Но кто-то уже шагал к ним – высокий, хорошо сложенный мужчина, чисто выбритый и с тщательно расчесанными волосами до плеч. Он был одет так, что каждая деталь его наряда буквально кричала о богатстве и власти. Синие глаза смотрели спокойно, но он ничего не упускал.

– Добрый вечер, господа. – Незнакомец поклонился, вежливо, но без излишнего подобострастия. – Меня зовут Магнус сын Магнуса. Вы, насколько я понял, недавно в Дуб-Линне. Приветствую вас.

– И кто ты такой, чтобы нас приветствовать? – поинтересовался Торгрим.

– О, не слишком важная птица.

Тон у Магнуса был обезоруживающий.

– Рад встрече! – Орнольф сунул Магнусу свою мясистую ладонь, Магнус принял ее и пожал.

– Не выглядишь ты неважной птицей, – заметил Торгрим.

– Я помощник Орма, владыки Дуб-Линна, вот и все, – сказал Магнус.

– Так, значит, ты дан? – спросил Орнольф. – Много вас тут, данов?

– Да, – ответил Магнус. – Но это не имеет значения. Даны, норвежцы, шведы – всех нас привела сюда общая цель: обосноваться в этом диком месте и начать торговлю. – Он улыбнулся той улыбкой, какой часто выигрывают переговоры.

– Ну, Торгрим, видишь? – взревел Орнольф и повернулся к Магнусу: – Я говорил Торгриму, что вы, даны, вовсе не такие уж двуличные ублюдки, как считает большинство.

– О да, – вновь улыбнулся Магнус. – Не такие.

– Ну что ж, – заключил Орнольф, – я буду рад выпить с тобой и назвать тебя своим другом.

«Надобно в дружбе верным быть другу и другом друзей его, – вспомнилась Торгриму древняя мудрая поговорка. – С недругом друга никто не обязан дружбу поддерживать[22]. Интересно, кто здесь друг, а кто недруг?»

Для того, кто объявил себя не такой уж важной птицей, Магнус сын Магнуса пользовался слишком явным уважением. По крайней мере так казалось Торгриму Ночному Волку. По одному слову Магнуса пирующие освободили конец стола, чтобы он, Орнольф и Торгрим могли устроиться тут в относительной тишине. Стоило ему взмахнуть рукой и кивнуть, как тут же на столе появились мед, вино и угощение.

– Итак, полагаю, ваш набег был удачен? – поинтересовался он, едва они осушили свои кубки и Орнольф вонзил зубы в цыпленка.

Торгрим, не удержавшись, издал глухое рычание. Он не желал отвечать на вопросы, и ему не нравился этот Магнус, чересчур приветливый и лощеный. Однако Торгрим понимал, что его собственные поспешные действия поставили викингов в сложное положение, а потому придержал язык.

– Удачным? – вскипел Орнольф, выплевывая куски цыпленка. – Чертовски неудачным! Англия когда-то была раем, золото валялось повсюду, церкви и монастыри ломились от побрякушек. Всех трудов было – нагнуться да подобрать. А теперь? Выгребли все начисто. Когда я был в твоем возрасте, когда у мужчин были яйца, мы выскребли Англию до дна. И теперь ни черта не осталось!

– Неужели? А я слышал, что у вас под палубой полно товара.

– Слышал? – переспросил Торгрим. – От кого, от той жирной свиньи, которая рылась в трюме нашего драккара?

Магнус улыбнулся.

– Это был Асбьерн. Да, он таки жирный и воистину свинья. Мне сказали, что ты чуть не сломал ему палец. Жаль, что не перерезал глотку.

Торгрим кивнул. Так или иначе, а узнать, что Асбьерн не пользовался всеобщим расположением, было приятно.

– Кое-что нам перепало, как бы ни жаловался Орнольф.

Магнус кивнул, и, похоже, его мысли двинулись в новом направлении.

– Во время последнего шторма вы были в море. Тогда и повезло? Повстречали там ирландцев?

Торгрим отрицательно покачал головой.

– Ха! Ирландцев в море? – взвился Орнольф, но тут же осекся, взглянув на Торгрима. Его улыбка померкла. – А, нет. Ни одного не попалось.

Торгрим наблюдал за Магнусом. От дана не укрылось, как неловко осекся Орнольф.

– Уверены?

Торгрим откинулся назад и скрестил руки на груди.

– Нам действительно повезло. Попался торговец, груженный товаром по самый планширь. Как выяснилось потом, датский. Тут, кажется, не нужно объяснять, отчего мы решили о нем помалкивать.

– И это все?

Торгрим перехватил взгляд Магнуса, и долгое время они сидели, не сводя друг с друга глаз и не шевелясь. Торгриму вспомнился юный вельможа, с которым он сражался за корону, и тот момент, когда они схватились, не позволяя друг другу двигаться. То же самое он чувствовал и теперь, только напрягалась воля, а не мышцы.

– Это все.

Магнус отвернулся и кивнул, но скорее самому себе, а не Торгриму. Затем он вновь повернулся к викингам и улыбнулся так тепло, словно все неприятные моменты остались позади.

– И все же поход был удачен, – сказал Магнус. – А мы, даны, не слишком расспрашиваем торговца о том, откуда его товар. Мы ведь живем в опасном мире.

– Ха! – заревел Орнольф. – Золотые слова! В опасном, покуда норвежцы в море и их ведет Орнольф Неугомонный! Выпьем же, Магнус сын Магнуса!

Орнольф отсалютовал кубком, Магнус ответил тем же, и они выпили. Магнус поднял руку, и распорядитель медового зала тут же возник рядом, словно соткавшись из воздуха.

– Ва́ли, эти люди – мои гости, – сказал Магнус, указывая на Торгрима и Орнольфа. – Они и все те храбрецы, что прибыли с ними. Пусть сегодня их кубки будут всегда полны, за это ты отвечаешь передо мной!

– Да, господин, – ответил Вали, попятился и принялся выкрикивать команды девушкам-рабыням.

Девушки заметались по залу, наполняя кубки норвежцев до краев, а затем им пришлось наполнять их снова, поскольку те столь же быстро пустели.

Торгрим выпил еще, насладился ощущением теплого сладкого меда, стекающего по горлу. Он огляделся. Веселье било через край: рев, пение, вопли пьющих и дерущихся, слившись воедино, достигли пика. Вскоре они начнут стихать, пока все присутствующие не повалятся на пол – спящими либо мертвыми. Он видел подобное множество раз. Пиршества были похожи на битву, которая, достигнув кульминации ярости и безумия, не могла длиться долго: люди падали наземь один за другим, приближая неминуемый финал.

Юный Харальд, сидевший на другом конце стола, уже рухнул лицом вниз. Став первой жертвой пира, он храпел с открытым ртом, положив щеку на тарелку. Выглядел он как ангел на фоне окружавших его варваров.

Торгрим Ночной Волк улыбнулся, осушил кубок, отставил его и встал.

– Благодарю за гостеприимство, Магнус сын Магнуса, но я должен идти.

– Уже? Разве ты не выпьешь со мной еще чашу?

– Да забудь о нем! – крикнул Орнольф. – Он хуже старухи, когда на него находит ворчливое настроение! Я выпью с тобой еще чашу, пока меч в моих штанах остывает, прежде чем снова нырнуть в горнило страсти!

Торгрим оставил их и начал проталкиваться сквозь толпу пирующих. Он помнил, что на борту «Красного Дракона» сейчас не осталось никого, кроме тех шестерых, которым он велел сторожить драккар, и это ему не нравилось. Он был тревожным по натуре, а странные события этого вечера лишь разжигали в нем подозрительность.

Торгрим оглядел медовый зал, высматривая своих людей и размышляя, стоит ли приказать им вернуться на корабль. Все они смешались с данами и не отрывались от кубков, уже превзойдя и Орнольфа в его лучшие дни. Вытащить их из зала не представлялось возможным, Торгрим решил даже не пытаться.

Он остановился там, где спал юный Харальд, и с силой потряс парнишку за плечо. Впрочем, это не возымело никакого эффекта: тот лишь издал слабый, едва различимый стон и попытался отмахнуться от Торгрима.

«По крайней мере он еще жив», – подумал Торгрим. До сих пор он не был в этом уверен. Торгрим поставил сына на ноги, нагнулся, подхватил его за пояс и забросил на плечо, как мешок с зерном. И зашагал из медового зала в ночную прохладу.

После жаркого, дымного и вонючего зала влажный чистый воздух казался особенно приятным. Да и Харальд был не такой уж тяжелой ношей. Торгрим без труда добрался по дощатому настилу дороги до причала, у которого покачивался «Красный Дракон». Воины, оставшиеся на борту, выглядели ничуть не трезвее тех, кто пировал в медовом зале, что, впрочем, не мешало им до сих пор негодовать из-за несправедливого решения Орнольфа.