Меня вдруг охватило отвращение – не к капитану, нет, но к морю вообще. Я понял, что и сам тоже ощущал этот безымянный страх, хоть даже о том и не подозревал.

Однако падать жертвой этого странного чувства я совершенно точно не собирался.

– Ну-ну, капитан, – произнес я самым приятным тоном, – все это игра вашего воображения. Что за разум может обитать на самом дне моря?

Долгое мгновение он смотрел на меня, затем выражение его широкого лица изменилось, окрасившись натужной веселостью.

– Ох, сэр, да вы, конечно, правы. Все мы в море мрачнеем. Боюсь, я слишком долго не видал земли. Надо бы задать себе хороший отдых на берегу – точно, так я и сделаю! Встану на якорь на месяц, уж тогда-то все эти глупости из башки повыветрятся. Не желаете ли еще стаканчик, сэр?

Стаканчик я желал, и к тому времени, как оказался, наконец, в собственной каюте, успел почти совсем позабыть этот странный разговор. Улегшись на койку, я моментально заснул.

Пробудил меня надсадный вой ветра в снастях. Корабль тяжко валился из стороны в сторону: очевидно, на нас накинулся шторм. Сверху, с палубы, я слышал крики капитана и старпома. Не очень помню, о чем шла речь, так как не вполне знаком с морской терминологией: но другие члены команды определенно что-то орали им в ответ.

Темень царила непроглядная, а так как стояло лето и мы находились в Южном полушарии, это означало, что еще совсем рано. Я не имел ни малейшего представления, который нынче час, но знал, что спал недолго. Выбравшись из койки, я устремился наверх.

Описать этот шторм мне нелегко даже сейчас. Море ворочалось, будто живая тварь, однако ветер дул совсем несильно. Он все время менялся: то шел с одной стороны, то вдруг с другой, но по-настоящему к штормовой отметке даже не приближался. «Белая луна» виляла под его порывами туда и сюда, будто мы попали в какой-то чудовищный водоворот, регулярно менявший направление вращения. Над самой головой небо было чистое. Звезды ярко сияли по всем направлениям, кроме западного, где кляксой пучилась единственная огромная черная туча.

– Уходите вниз, сэр, уходите вниз! – услышал я крик капитана. – На палубе вы будете только мешать! Идите вниз!

Сказав себе, что я, в конце концов, не моряк, а он полновластный хозяин корабля, я послушно отправился в каюту пережидать эту странную, жуткую бурю. Не знаю, сколько она длилась, потому что в тот день так и не рассвело. Туча с запада растеклась по всему небосклону, словно тяжелый дым, почти затмив солнце, и когда море улеглось до ласковых барашков, небо все еще оставалось густо-серым. Вскоре кто-то забарабанил мне в дверь.

– Капитан желает видеть вас на палубе, сэр, – сообщил снаружи хриплый матросский голос.

Я отправился вслед за его обладателем на верхнюю палубу, где капитан Борк стоял, опершись на поручни правого борта и вперив взор в обнимавшую нас со всех сторон серость.

– Капитан, что случилось? – осведомился я.

– Понюхайте воздух, сэр, – сказал он, не глядя на меня.

И я сам уже обратил внимание на вонь, насыщавшую обычно такой свежий воздух. Это был тошнотворный запах гниющей морской плоти в сочетании с едкой горечью жженой серы. Прежде чем я успел раскрыть рот, чтобы ответить, капитан продолжал:

– Я один раз чуял такое много лет назад. А вам, сэр, случалось? – Он посмотрел на меня.

– Да, один раз, – ответил я. – И не совсем такое – скорее похожее. Это было рядом с вулканом. И тухлой рыбой тогда не пахло.

Капитан Борк медленно кивнул своей массивной головой.

– Да, сэр. Вот именно этим оно и пахнет. Откуда-то с запада.

Он показал туда, где черное облако было гуще всего.

– Где-то было вулканическое извержение, подобных которому я еще не видал. Так я и знал, что это не простой шторм – для тайфунов сейчас не сезон.

– Но откуда же в таком случае так жутко воняет мертвечиной? – поинтересовался я. – Ни один вулкан так пахнуть не станет.

Не успел капитан ответить, как с вершины бизань-мачты донесся крик:

– Земля-я-я-я!

Капитан Борк резко развернулся и прищурился на север, потом вытянул руку:

– И вправду земля, сэр! Вот оттуда-то вонь и идет. Море в этих краях мелкое, но никаким островам тут вообще-то быть не положено. Глядите!

В смутном сумеречном свете я разглядел низкий, угрюмый берег, выдававшийся над все еще неспокойной поверхностью моря. Так вот что произошло! Извержение вулкана и последовавший подземный толчок подняли часть морского дна. Эта глыба черного базальта была частью донного ложа, покоившейся в морских глубинах бессчетные тысячелетия. Именно оттуда, с этого внезапно вознесшегося плато, порывы бриза и доносили до нас одуряющую вонь.

Капитан принялся отдавать приказы. Нужно было произвести кое-какой ремонт, а для этого неплохо бы встать на якорь – поэтому корабль направили к новорожденному острову. Не слишком, впрочем, близко: если случится еще один сейсмический толчок, между «Белой луной» и скалами должен оставаться достаточный зазор.

Море здесь оказалось достаточно мелким, чтобы бросить якорь, и команда бодро принялась за работу. Благоухание острова, хоть и достаточно мерзостное само по себе, было на самом деле не таким уж сильным, так что мы скоро к нему привыкли. От меня пользы на палубе не было никакой; я мог бы преспокойно удалиться к себе в каюту и сидеть там, пока остальные работают… но в этом мрачном, зловонном острове чувствовалось нечто такое, что буквально приковало мое внимание. Берег располагался почти параллельно от нас, по левому борту; я нашел себе местечко, где не рисковал попасться на пути рабочих, и принялся рассматривать землю через подзорную трубу, которую позаимствовал у капитана.

Остров оказался крошечный; его без труда обойдешь пешком, будь он ровный и плоский, – но с такой иззубренной, утесистой, скользкой поверхностью не тут-то было! По ближайшем рассмотрении он выглядел еще более негостеприимно, чем издалека. Ручьи морской воды все еще бежали с верхнего плато, промывая себе дорогу сквозь тектонические залежи слизи, студенисто скользившие по базальтовым склонам вниз, на инкрустированный кораллами пляж. В карманах породы скапливалась тошнотворного вида жижа, выпуская вальяжные и непристойные пузыри. Разглядывая пейзаж, я никак не мог отделаться от ощущения, что уже когда-то видел все это – в неком давнем и тягостном кошмаре.

Тут мое внимание привлекла вершина одного утеса. Она располагалась дальше от берега, так что мне даже пришлось подкрутить фокус подзорной трубы, чтобы яснее ее разглядеть. На мгновение у меня даже дыхание перехватило: слишком уж она походила на обломанную верхушку зубчатой башни!

Разумеется, такого быть не могло. Я твердо сказал себе, что это просто случайное геологическое образование. Но я должен, просто обязан был как следует ее рассмотреть! Я отправился на поиски капитана и испросил позволения взобраться повыше на мачту, чтобы разглядеть утес сверху. Он был так занят, что недолго думая позволение мне даровал. Я залез на мачту, прихватив с собой трубу, и снова вперился в странную башню. Отсюда ее было видно очень хорошо. Прежде всего, там обнаружилась и вторая, парная, но обломанная гораздо ниже первой. Обе поднимались по углам некоего прямоугольного блока, который вполне мог оказаться наполовину погребенным в ландшафте зданием – как будто на острове все еще возвышалась огромная, тысячелетней давности крепость.

Или это все-таки мое непомерно пылкое воображение споро намалевало воздушный замок на месте невинной природной формации? Мне не раз случалось видеть, как под творческой рукой ветра облака в небе принимают причудливые и фантастические формы – может быть, и тут имеет место феномен сходного характера? Я попробовал приструнить фантазию и заставить себя взглянуть на распростершийся передо мною пейзаж как он есть, а не каким ей хотелось бы его видеть. Подзорная труба наглядно свидетельствовала, что поверхность этого безобразного, но довольно внушительно выглядящего образования была сплошь облеплена кораллами и мелкими моллюсками, вроде тех, что колонизируют днища морских судов, если их слишком долго не ставить в сухой док. Края здания – если оно, конечно, было зданием – были не острые, а закругленные. Конечно, бывают и просто случайные совпадения. Подчас естественные скальные образования оказываются за долгие тысячелетия до такой степени покрыты известковыми напластованиями, что простой элемент донного рельефа приобретает смутное сходство с произведением архитектуры. И все же… разве подлинный артефакт сходного размера и формы не выглядел бы точно так же после стольких лет, проведенных на дне моря?