И вот такой проем показался, не идеальный, но надеяться на лучшее не приходилось. Он с силой налег на руль, наблюдая, как высокий драконий нос разворачивается, уходя от ветра, и как команда в центре корабля расправляет большой парус.

Очередная волна поднялась под драккаром и толкнула его в сторону. Торгриму пришлось нажать на весло, чтобы не позволить кораблю уйти слишком далеко. Ветер теперь дул в спину, и корабль, раньше боровшийся с ним, мчался, вскидывая корму вверх и скользя по водным громадам вниз, пока новая волна опять не поднимала его кверху носом. От одной только мысли о том, что жертва вот-вот окажется прямо у них в руках, викинги заметно повеселели.

– Вон там! Вон там! – Орнольф вытащил меч и указывал им вперед.

Другой корабль как раз взбирался на волну, в полумиле под ветром. «Ирландцы», – подумал Торгрим. Это оказался куррах, и довольно большой; он шел, насколько можно было рассмотреть, под лоскутным парусом. Наверняка рыбак или береговой торговец, и вряд ли на борту имелось что-то ценное.

Но викинги уже готовились к битве.

Воины, собравшиеся в центре корабля, уже вынимали мечи из ножен, взвешивали в руках секиры и копья. Круглые щиты снимали с бортов. Коткель Яростный размахивал секирой по широкой дуге, заставляя остальных пригибаться и отскакивать в стороны. Некоторые считали Коткеля берсерком, но, даже если он таковым не являлся, разница была невелика.

Олаф Желтобородый и его брат-близнец Олвир закрепляли щиты на руках. Вефорд сын Вестейна, известный как Вефорд Быстрый, сбросил свой тяжелый меховой плащ на палубу. Харальд надел шлем и поправлял его, пока тот не сел идеально. Торгрим размышлял над тем, хватит ли у рыбаков духу дать такой бой, который насытит этих изголодавшихся по славной драке мужчин.

Поднявшись на следующую волну, они увидели, что расстояние до добычи сократилось наполовину: весельный куррах с небольшим парусом не мог состязаться в скорости с драккаром. Торгрим почувствовал, как подступает безумие битвы, и стал дышать глубоко и размеренно, не желая сдаваться на волю духов.

Драккар ринулся вниз, в проем между волнами, и снова вверх, еще ближе к ирландскому судну, которое мчалось сейчас со всей скоростью, полностью раскрыв парус. Добыча заметила волка.

«При таком ветре их тряпка долго не продержится», – подумал Торгрим, и тут же, словно его мысли были материальны, мачта курраха сломалась и рухнула. Парус накрыл нос курраха, тот развернулся вокруг своей оси и закачался на волнах.

Теперь драккар летел прямо на цель, викинги радостно вопили, подгоняя его. Они столпились у борта, в то время как Торгрим пытался сдержать корабль, который несся вперед, как сани, сорвавшиеся со склона и почти не управляемые. Скорее они погибнут, пытаясь поставить корабль борт о борт к курраху, чем в стычке с ирландскими рыбаками.

Торгрим налег на рулевое весло и откинулся назад, разворачивая драккар. На куррахе рубили упавшую мачту и парус, пытаясь очистить место для боя, мечи и секиры взлетали в воздух, а воины в кольчугах выстраивались у борта, готовясь встречать северян.

Торгрим дождался нужного расположения волн и резко потянул руль, ставя драккар борт о борт с куррахом. И тут он впервые заметил, что в этой простой рыбацкой лодке слишком много хорошо вооруженных людей.

Два корабля сшиблись друг с другом, левый борт драккара врезался в правый борт курраха. Удар был сильнее, чем хотел Торгрим, но в бушующем море он с трудом управлял кораблем. Будь куррах покрепче, такое столкновение могло бы отправить оба судна на дно, но обшитая кожей лодка не могла сравниться с драккаром, сложенным из дубовых брусьев.

Торгрим оставил весло и поспешил вперед, туда, где викинги готовились перепрыгивать на куррах. Вефорд Быстрый оказался первым. Вскинув секиру, он поставил ногу на борт и с воплем прыгнул через узкий промежуток между кораблями, прямо на шеренгу воинов курраха, которых было около двадцати. Коткель Яростный, бросившись за ним, опередил Орнольфа, слишком грузного, чтобы соперничать со своими воинами в скорости.

Коткель прыгнул, и юный Харальд собирался последовать за ним. Но тут Торгрим ощутил, как драккар уходит вниз. Он успел вытянуть руку, поймать Харальда за ворот и оттащить назад в тот самый миг, как корабль рухнул вниз по волне, а куррах взлетел высоко над их головами. Коткель повис на борту.

Волна прошла, резко уронив куррах, и на миг корабли снова встали борт о борт.

От Вефорда Быстрого мало что осталось. Он оказался в одиночестве среди ирландцев, и его успели разрубить на части за те секунды, на которые волна развела корабли. Мечи и секиры все еще крушили его тело.

– Хватайте крючья! – взревел Торгрим. – На абордаж!

Сейчас они не могли драться – следующая волна уже поднимала драккар на свой гребень, и им оставалось только смотреть вниз, на кровавое месиво, только что бывшее Вефордом Быстрым, и на Коткеля Яростного, все еще висящего на борту.

А затем они двинулись вниз, и полдюжины абордажных крючьев взлетели в воздух, впились в кожаный борт курраха, сковывая суда вместе.

Один из защитников курраха вскинул меч, взявшись за рукоять двумя руками, и нацелился на Коткеля, который мог лишь наблюдать за полетом смерти. Олаф Желтобородый послал вперед свое тяжелое копье, и оно попало мечнику прямо в грудь. Ирландец рухнул на спину, а Коткель подтянулся на руках и взобрался на борт курраха, опередив других викингов, с воплями ринувшихся вперед.

Торгрим высмотрел место на палубе курраха и прыгнул туда, но куррах был вдвое короче драккара, пространства для боя почти не осталось. Он выхватил из ножен меч, который прозвал Железным Зубом, и поднял щит в боевую позицию – как раз вовремя, чтобы отбить летящую ему в голову секиру. Шлем он надеть забыл.

Секира вонзилась в деревянный щит с такой силой, что Торгрим содрогнулся всем телом. Он отвел щит в сторону. Взмахнувший секирой воин зачем-то вцепился в ее рукоять, открывшись, и Торгрим нанес удар.

Его меч вздернул тунику ирландца, вспорол ткань и соскользнул с поддетой под тунику кольчуги.

«Уж точно не рыбак, чтоб его», – подумал Торгрим. Рыбаки не носят кольчуг. Кольчуги – для богачей.

Торгрим Ночной Волк чувствовал, как красное безумие – так он называл это наваждение – собирается в уголках глаз. Он пытался сдержать эту пелену, остаться в реальном мире. Дыхание его стало быстрым и резким.

Воин отпустил секиру, так и застрявшую в щите Торгрима, и потянулся к мечу, но слишком поздно. Торгрим вогнал клинок ему в горло, и струя красной крови смешалась с веером морских брызг.

Вокруг раздавались крики и стоны, и Торгрим, обернувшийся в поисках следующего противника, понял, что едва может передвигаться в толпе бьющихся воинов. Зрение прояснилось, алая дымка боя растаяла, ожили прочие цвета.

Он стоял почти на самой корме. Бросив взгляд налево, Торгрим увидел одного из ирландцев, который отчего-то не дрался и даже, опустившись на колени, повернулся спиной к битве. Торгрим решил, что тот либо молится, либо извергает рвоту, – ничем другим не объяснишь столь безумное поведение, – но затем увидел, как воин достает что-то из углубления между досками.

Ирландец поднялся и обернулся. Он был молод, не старше двадцати лет, и ничуть не похож на крестьянина или бедного рыбака. Он носил кольчугу, на его поясе висели меч и кинжал, и выглядел он как человек, привыкший командовать. В руках он держал сверток, обернутый тканью, размером с краюху хлеба. Он встретился взглядом с Торгримом, и несколько секунд они стояли и смотрели друг на друга, а затем юный ирландец повернулся, чтобы бросить сверток за борт.

– Нет! – заорал Торгрим и прыгнул.

Он не знал, что было в этом свертке, но коль ирландец рисковал жизнью ради того, чтобы спасти его от северян, значит, Торгрим просто обязан его заполучить.