— Мне доложили, что ваша слава колдуньи имеет все основания. Вы унаследовали дар графа Ячминского и хотите претендовать на должность придворного мага, — он замолк, предоставляя возможность всем присутствующим переварить услышанное.

К слову сказать, я вовсе не претендовала на эту должность. Но весь разговор очень умело свелся к тому, что я вынуждена согласиться.

— Диплома с собой Вы не привезли. Очень жаль. Но, думаю, что магу диплом не нужен в качестве подтверждения его способностей. Если маг нас не обманывает. Правда, графиня?

— Итак. Что вы умеете, Верелеена? — Император оперся пальцами на глянцевый янтарный стол. Двенадцать пар глаз наиболее приближенных к государю людей следили за каждым моим движением. Глаза Советника, графа Ворошина, единственные выражали дружелюбие.

Лицо же Дарена не выражало ничего. Он провел вчера весь вечер наедине с императором. Перед заседанием я его не видела. О чем они договорились можно только предполагать.

— То же, что и отец, ваше величество, — ответила я.

Если он надеялся, что я выложу ему всё, как на исповеди, то сильно ошибся.

— Значит, он вас научил тому, что умел? Отец Гавриил подайте мне контракт графа Ячминского!

Мужик, в черной рясе до пяток и огромным животом, как и положено попу, выдвинул стул. Звук тяжелой поступи деревянных каблуков эхом разносился по зале, пока отец Гавриил обходил стол, чтобы лично в руки передать свиток. От попа разило луком, причина блеска длинной бороды.

Император нахмурился. Развернув контракт, он так посмотрел на попа, что тот сник и осунулся, стараясь уменьшиться в размерах. Что было непросто при его внушительном росте. Глиняная печать на свитке оставила в качестве памяти о себе пару коричневых крошек.

— Так. Значит, вы можете перемещаться в любую точку страны, заряжать пространство на богатство, здоровье, успех, гадать на Таро — это можно опустить… обычный набор придорожной цыганки. Лечение болезней без хирургического вмешательства… ерунда полная. — Он умолк, читая про себя. — Конечно, от демонстрации вы отказываетесь. Любопытство не повод его удовлетворять, не так ли?

Обрюзглый генерал в синем мундире подавился смешком.

Эти слова любил повторять отец. Из уст императора они прозвучали как пощечина.

— Подобное шулерство может пригодиться только на ярмарочных представлениях, — добавил император и улыбнулся собственному остроумию.

Все присутствующие заулыбались. Кроме Дарена.

— Один мальчик по неосторожности провалился под лед. Ему тогда было пять лет и он, может быть, забыл тот случай. Двухстороннее воспаление легких с осложнением на сердце — он умирал и лекари отказались от него, за что отправились на эшафот, — мой голос дрогнул. В горле пересохло. Хотелось сглотнуть, откашляться, но это явилось бы проявлением слабости, а эти люди слабости не прощают, — но, как ни странно, мальчик выжил. И выжил он благодаря, как Вы выразились, шулерству.

Молодой император сложил руки за спиной и прошелся вокруг своего кресла. Казалось, он забыл где находится, и по какому поводу все собрались. Из глубокой задумчивости его вывело поведение собравшихся. Приближенные тревожились.

Все пошло не так, как планировалось?

— Так, ладно. У Вас еще будет время показать свои невероятные способности. Так что приберегите, графиня, красноречие и силы.

Он смотрел на меня снова, как на насекомое.

— Ваше величество, если Вы не уверены во мне, то почему назначаете на должность?

Император усмехнулся.

— Я решил дать Вам шанс, — зал вздохнул, — меня убедили в том, что Вы можете быть полезны империи, поэтому мы здесь, а не на площади Трех Повешенных.

Меня затрясло. И эта дрожь, которая расходилась по всему телу подобно прибою, не означала ничего хорошего.

— Хороший император знает, кого надо казнить, а кому казнь отсрочить, верно? — спросила я.

Отец говорил, что император Павел Непредсказуемый часто повторял эти слова, чтобы держать подчиненных в страхе.

Николай вспыхнул, но не как огонь в камине, а другим, холодным светом ненависти. Он подался вперед. Я почти слышала скрежет его зубов.

— Понятно теперь, что капитан Казимов в Вас нашел, — император оскалился. Это был подлый удар. Потому что предназначался не мне.

— И впредь, графиня, будьте менее разговорчивы. Я не потерплю неуважения.

Я сжала челюсти так сильно, что наверняка выступили желваки, и присела в реверансе. В последнее время я отвыкла подчиняться. В основном подчинялись мне. Пришлось опустить глаза в пол, тем самым выражая согласие с его требованием, и скрывая ярость.

— Вопросы будут к придворному магу? — император пошел вдоль его личного «взвода», намереваясь просто слушать комментарии преданных ему людей.

Я обыскивала глазами всех, кто не боялся ответить мне прямым взглядом. Таких нашлось немного, и те опускали головы. Во многих теплилось добро, которое они вмяли так глубоко, что и сами забыли о нем. Но в большинстве лишь подобострастие и лицемерие.

— Тогда все могут быть свободны. Кроме Вас, графиня, главного казначея и моих генералов.

Управляющая верхушка отодвигала в сторону стулья чинно, застегивая камзолы, оправляя одёжи. Дарен оставался на месте, настолько идеально растворившись в эмоциональном фоне, что хамелеон мог позавидовать. Он был здесь, передо мной, я его видела, но практически не чувствовала.

— Завтра вы осмотрите сокровищницу. Естественно, в присутствии стражи, — Николай Великодушный криво усмехнулся. Мол, не думала же ты, глупая, что останешься в сокровищнице один на один с золотом? — Вас уведомят о точном времени позже. Как я решу — тогда.

Император развернулся на каблуках. Его черная мантия всплеснулась в ногах и легла идеальной волной.

— Можете идти. ВСЕ ВОН! Я хочу отдохнуть…

По этикету я должна была дождаться, пока один из высокородных мужчин откроет мне дверь. Генералы поднялись, поклонились спине императора. Казначей сбивал в ровную стопку свои бумажки. Дарен начал оттаивать, возвращая себя обычного.

Я направилась к выходу не спеша, и не зря. Генерал Кожемякин, кажется так его имя, метнулся к дверям и молнией исчез в проходе. Вот тебе и этикет. Граф Ворошин улыбнулся мне и слегка повел глазами. Мол, невероятно нервные пошли генералы.

— Графиня Ячминская, — обратился ко мне император, — теперь основной Вашей обязанностью станет защита Крашеня от монстров.

Голос императора был исполнен желчи, губы презрения, а глаза полны холода.

Граф Ворошин хотел придти мне на выручку — он уже распахнул двери и подал знак бровями. Чтобы еще больше его не подставлять, я улыбнулась с признательностью и отрицательно мотнула головой.

— Вы должны научить наших солдат убивать их.

— Как пожелаете, император, — я поклонилась ему в исполненном достоинства темпе.

— И раз Вы сведущи в ли́карстве, в госпитале нужна будет Ваша помощь, — добавил Николай Великодушный, когда все лишние покинули зал.

Теперь это был жесткий, весь в себе человек. Высокомерия и презрения не было.

Дарен обогнул стол, просматривая стулья.

— Хорошо, ваше величество.

— Итак… — император опустился за свой длинный стол. — Как я знаю, Ваша усадьба сгорела, за крестьянами Вы так и не явились. Вы лишены заработка. Наследство отца храните в банке? Следовательно, наличных средств не имеете.

— Мне хватает средств, которые я зарабатываю сама. Состояние отца мне пока не нужно.

— Графине не пристало колесить по губернии и зарабатывать ли́карствам. Это чудачество. Проявление излишнего своеволия.

— Так я же маг, ваше величество.

Николай Великодушный изогнул бровь и посмотрел скептично.

— Мы еще поговорим на эту тему. Я позабочусь о том, чтобы Вы имели все, что положено Вам по титулу и должности. Завтра Вы осмотрите сокровищницу, с утра. Теперь мне, и, правда, нужно отдохнуть. До встречи.

Он кивнул Дарену и вышел. За ним следом вышли два гвардейца, которые стояли около дверей.

Император верил в то, что купол над Крашенем — это защита, которую оставили маги императора Павла. Слушать эту версию событий от Дарена мне было смешно. Да, маги могли подготовить почву для купола, но возводили его недавно. Скорей всего незадолго до нашествия. Значит, кто-то знал заранее и подготовился. Кроме того, для создания купола такой мощности нужна Сила пяти магов, не меньше.