– Берусь за это дело, говорю, – со вздохом ответил я. – Но не задаром.

– И что потребуешь? Теперь я в твоих руках, – сник призрак. – Я ведь небогат… есть у меня во дворе небольшой тайник на черный день. Пара серебряных монет да три десятка медных. Под крыльцом дома схоронены. Хватит такой награды?

– Награду я потребую, но не деньгами, – качнул я головой. – Мне нужна информация.

– Ась?

– Сведения мне нужны, старый Джогли, – переиначил я фразу. – Расскажи мне все, что знаешь о Серебряной легенде и Гриме Безутешном. И на этом мы будем в расчете.

– Хм… – изрек призрак и замолк на долгие несколько минут, возведя глаза к ночному небу и задумчиво шевеля губами.

А я все это время дрожал от нетерпения, с трудом сдерживая себя от попытки поторопить старца.

– Серебряная легенда, говоришь…

– Да!

– И Грим Безутешный?

– Да-да!

– В первый раз слышу, – развел руками Джогли и с недоумением воззрился на меня. – Кто такие будут?

– Что?!

– Ты, видно, малость оглох? – раздраженно буркнул призрак – В первый раз слышу! Слушай, может, не будешь мудрить и просто возьмешь заначку под крыльцом? А? А то придумываешь непонятно что…

– Да быть этого не может! – взорвался я, одним прыжком подскочив к призраку и безуспешно попытавшись ухватить его за грудки. – Ведь ты старый рыбак Джогли! Именно тот, к которому меня послала провидица Снесса!

– Ошиблась, значит! – рявкнул в ответ Джогли. – Рыбак я, имя мое, но не про каких Гримов никогда не слыхал! Ох ты ж…

– Что значит это «ох ты ж»?

– Теперича ты помогать откажешься, да? – грустно поинтересовался резко сдувшийся призрак. – Мои жалкие гроши тебя не интересуют, сведений у меня нет… Значит, пусть мой дурень и Алишанка с дитем в животе погибают смертью лютою?

– Да это тут при чем, – огорченно махнул я рукой. – Помогу им, обличу отравительницу. Но черт меня подери… как же все хреново сложилось…

– Поможешь? – обрадовался Джогли, вновь воспаряя над могилой. – Вот это дело! Настоящий ты мужик, Рос!

– Какой-то ты больно разговорчивый, дедуля, – вяло ответил я. – Для призрака бестелесного-то… Прямо как живой.

– А что хоть за легенда такая? И кто такой Грим? И чего он такой безутешный?

– Воин один легендарный. А Серебряная легенда – это его доспехи. Однажды он отрекся от своей силы и сбросил все доспехи с вершины утеса Рока в реку Элирну. Как-то так, в общем… Да какая теперь разница, если ты ничего не знаешь! Чего попусту языком молоть… Ладно, пойду я потихоньку, – устало выдохнул я. – Твои плошки с Последним Светом разжечь?

– Ты погоди! – внезапно пробурчал сильно задумавшийся призрак и поманил меня сотканным из тумана пальцем. – Серебряные доспехи? Река Элирна, говоришь? И утес Рока?

– Да-а-а, – тихо протянул я, предельно медленно опускаясь на траву. – Именно так. Неужто вспомнил что…

– Несмотря на свои годы, я на память никогда не жаловался. – рыкнул зловредный дедок. – Раз сказал, что ничегошеньки не знаю о Гриме, то значит так и есть! Нет, сейчас иногда память ослабевает, конечно… но…

– Но?

– Но однажды, много лет тому назад, когда я еще ого-го какой был и все девки мои были…

Затаив дыхание я молчал, не сводя глаза с ударившегося в воспоминания Джогли, многозначительно закатывающего глаза под лоб и сладострастно причмокивающего.

– В общем, небольшой артелью рыбачили мы тогда на реке Элирне. Невод такой большой был, что в четыре лодчонки едва с ним управлялись, а течение там быстрое, вода мутная… да и затонувших коряг на дне полно… Но улов того стоил! За один месяц кошелек серебром да медью набил! Да и дружки мои неплохо заработали! Мир праху их, давно уж все померли… Но речь не о том! Слушай, Рос! Как-то раз, уже под самый вечер, вытащили мы невод на берег, а в нем помимо рыбы как всегда мусора всякого полно. А в самом нижнем краю сети, что вечно по дну черпает, нашли мы три странные штуковины, облепленные грязью. Смекаешь?

– Неужели это были…

– Точно! Очистили мы их от грязи, в водице речной прополоскали хорошенько и онемели в одночасье – серебро! Да серебро непростое! С узорами всяческими, с буковками непонятными. На доспехи эти штуковины были мало похожи, тут уж ты не обессудь.

– А на что были похожи? На что?

Поскребя пальцами макушку, призрак начал перечислять:

– Браслет широкий, пояс серебряный и какая-то непонятная и шибко изогнутая штуковина с ремешками. Такой вот улов принес нам невод в тот вечер. Про них ли ты говорил?

– Про них! – убежденно ответил я, шагнув к привидению и на ходу задирая рукав рубахи. – Взгляни, Джогли, браслет был вот таким?

Внимательно изучив мое предплечье, призрак уверенно кивнул:

– Точь-в-точь похожи. И узоры такие же. Ишь ты… значит-таки не ошиблась та провидица… видать, сильный дар у нее.

– Уважаемый Джогли, а что вы сделали с тем уловом?

– А продали, – буднично ответил старик. – В той же деревеньке где и обретались. Есть там один торговец, Кумован его величать, вот ему и продали. Он как товар увидал, так сразу и прибрал его к рукам, а нам восемь полновесных золотых отвалил, под две монеты на брата. Так вот я в одночасье богатеем стал. А что потом с теми вещами сталось, того уж не знаю, прости. Придется тебе самому к Кумовану в гости наведаться да расспросить его хорошенько. Отсюда это не так уж и далече. Прибрежная деревушка у самой Элирны, называется Селень, там торговец и живет.

– Деревня Селень, рядом с рекой Элирной, торговец Кумован, – повторил я. – А торговец «местный»? Или нет?

– Говорю же тебе – там и живет, – с недоумением произнес призрак.

– Понятно, но он… э-э-э… местный или такой же чужеземец, как я? – извернулся я.

– Местный! – уверенно ответил Джогли. – Таких, как ты, чужеземцев я уж навидался, сразу отличаю. Ну как, помог я тебе?

– Очень помогли! – с благодарностью ответил я, лихорадочно занося полученную информацию во встроенный в интерфейс дневник.

Полученная от провидицы ниточка не оборвалась, и уже только за это надо благодарить всех богов. Да, вещи попали к торговцу и почти наверняка тот давным-давно избавился от «горячего» товара, наварив на этом неплохой барыш, но все же… все же это какая-никакая, но ниточка.

– Мил человек… ты ведь не нарушишь обещанье?

– Сегодня же, – коротко ответил я. – Сегодня же я обличу отравительницу Фелагею, благо весь народ собрался на твоих поминках. Тут тебе и стечение народа, и удобный момент. Да и староста там же. Поэтому мне надо поторопиться, добрый старик.

– А хорошо ли меня поминают? – с интересом осведомился Джогли. – Чего говорят? Не поскупился ли мой дурень на угощенье? Хватает ли пива?

– Много хорошего говорят. Еды и пива хватает, – фыркнул я. – Я побежал, а то поминки закончатся.

– Не, – отрицательно мотнул головой призрак. – У нас в деревне уж ежели за стол сели, то до утра не встанут! Но ты все же поспеши! А как все закончится, то накажи моим, чтобы про могилку старика не забывали! Пущай наведываются!

– Накажу! – уже на бегу отозвался я. – Не переживайте!

– И пусть побольше кружек за мое благостное упокоение поднимают! – не унимался дед, крича мне вслед последние наставления.

– Ла-а-адно!

– И в следующий раз от награды не отказывайся, дурень!

– Дедуля!

– И сыну моему скажи, чтобы Алишану не обижал!

– Да скажу, скажу! Хватит орать на все кладбище!

– Уда-ачи!

Махнув на прощание рукой, я вылетел с территории кладбища и помчался к деревне. Пора и мне отметиться на поминках. Судя по доносящимся от деревни тоскливым песням, деревенские и не думают заканчивать веселье. Что ж… тем лучше для меня.

Держись за свои юбки, Фелагея, я иду по твою душу.

Едва я беспрепятственно шагнул за калитку, то пережил мгновенное чувство дежавю – давешний едва стоящий на ногах мужик вновь встречал меня у самого входа с полной кружкой в руках. Всучил ее мне и коротко велел: