней, зная о ее позоре. Да, конечно, все так и было, но желания выйти за герцога у нее все равно не возникло.

Линнет подумала о лорде Тафтоне. Вроде бы весьма приятный человек, приветливый и любезный – как и во время их встреч в Лондоне во время сезона. Как и Каррингтон, он не нуждался в деньгах и был готов предоставить ей право распоряжаться своим приданым. Тафтон наверняка станет превосходным мужем для какой-нибудь леди. Но Линнет точно знала, что этой леди будет не она. Возможно, с ее стороны это мелочность, однако она находила привычку курить сигары отвратительной… и даже тошнотворной. Может, удастся уговорить его отказаться от сигар. Но пока он этого не сделает… Линнет не могла даже подумать о том, чтобы его поцеловать. А совсем без поцелуев жить в браке невозможно.

Еще несколько недель назад вопрос о поцелуях вообще не стоял на повестке дня – и уж тем более никак для нее не связывался с вопросом о том, пригоден ли мужчина для брака или нет. Конрад ни разу не поцеловал ее до тех пор, пока она не приняла его предложение, и со всеми ее знакомыми и подругами было так же. Но, с другой стороны, ведь далеко не каждая девушка сталкивается с таким мужчиной, как Федерстон, который сначала целует девушку и лишь потом знакомится. Да, конечно, поцелуй Джека оскорбил ее и разозлил, не говоря уж о том, что погубил ее репутацию, но все же…

Тихонько вздохнув, Линнет решила не думать о Джеке и рассмотреть кандидатуру Хансборо. Что ж, красивый мужчина – с этим никто не стал бы спорить. И забавный. Он несколько раз за ужином сумел ее рассмешить. Линнет питала слабость к мужчинам, которые могли заставить ее смеяться. И было ясно, что она ему понравилась. Судя по тому, сколько раз его взгляд задерживался на ее груди, эту часть ее тела он особенно оценил. Но ведь именно этого и следовало ожидать, не так ли? Чтобы привлечь внимание мужчины к своей груди, девушка, желающая выйти замуж, надевает платье с глубоким вырезом… К тому же Хансборо вел себя вполне по-джентльменски – опускал глаза на свой бокал с вином, а уж потом переводил взгляд на ее грудь. Линнет не могла не вспоминать, как на нее смотрел Джек Федерстон в бальном зале миссис Дьюи, – смотрел открыто и нагло, прямо-таки пожирал ее глазами. Тогда она посчитала его столь откровенный взгляд отвратительным. А теперь деликатность Хансборо почему-то казалась ей… пресной.

Линнет шумно выдохнула, разозлившись на себя из-за того, что снова подумала о Джеке. О нем – и об устроенном им пикнике. Его настойчивость была беспрецедентной, дерзость – вопиющей, а постоянное вмешательство в ее жизнь – чего стоила одна только «подсказка» Каррингтону – совершенно возмутительным. Но он накормил ее черничными маффинами – ее самым любимым лакомством. Да, конечно, подобные мелочи ничего не значили, но все же, все же…

Линнет напомнила себе, что граф даже не пригласил ее на чай – все решил за нее сам. Он обещал, что такое больше не повторится, однако было ясно, что Федерстон не гнушается использовать силу, чтобы добиться своего.

Линнет коснулась губ кончиками пальцев. Поцелуй Джека обжег их – и пробудил ее чувства; он отнял у нее право выбора, и теперь она… А если она выйдет замуж за Джека, будет ли он и дальше игнорировать ее желания? Как можно быть уверенной, что не будет? Он сказал, что не позволит ей главенствовать над ним, но у нее нет причин верить в то, что он не будет главенствовать над ней. Если они поженятся, у него появятся на то законные права – как и у всех мужей. И что тогда будет с ее планами, желаниями, мечтами? Может ли она ему доверить так много?

Услышав шаги за спиной, Линнет обернулась. Увидев Джека, она нахмурилась.

– Прекрасный вечер, – сказал он. – Ничто так не прибавляет силы, как свежий воздух и прохладный ветерок.

Линнет взглянула на него с упреком и заметила:

– Его светлость – очень хороший человек.

– Я никогда не утверждал обратное.

– Он очень заботливый, – продолжала Линнет. – И умный. К тому же – настоящий джентльмен.