– Могла случайно залететь.

– Октябрь! Какие бабочки? Но она летала! – Боря отхлебнул из фляжки, передал ее Инне. – Сестра говорит – представь, что у тебя нет рук, но тебе надо передать послание. Ну как это так?

– Наверное, бывает и так. – Резкий напиток вновь ударил табачным вкусом, ожег небо. Голове вдруг стало тепло.

– Или вот смотри, – Боря сел ровнее. – У сестры муж, и у того брат был. Брат умирает. Тоже рак. Ну, это понятно. Умирает внезапно. А у них трое детей. Хороший мужик был, знал я его. И вот мне как-то сестра звонит, плачет, рассказывает, что только что в квартиру к этому умершему брату влетел голубь. Это жена брата рассказывала. Дети стали за голубем бегать, ловить, но он не давался. Все шарахался по комнате. Вырвался в коридор, оттуда в спальню. И сел на кровати как раз в той стороне, где этот брат спал. А потом вообще на вешалку сел, где раньше его вещи висели. Жена вспомнила, что именно в этот день у них должна была быть серебряная свадьба. Стала голубя уговаривать, и он пошел к ней в руки. Так в руках она его из квартиры и вынесла. И чего?

Инна пожала плечами.

В комнату зашла Кася. Муркнула. Уселась на пороге. На морде было такое выражение, как будто она улыбалась.

Все вернулись к ночи. Артем был мрачнее тучи – не задалась проекция. На обсуждении фильм стали ругать, вставила свои пять копеек Стася.

– Да говно все это! Говно! – орала она в коридоре. – Раньше, я понимаю, у тебя были фильмы! А сейчас? Ты видела его «Легкомыслие»?

Инна отрицательно качнула головой, а сама мысленно ухмыльнулась: сейчас Артем ответит, он обожает отвечать на подобные выпады – когда и какое кино у него было лучше.

– Да как ты мужика любишь, если не знаешь, что он делает!

Сильно удивиться такому заявлению Инна не успела, рядом мелькнула Лика.

– Как хорошо, что тебя не было, – шепнула и улыбнулась лукаво. – Он такой злой… скажи спасибо Касе, что не пустила.

Артем не просто был зол. Он был в ярости. Сидел на кухне, одну за одной поднимал рюмки.

– Инка! Какая же ты классная! – орал Боря и лез обниматься.

– А ну, руки убрал! – била его по спине ладонью Стася.

Боря хмельно икал и улыбался.

– Нет! – кричал он, хлопая себя по бокам. – Мы сейчас выпьем!

Но фляжки своей не находил.

Инна оглядывалась на Артема. Хотелось подойти. Просто постоять рядом. Сказать, что все хорошо. Что все исправится.

Сделала шаг и чуть не упала. Кася прыснула в детскую, метнулся пестрый хвост.

Дверной проем в кухню загородила Стася. Идти к Артему расхотелось.

– Стася, успокойся! – кричал Боря.

– Котов ненавижу! – прошептала Инна, впервые за день жалея, что с той глазастой кошкой ничего не случилось.

Спать на полу было неудобно. С какой мыслью закрыла глаза, та и преследовала во сне. Кошки бродили по комнате, сидели на подоконнике, их хвосты маятником раскачивались туда-сюда. Они мурлыкали, они заглядывали в глаза. Они шли, и Инна была вынуждена идти следом. Идти не хотелось, ноги сами вели. С чего вдруг кошки стали ею командовать? Потом стало интересно – а куда они ведут?

«Как дать о себе знать тем, у кого нет рук?» – отчетливо спросил Боря и отвернулся.

Кошка вела по бесконечному коридору. С чего Инна ее слушалась?

«Голубь! Он никому не давался в руки».

Кто что хочет сказать?

– Вот, знаешь, кошки – они же разные, – вещала утром на кухне Лика. Она сделала яйца-пашот, красиво оформила бутерброды, заварила кофе. Сидела, размахивая вилкой, и довольно жмурилась. – Нет, они, конечно, могут внаглую залезть на колени и потребовать ласки, но! – вилка взлетела вверх, – если им что-то придет в голову, они сразу убегут. Они сами по себе. Они не лезут. И вот как ты думаешь, почему они живут с людьми?

– Чтобы портить нам жизнь. – Нет, провести ночь на полу было совсем-совсем глупой идеей. Сон все не шел из головы, а Боря со Стасей спали, и спросить, зачем Боря оказался в ее голове, нельзя.

В ванной лилась вода – Артем приходил в себя.

– Ха! – Вилка с кусочком помидора совершила в воздухе зигзаг. – Они же мудрые! Зачем им терпеть рядом с собой нас, дураков?

– Так уж мы совсем и глупы. – Инна прислушивалась к шуму воды. – Я бы ни за что себе кошку не завела. Ходит, под ноги попадается. Лучше попугая.

– О! Ты ничего не смыслишь в кошках! Сапоги высохли? Что с запахом? Теперь все коты будут твои!

Запах еще немного сохранился, но это Инну волновало меньше всего. Чего такого особенного ей хотела показать кошка? Что ей за Артема держаться не надо? Глупость какая! Как же она без Артема? Он родной, он ее. Она к нему привыкла!

– Поехали!

Лицо у Артема после душа красное. Отводит глаза. По тому, как хмурится, видно, что еще не отошел, злится.

– А завтрак? – вскочила Лика. – Стаська еще не проснулась!

– Проснется, – буркнул Артем, натягивая свитер. – Побуяньте без нас. Пора нам.

Кася выглянула из детской, посмотрела наверх, в глаза. Артем не заметил. Наклонился за ботинками.

– Приезжайте еще, – неуверенно приглашала Лика. – Мы презентацию другого фильма устроим.

– Ты устроишь…

Инна зажмурилась. Ничего, ничего, это пройдет.

На улице было холодно. Воздух застыл. Проезжающие мимо машины резали замерзшую действительность.

Артем бросил рюкзак на заднее сиденье машины, постоял, глядя через дорогу. Там строился дом. Площадка была обнесена забором, на ветру покачивал макушкой подъемный кран, тарахтел отбойный молоток.

– Весело им тут будет жить под грохот стройки, – произнес Артем и протиснулся на свое место.

Машина выбиралась из переулков. Ехали дворами, оставляли большие улицы в стороне. Река, эстакада. Город плыл за спиной. Машина рвала пространство, выбираясь на свободу трассы.

Артем молчал. Смотрел на дорогу, зло хмыкал, когда машина перед ним совершала неловкий маневр.

Лес наступал на дорогу, клонил заснеженные ветки. Пролетели Ростов. Мелькнули купола Кремля. Эхом отзвучала: «Маруся от счастья слезы льет…»

Поля отжали лес от дороги, нависли тяжелыми, пегими от подтаявшего снега холмами.

– Заедем чаю выпить? – предложила Инна. – В монастырь.

– На заправке, – буркнул Артем.

Шуршали колеса, постукивали на ямках и трещинах.

– Там чай вкусный. Заедем.

– Да тебе на любой заправке чай сделают!

Инне вновь на память пришла кошка. Глазастая, с торчащими ушами. Заволновалась. Так бывает – ничего не происходит, но в душе рождается тревога. Надо заехать, чтобы во всем разобраться. Что-то много кошек вокруг стало.

– Хочется там, – произнесла еле слышно.

От раздражения Артем рыкнул. Машина прибавила скорости. Засвистел ветер в чуть приоткрытое окно.

Впереди показались дома Переславля-Залесского. Инна выжидающе посмотрела на Артема. Он жал губы. Включил сигнал поворотника и съехал с трассы.

Машина прокралась вдоль лотков. В зоне парковки стояли всего две легковушки.

– Тут еще закрыто, наверное, – сказал Артем с удовольствием.

Он шагал к низкой арке входа. Инна оглядывалась. Морозный воздух как будто тревожно звенел. Ни кошек, ни ворон. Из монастыря слышалось гавканье собаки.

Конечно, ей все показалось. Никакие знаки кошки ей не давали. Попалась одна любопытная, которая зачем-то засунула голову в закрывающуюся дверь. Ее, наверное, сюда привезли на машине, вот теперь она и запрыгивает в салоны. Ко всем запрыгивает, хозяев ищет. А то, что Артем после этого согласился ехать на Синий камень – простое совпадение. Руки действительно надо было вымыть. Балованная Кася у Лики дома обалдела от людей, от того, что они шумные, ходят, не дают ей спокойно лежать, вот и выбрала для своей мести сапоги. Новенькие. Еще пахнущие магазином и картоном коробки. Никто Инну вчера не спасал, не направлял, не подсказывал путь.

Инна торопилась за Артемом. За кустами вдоль монастырской стены пробежала палевая псина.

Кафе было летним. Натянутый полиэтилен слегка спасал от холода. За дальним столом сидели четверо в объемных черных куртках. Артем посидел над тарелкой супа, прислушиваясь к их разговору.