1943 Круг Опять придет цветущая весна, Ленивых дней прольется водопад, И ночи станут душные, без сна, Лукавые и горькие, как яд. В пустые мысли, как в колокола, Забьют желаний острых языки, Горячая от света и тепла, Слепая кровь запросится в зрачки. В душе — еще по-прежнему зима, Так неподвижно, тихо и темно — Привычная, домашняя тюрьма, Стремящаяся вырваться в окно. А тут уже идет, цветет весна, Ленивых дней гудит неровный шум, За ними ночи шествуют без сна, Усталые и душные от дум. Таких же, как безвольная весна, О том, что я — комок случайных мук, Случайных бурь случайная волна Не в силах разорвать проклятый круг… Берег сна
Мне снилось солнечное море И берег темно-бурых скал, Где, осужденный, я стоял, Молясь о счастье и о горе. Всю жизнь свою благословляя, Я размышлял о вечном сне, И сердца не было во мне, Но трепетала мысль живая. Когда же ветер пролетал, Я простирал бессильно руки; Конец своей жестокой муки Я бессловесно призывал. Передо мной пустынным мысом Шла в море бурная земля. Мне снилось, что я был не я, Мне снилось — я был кипарисом. Сердце города Центр гигантского механического тела, Пульс жизни, скованный сталью и цементом, Рождающий полчища белых и красных шариков, Создающий ритмы движения. Эти человеческие лица — Словно маски минутных страстей; Красные губы манят в темноту, Бледно-неоновые глаза утомления Вспыхивают и потухают… И титанические челюсти, дыша алкоголем, Медленно пережевывают миллионы жизней. Это сердце города, Зеркало старой красавицы — Времени. Я узнаю тебя, я хорошо знаю тебя, Старый развратник, мой город. Я знаю, чье сердце бьется в твоей груди — Это мое сердце… Смерть Пьерро Бумажный черт трепал ногами, Давясь лиловой бородой, А он, знакомясь с моряками, Пил виски с содовой водой… Кассир, торжественный и сонный, Прощал кому-то все грехи, А он, засмеянный и томный, Читал последние стихи… Когда ж, устав от скверных шуток, Свалилась в угол матросня, Тогда на смену пьяных суток Пришел рассвет второго дня. Бумажный черт лежал забытый И оскорбленный, как никто, Когда ушел вином залитый Последний гость, хрипя в пальто… И сторож, шоколадно-черный, Сдвигая клубное добро, — Потом нашел в мужской уборной Уже остывшего Пьерро… Память земли Угол неба полыхнул огнем, Пополам ломая небосвод, И упали вместе дождь и гром На покров безжизненных пород… Там, где камни первобытных скал В узких щелях вспоминали лед, Загудел поток и заплясал Дикой пляской прыгающих вод. Долгим вздохом вспомнила земля Молодость далекую свою — Гордый блеск зеленого огня И ветров мятежную игру, Страстный шепот раскаленных струй У подножья бесконечных гор, Солнечный могучий поцелуй, Времени любовный разговор… Последний человек Все умерло. Осталась лишь земля — Последнее жилище безнадежных, Последнее пристанище мятежных С разломанного бурей корабля. Уходит солнце в сумрачную даль, Душа лежит безводною пустыней, Ужасный жар сменяется на иней, Великий гнев на тихую печаль. Я выхожу в распахнутую дверь Пройти путем умерших поколений. Я шествую, как обнищавший гений, Как вечный Фауст, как голодный зверь… Последний гость обители земной — Я прохожу дорогами пустыми, Я плачу над руинами святыми — Никто не будет плакать надо мной! Скрипач Слушай, бедняк, и запомни — Скрипка беззвучна твоя, Это не скрипка играет, Это играет душа. Это грустит твое сердце В призрачном беге минут, Вот почему твои струны Так многозвучно поют. Время бесцельно несется — Слушай, скрипач, и играй, Но не старайся постигнуть, Где человеческий рай. И не ищи совершенства В мире большом и пустом; Счастье нигде не летает, Счастье лишь в сердце твоем… Но если ты не заметишь, Что оно вечно с тобой — Ты никогда не узнаешь, Что это значит — покой. Станут тревожные тени Вечно тебя соблазнять — Смолкнет душа и не станет Больше на скрипке играть… |
