Он толково, со знанием дела, пониманием обстановки поставил задачу перед офицерским составом, указал каждому свое место, распорядился привести в готовность пункт оказания помощи раненым, о существовании которого здесь давно не вспоминали.

— Не завтра, так послезавтра нам пришлют помощь, если нам будет трудно, но я думаю, что мы справимся сами.

Ему никто по возражал, но и энтузиазма на лицах подчиненных он не заметил.

На вторую ночь обстрел базы «Кэрролл» начался на два часа раньше предыдущей. Офицеры-артиллеристы определили, что орудия противника бьют на этот раз с более близкого расстояния: значит, противник точно знает или верно предполагает, что у гарнизона нет сил предпринять контратаку, и его бояться нечего. К утру база представляла жалкое зрелище. Всю ночь горели жилые и складские помещения, подбитые машины. Солдаты, кляня все на свете, все-таки закапывались в землю, и потери среди них на этот раз были небольшие — всего трое убитых и четверо раненых.

На третий день осады противник повел обстрел уже днем. Он, кажется, не собирался прятаться, зная, что американцы сейчас не могут заткнуть все дыры, образовавшиеся в обороне.

Штаб фронтового района запросил у полковника точные данные о численности противника, его дислокации, огневых средствах, ориентирах, характере оборонительных сооружений.

— Где я возьму такие сведения? — возмутился полковник. — У меня нет ни одного самолета. Это в вашем распоряжении электронная система разведки, она должна снабжать нас информацией!

— К сожалению, полковник, — сказал ему вышедший на связь начальник оперативного отдела, — электронная техника выведена из строя. Полагаться надо на традиционные методы. Мы ждем от вас сведений.

— Не пойду же я сам к Вьетконгу, чтобы узнать, какие у него силы и где они располагаются, — сердито ответил полковник.

— Но и мы крайне ограничены в своих возможностях. Мы не можем посылать самолеты бомбить белые пятна.

База «Кэрролл» пережила еще одну ночь ужаса, а наутро солдаты, не дожидаясь команды, покинули ее и направились в сторону Куангчи. Они пришли туда и узнали, что штаб фронтового района дал приказ: эвакуировать базы «Кэрролл», «Хэлкомб», укрепленный район Майлок и аэродром Литы из-за невозможности удерживать их далее.

Гарнизон Куангчи увеличился в несколько раз, и начальник базы, не зная, что делать с размещением такого количества людей и техники, как организовать питание, создать элементарные условия для жизни слишком нервно реагирующих на малейшее замечание и даже враждебно настроенных солдат из разгромленных укреплений, с паническими нотами в голосе обратился непосредственно в штаб генерала Абрамса за помощью.

Прилетевшие в Куангчи офицеры из штаба экспедиционного корпуса в Сайгоне увидели деморализованных людей, управлять которыми не в силах не только начальник базы, но и сам главнокомандующий. Надо было принимать срочные меры для их эвакуации в более спокойное место, иначе эта масса вооруженных, озлобленных людей может взорваться и натворить больших бед.

Входивший в группу офицеров подполковник из представительства ЦРУ в Сайгоне связался со своим шефом по рации и доложил обстановку открытым текстом, не скрывая того хаоса, который творится в гарнизоне.

— Хорошо, — ответил тот, — я доложу командующему, а вы постарайтесь приготовить обстоятельный доклад обо всем увиденном.

Генерал Абрамс, выслушав резидента ЦРУ, согласился с его предложением послать на ближайший от Куангчи аэродром несколько транспортных самолетов и вывезти солдат куда-нибудь в район Вунгтау, чтобы они немного пришли в себя, а потом направить в другие части.

Эвакуация заняла в общей сложности двое суток. Солдаты из разгромленных баз, к счастью для гарнизона Куангчи, успели покинуть город до того, как силы национального освобождения начали осаду города. Случись это на сутки раньше, трудно было бы гарнизону отбивать атаки, имея рядом такой неуравновешенный, потерявший понятие о дисциплине контингент солдат.

Генерал Абрамс, как и весь его штаб, был в состоянии некоторой растерянности от начавшегося наступления Вьетконга сразу на нескольких направлениях. Бои шли с нарастающим напряжением в северных районах Южного Вьетнама, на Центральном плато, а также вокруг важных опорных пунктов недалеко от границ Камбоджи. Активизировались военные действия в дельте Меконга.

В Вашингтоне сообщения о начале наступления сил освобождения были встречены с раздражением. Президент Никсон выразил неудовольствие тем, что генерал Абрамс не воспользовался, по его мнению, благоприятными обстоятельствами для упреждения противника и позволил ему овладеть вновь инициативой, но министр обороны Лэйрд и директор ЦРУ Хэлмс постарались умерить гнев президента.

— В тех обстоятельствах, в каких оказался сейчас генерал Абрамс, — сказал Ричарде Хэлмс, — трудно что-нибудь сделать. Настроение в наших войсках падает, а боеспособность сайгонской армии и без того была на самом низком уровне. Мы должны, господин президент, сделать невероятные усилия, чтобы восстановить положение.

Никсон внимательно и с выражением удивления посмотрел на Хэлмса. Не одному ему было известно, что Пентагон и ЦРУ — это вечно враждующие организации. И если директор ЦРУ пришел на помощь сопернику, значит, дело обстоит действительно плохо.

— Вот только что полученная шифровка нашего резидента в Сайгоне, сэр.

Никсон взял протянутые два листочка. «Ситуация в Южном Вьетнаме очень быстро изменяется к худшему, — читал он. — Сайгонские войска не способны с ней справиться. Американские подразделения, первыми испытавшие на себе сильные удары Вьетконга на севере Южного Вьетнама, оказались подавленными психологически, и использование их в боях в ближайшее время вряд ли возможно. В условиях нарастающего давления противника требуется принятие экстренных мер для исправления положения».

— Мне кажется, совершенно необходимо, — произнес Никсон, возвращая шифрограмму Хэлмсу, — созвать нашу «пожарную команду». Мэлвин, — взглянув на министра обороны, сказал он, — это я поручаю тебе. Действовать надо немедленно.

«Пожарной командой» Никсон назвал «Вашингтонскую группу для специальных мероприятий», в которую входили высокопоставленные представители различных политических, военных, дипломатических ведомств, привлекаемые к выработке срочных рекомендаций правительству при возникновении кризисных ситуаций.

Пока председатель Объединенного комитета начальников штабов Т. Мурер, помощник президента Г. Киссинджер, заместитель министра обороны К. Раш и заместитель государственного секретаря Д. Ирвин изучали различные документы, боевая обстановка во Вьетнаме продолжала ухудшаться. Генерал Абрамс, долго сдерживавшийся, решил наконец, не щадя никого, сказать Вашингтону правду о тяжелом положении, которое вызвано, по его мнению, поспешным осуществлением политики «вьетнамизации». Он не мог прямо подвергнуть критике «доктрину Никсона», но факты, которые он собирался представить президенту, преследовали именно эту цель.

«Наступление противника на многих участках, — писал Абрамс, — предпринятое им месяц назад, к сожалению, продолжает успешно развиваться. На нынешней стадии войны мы имеем перед собой качественно другие войска, чем были они еще год назад. Возросла мощь их артиллерийского огня. На севере Южного Вьетнама противник применил мобильные ракетные установки и танки советского производства. Механизация армии Вьетконга представляет новый фактор в войне, с которым наши не только южновьетнамские союзники, но и американские подразделения не имеют опыта борьбы. В результате этого Вьетконг освободил полностью провинцию Куангчи, заставил нас эвакуировать несколько важных баз и укрепленных районов, поставил под угрозу разрушения созданную нами оборону городов, а также тыловых районов, еще контролируемых правительством президента Тхиеу. Резко возросла огневая мощь противовоздушной ракетной обороны Северного Вьетнама. Инициатива пока находится в руках противника, и военные специалисты выражают сомнение, что правительство генерала Тхиеу способно перехватить ее в ближайшем будущем».