— Зачем ей это надо было? — поинтересовался Дьякон.

— Давай рассмотрим такой сценарий, — предложила сыщица, — мадам Айри заползает под фургон, чтобы проникнуть внутрь и украсть Чашу. Кольцо соскальзывает с пальца, и она вымазывается в грязи. Украв Чашу, мадам возвращается на вечеринку и сталкивается с архитектором. Суп проливается на ее платье, и они вдвоем падают на землю. Мадам Айри использует это как предлог вернуться домой, чтобы переодеться. Потом она обращается к Чаше-Оракулу, чтобы узнать для Исидоры ответы на подсказки.

— Но где же она прячет Чашу? — спросил Дьякон. — Перед тем как уйти с вечеринки, как она незаметно выносит ее из парка?

— Хороший вопрос, — согласилась Уна. — Возможно... Она прячет ее под платьем?

Самулиган запрокинул голову и залился смехом так, что Унино зеркало треснуло посредине. Дьякон спрыгнул с зеркала, вскрикнув от удивления, и затем примостился на спинке кровати.

— Самулиган! — крикнула Уна. — Посмотри, что ты наделал?!

Эльф откашлялся:

— Простите меня, — извинился он и затем плюнул на свой палец. Слюна капелькой собралась на кончике его длинного костлявого пальца, которым слуга провел по трещине на зеркале, после чего та исчезла, и зеркало стало, как новенькое.

— Что ж, ты только что спас себя от семи лет невезения, — сказала девушка.

— Только от семи? — удивился слуга. — Это ничего. Когда-то в Чудоземье у меня был кузен, так его «черная полоса» растянулась на триста лет.

Девушка улыбнулась. Нечасто Самулиган говорил о своей жизни до Маятника. Она интересовала Уну. Однако сейчас не стоило отвлекаться.

— Ладно, — продолжила сыщица, — что вы думаете о моей теории по поводу мадам Айри?

— Довольно скучно, — прокомментировал Самулиган.

Дьякон раздраженно встряхнул крыльями:

— А ты не думаешь, что стоит полностью сконцентрироваться на подсказках? — он указал клювом на ленточку, лежащую на столике. — Или ты уже забыла, что произошло сегодня, пока ты тратила время на ерунду?

Уна вздохнула, елозя в кресле. Зад тут же зажгло в том месте, куда пришелся удар директрисы Пуше. Сыщица взяла в руки ленту:

— Дьякон прав. Давайте докопаемся до сути прямо сейчас.

Однако к следующему утру Уна не приблизилась ни на йоту к разгадке. В голове, как заезженная пластинка, звучал голос Исидоры: «Просто, как раз и два!»

Глаза Уны настолько высохли и раскраснелись, что, казалось, вот-вот вспыхнут, как спичка. Полночи она провела, валяясь в кровати, и все равно тайна ленты не занимала ее ум сильнее, чем история с пропавшей чашей.

За завтраком она застала своего дядюшку, спешно жующим пирожное и чрезвычайно взволнованным.

— Боюсь, я вынужден буду просить твоей помощи, — признался Волшебник. — Я понимаю, что сейчас все твои мысли заняты конкурсом, но случился новый инцидент с шелком душителя в районе ткачей, — он достал записку с обожженными краями, по всем признакам отправленную стандартным на Темной способом, через пламя. — Вот, только что получил оповещение, что кусок волшебной материи ожил и связал торговца с женой. И ни туда, ни сюда. Я помню, что освободил тебя от обязанностей на время состязаний, но проблема с шелком вышла из-под контроля.

Уна сиротливо глядела на белую ленточку с подсказкой и вздыхала:

— Конечно, дядюшка. Вот только состязания продолжатся в полдень, а я до сих пор не разгадала шифр.

Волшебник взглянул на часы возле двери:

— Да еще только восемь утра. Времени еще вагон. Самулиган, подготовь экипаж.

Эльф щелкнул пальцами, из кончиков которых вырвался фонтан серебряных искр. Он театрально развернулся и исчез в проеме служебной комнаты, направившись на конюшню.

«Чудесно, — мрачно подумала Уна. — Как раз этого мне не хватало: побольше отвлекающих факторов».

Она понимала, что мыслит, как эгоистка. Александр не попросил бы ее помочь, если бы действительно не нуждался, и вся эта история с зачарованным шелком выглядела крайне опасно. Спасение торговца и его жены, естественно, было более приоритетной задачей, нежели разгадка конкурсного шифра, но Уна уже начала беспокоиться, хватит ли на него вообще времени.

«Сама виновата, что вчера этим не занималась», — упрекнула себя Уна и закинула в рот пирожок, прежде чем отправилась к выходу.

Через пару минут она уже забралась в карету и присоединилась к дяде, не в силах прогнать навязчивые мысли, что Исидора уже разгадала подсказку с помощью украденной чаши. Другого объяснения просто не было.

Экипаж гремел по булыжной мостовой, унося их мимо Освальд-парка в торговый центр Темной улицы, где вдоль тротуара выстроились свечные деревья, мерцающие сквозь утренний туман. Возле театра висела огромная афиша:

«Обалдей сам и приведи друзей!

Альберт Блиннофф!

Многоликий

мастер!

Только одну неделю на Темной!

Билеты расходятся, как горячие блинчики!

Торопись в кассу за своим прямо сейчас!!!»

— Смотри, Уна, — произнес Волшебник, — новая шоу-программа. Звучит восхитительно.

— Хмм, — задумчиво протянула племянница, пространно разглядывая афишу. — Да, здорово. Но вот скажи мне, почему этот шелк появился сейчас? Откуда он взялся?

— В том-то и загвоздка, — ответил Александр. — Есть только одно такое место.

— Чудоземье, — предвосхитила его мысль Уна, почувствовав в тот же момент, как скрутило желудок. — И на ум приходит лишь один индивид, способный проникнуть сквозь Стеклянный портал.

Дьякон мрачно покачал головой, сидя на плече хозяйки:

— Кровавый Мартин...

Уна и Волшебник молча кивнули, и дальше всю дорогу они не произнесли и слова. Лишь когда Самулиган свернул к обочине и остановил карету, Волшебник нарушил тишину:

— Древние маги, это же прескверно! — воскликнул Александр, откинув дверцу и выпрыгнув на тротуар. Потребовалось несколько секунды, прежде чем Уна поняла, куда он так спешил.

Через окно она увидела, что к фонарному столбу возле салона тканей привязаны мужчина и женщина. Что еще хуже, багряная ткань, которой были связаны эти двое, ползла из магазина и скручивалась вокруг жертв, как анаконда.

— Быстрее! Уна! Самулиган! — гаркнул Волшебник, спеша на помощь людям.

— О, мои перь...— не договорил ворон, так как Уна метнулась на тротуар и понеслась за дядюшкой. Самулиган тоже не отставал.

Фонарь окружила толпа испуганных зевак, они качали головами и жестикулировали. И с каждым шагом Уна все яснее видела пойманных в ловушку торговцев и ужас на их лицах, начавших синеть. Шелк душил их, и медлить было нельзя.

— Что делать будем?! — закричала сыщица в порыве чувств. После зачарованных кинжалов она лишь второй раз сталкивалась со смертельно опасными магическими предметами и поэтому растерялась.

К счастью, рядом был Волшебник. Он вытащил из мантии деревянную палочку, направил на шелк, протянувшийся через тротуар из магазина, и закричал:

— Ди митере!

Уна знала, что это заклинание, способное разъединять предметы, например, срывать яблоки с дерева, но оказалось, что на шелк эти чары не действовали. Струя белого огня вырвалась из кончика палочки и ударилась о ткань потоком горящих искр. Но вместо того, чтобы высвободить жертв из смертоносного объятия, заклятие лишь разъярило ткань.

Свободные концы материи неожиданно выбросились из лавки, словно ползучие твари, в попытке схватить Волшебника за ноги. Тот вовремя отпрыгнул назад, но не успел уйти еще дальше, когда шелк метнулся и сцапал палочку в его руке. Бешеная ткань стукнула Александра по голове его же палочкой несколько раз и отбросила на улицу.

— Ну, зачем так грубо?! — возмутился Волшебник.

Материя отпрянула и раскрыла огромный красный капюшон, словно кобра, готовая атаковать. Сердце Уны упало в пятки. Она все еще не могла собраться с мыслями. Но в следующий миг выпрыгнул Самулиган, заслонив Волшебника от нападения.

Тогда шелк кинулся на эльфа, развеваясь по воздуху словно кровавый флаг, потрепанный штормом, и схлестнулся с Самулиганом в жестоком рукопашном бою на тротуаре. Сперва казалось, что слуга справляется с убийственной тряпкой, но в одно мгновение он потерял преимущество, и в следующую секунду шелк уже обвился вокруг его шеи и рта, не давая возможности произнести заклинание.