— У меня завтра с ними встреча в десять ноль-ноль, — сообщил командующий флотилией. — Хочу вместе с ними обойти если не все, то хотя бы большинство причалов. Наполовину они разбиты, кнехтов, за что крепить тросами суда и баржи, нет…

Кузнецов трудился на Волге неутомимо и с азартом. Шел пятый день пребывания его на флотилии, но ни на минуту он не забывал о наркомате ВМФ, куда сходились все нити связи с флотами, и хотя Галлер ежедневно звонил ему и коротко информировал о ситуации на флотах, Кузнецову было не по себе. Мысли Николая Герасимовича перенеслись к адмиралу Рогачеву. Куда направить его служить? Может, на Северный флот к Головко?..

Пантелеев, словно угадав его мысли, спросил, закуривая:

— Если не секрет, куда вы пошлете Дмитрия Дмитриевича?

— Еще сам не знаю, — признался Кузнецов. — Флот у нас большой, найдем и ему место.

— А нельзя ли мне здесь остаться? — вдруг попросил Рогачев. — Есть же на флотилии отряд кораблей, и я мог бы им командовать. Я тут обжился, знаю на реке каждый кустик…

— И мне была бы существенная помощь, — подал голос Пантелеев. — Человек-то на Волге я новый, и сама река для меня нова.

«Верно, — подумал нарком. — Зачем Рогачева посылать куда-то на флот, если здесь наращиваем корабельные силы?»

— Я подумаю о вашей просьбе, Дмитрий Дмитриевич. Ждите моего звонка из Москвы. Сам же я не против… А пока помогите освоиться новому командующему.

Рано утром, когда нарком собирался на аэродром, начальник штаба флотилии капитан 1-го ранга Григорьев доложил ему, что на мине подорвалась канонерская лодка «Красный Аджаристан». Экипаж погиб.

— Я слышал глухой взрыв, но не думал, что это немецкая мина. — Кузнецов нахмурился. — Где командующий?

Оказывается, он ушел с гидрографами смотреть новый фарватер.

— Вернется — пусть зайдет ко мне! — приказал нарком.

Через час прибыл адмирал Пантелеев. Григорьев доложил ему о гибели судна.

— Нарком ждет вас, Юрий Александрович, — вздохнул Григорьев и добавил: — Не по душе ему пришелся этот случай…

Пантелеев не сразу направился к наркому, подождал, когда немного успокоится сердце. Что-то тяжко стало, едва командующий узнал о гибели судна. Однако нарком спокойно выслушал его, спросил, было ли протралено место гибели канонерской лодки. Отвечал Пантелеев робко, даже растерянно. Кузнецов жестко сказал:

— Неужели вы думаете, что если вступили в командование флотилией, корабли не станут подрываться, а немцы не будут ставить мины? Это было бы более чем наивно. — И строго добавил: — Возьмите себя в руки! Не к лицу командующему скисать…

Выяснилось, что тральщики десять раз тралили участок, но мина не взрывалась — она была большой кратности действия.

— Я приказал командирам тральщиков тралить опасные места до пятнадцати раз, — доложил повеселевшим голосом Пантелеев. — Полагаю, что больше потерь у нас не будет!

— Хотелось бы, Юрий Александрович…

В июне, когда наши войска готовились к Курской битве, налеты вражеской авиации резко участились, особенно на Саратов и Астрахань, где находились нефтеперерабатывающие заводы.

С Волги возвратился начальник Главпура ВМФ генерал Рогов: он уехал туда сразу же, как только вернулся Кузнецов. Прилетел он на рассвете, но поехал не домой, а в наркомат. Дождался там Николая Герасимовича. Тот как всегда прибыл на службу рано. Увидев члена Военного совета флота, Кузнецов спросил:

— Надо было мне позвонить, и я бы встретил вас. Как там дела?

Рогов устал с дороги, и хотя в его живых глазах горели искорки, лицо было серое.

— Что я вам скажу, Николай Герасимович, — неторопливо заговорил Рогов. — Пантелеев навел там порядок. Есть у него хватка. На бронекатере мы пошли с ним в штаб первой бригады траления. Это у Каменного Яра.

— Знаю, я там бывал. — Кузнецов взял со стола пачку «Казбека» и закурил.

— Моряки там как на подбор — смелые, решительные, прямо-таки лезут в огонь, и дело у них спорится. Наиболее отличившиеся награждены медалью «За боевые заслуги». И адмирал Рогов Дмитрий Дмитриевич крепко помогает командующему… В чем там еще загвоздка? Мало зенитных точек. Как бы им помочь?

Кузнецов оживился.

— Вы не встречались с генералом Громадиным?

— Нет, хотя Пантелеев подготовил для него план ПВО Волги.

— Так вот, Михаил Степанович, главком ПВО страны близко к сердцу принял мою просьбу о помощи морякам-волжанам. Это же он, Громадин, руководил отражением массированных налетов немецкой авиации на Москву в сорок первом, опыт в этом деле у него есть. Надеюсь, он поможет Пантелееву.

Через неделю Кузнецову позвонил генерал Громадин.

— Нарком, я только что из Куйбышева, — весело забасил он. — Твою просьбу выполнил. Командующий флотилией у тебя там что надо — цепкий. Я боялся, что он не успеет прибыть в Куйбышев на встречу, но он успел. Принял его и начальника штаба Григорьева. В деталях рассмотрел их план ПВО Волги, особенно расстановку сил для охраны саратовского моста через Волгу и рейда — там ведь порой скапливается до трех десятков судов! Так вот. План я одобрил, хотя и внес некоторые поправки. Необходимые распоряжения я отдал на месте. Теперь зенитчики будут более надежно стеречь Волгу. Вы туда еще полетите?

— Поеду, должно быть, в середине июля. А вам, Михаил Степанович, большое спасибо за помощь морякам. Я скажу об этом товарищу Сталину…

(На Волге дела пошли лучше — об этом информировал Ставку Микоян. Только за лето 1943 года по реке прошло 8 тысяч судов, доставивших Красной Армии и военному флоту более 7 миллионов тонн нефтепродуктов. Адмирал Кузнецов еще дважды летал на Волгу, а в августе отчитался в Ставке за свою работу. Верховный Главнокомандующий похвалил моряков. «В победе под Курском есть и их вклад, — сказал он. — Но темпы перевозок горючего не снижать!..» — А.З.)

Адмирала Кузнецова неожиданно посетил глава британской военно-морской миссии в Москве контр-адмирал Майлс.

— Садитесь, господин Майлс. — Кузнецов кивнул на кресло. — Что, есть вопросы по конвоям?

— У меня для вас сюрприз. — Майлс сунул руку в карман кителя, достал сигареты и закурил. — Позвольте сообщить вам приятную новость. На днях американские истребители в районе острова Бугенвиль сбили японский самолет. И знаете, кто в нем находился? Морской пират номер один адмирал Ямамото, главком японского флота. Это он лично организовал бандитское нападение в декабре сорок первого на Перл-Харбор, где погибло немало американских кораблей. Японцы потопили три линкора…

— Не три, а четыре, господин Майлс, — поправил Кузнецов гостя.

— Верно, четыре, а еще четыре сильно повредили, — согласился Майлс. — Погибло более трех тысяч американских моряков. Но и это еще не все, — продолжал гость. — Преемник адмирала Ямамото адмирал Ямагуси тоже погиб вместе с авианосцем «Хирю» у атолла{Атолл — коралловый остров кольцеобразной формы, который заключает внутри мелководную лагуну, обычно соединяющуюся узким каналом с открытым морем.} Мидуэй. Он мог бы перейти на другой корабль, но отказался. Привязал себя к мостику тонущего авианосца.

— Самурайская традиция, — усмехнулся Кузнецов. — Но вряд ли это поможет японскому флоту.

— Бесспорно, сэр! — воскликнул Майлс. — Теперь японским флотом командует адмирал Кога, но и он потерпит фиаско от американцев. — И без всякого перехода добавил: — Я уезжаю, сэр. Совсем уезжаю в Англию. Там получу новую должность. В Москву приедет другой адмирал. — После паузы гость грустно продолжил: — Мы дружно и честно с вами работали, сэр Кузнецов, и я благодарен вам за все доброе.

— Я тоже благодарю вас. Желаю вам на новом месте успехов в службе. — Николай Герасимович крепко пожал Майлсу руку.

Война катилась все дальше на запад. Хлопот у наркома ВМФ прибавилось. После разгрома гитлеровских войск в районе Курска и выхода наших войск к Днепру встал вопрос о формировании Днепровской военной флотилии. Кого назначить ее командующим? Выбор пал на начальника штаба Волжской флотилии капитана 1-го ранга Григорьева, а на его место Пантелеев рекомендовал комбрига капитана 1-го ранга Сергеева. Об этом командующий доложил Кузнецову по ВЧ.