Иво: Проблема в том, что ты слишком привязываешься к тем, с кем трахаешься. Поэтому все так и запутывается. Ты должен отделить эмоции от сексуальной жизни. Специалисты уже давно установили, что влюбленность и любовь — это только химический процесс, который никогда не длится больше двух лет. Поэтому главное — как можно быстрее дистанцировать себя от того, с кем трахаешься. Мы должны с самого начала отношений вдалбливать это в голову женщин. И это имеет свою моральную сторону. Мы не имеем права в фазе ухаживания в первый месяц засерать им мозги лирическими стихами, обещать нежность и любовь, а после первого перепихона начинать проводить теорию о дистанции. Так нельзя. Я, например, показываю еmotivnu дистанцию по отношении к каждой женщине с самого начала, чтобы она даже случайно не подумала о переезде в мою квартиру, о браке, о том, чтобы давить на меня. Я не допускаю, чтобы ни одна из них не влезала в мою жизнь. Мне даже еще тяжелее, чем вам, женатым. С нами, неженатыми, женщины еще больше претендуют на брак.

Павел: Все, что ты говоришь, верно теоретически. Но если бы эта моя новенькая работала в твоей адвокатской конторе, мелькала бы перед глазами по десять раз на дню, пела бы своим голоском, пахла бы духами, которые ты еще никогда не нюхал, она бы ввела тебя в течение месяца в состояние постоянной эрекции. И все твои теории рухнули бы мгновенно.

Иво: Не рухнули бы.

Павел: Не верю.

Ян: Папа, от Тома пришло письмо по Интернету.

Отец: И… Что он пишет? Ты написал ему, чтобы он приехал на пятилетие смерти мамы?

Ян: Да. Но он пишет, что не хочет здесь ночевать. Попросил меня заказать ему номер в гостинице.

Отец: Заказать ему номер в гостинице?

Ян: Да.

Отец: Значит, он все еще злится на меня.

Ян: Все еще. Хотя он не имеет на это право.

Отец: Оставь, сынок. Так должно быть.

Пауза.

Ян: Я поехал на бега в Максимир.

Отец: Хорошо.

Ян: Я не беру с собой мобильник. Если моя девушка позвонит, скажи ей, что договоренность на завтра остается.

Отец: Хорошо.

Ян: Можно посмотреть гороскоп?

Отец протягивает ему газету.

Отец: На. Держи.

Ян читает гороскоп.

Отец: Я попрошу тебя об одной важной вещи: не говори ему обо мне.

Ян: Но папа. Он должен был бы знать.

Отец: Нет, пожалуйста, не надо. Его не было пять лет. Я хочу, чтобы его отдых на родине был спокойным.

Ян: Как же я буду молчать, если…

Отец: Пожалуйста, ты очень много для меня сделаешь. Не говори ему ничего. Это все, что я у тебя прошу. Я думаю, это не слишком много.

Ян: Ладно… хотя…

Отец: Ты думаешь, что он сам заметит… Но я надеюсь, что нет.

Пауза.

Отец: Закажи ему номер в какой-нибудь гостинице в нашем квартале, поблизости от нас.

Ян: Он и просил заказать гостиницу, потому что не хочет сюда заходить… Не хочет копаться в «грязных воспоминаниях». Он так написал.

Отец: А что, я — его самое грязное и самое больное воспоминание? Я думал, что время все изменит, что он не будет продолжать вести себя, как обиженный подросток.

Пауза.

Отец: Прежде чем мы пойдем на кладбище, придумай какую-нибудь причину, чтобы он пришел сюда. Я должен с ним встретиться. Поговорить. Он ведь мой сын, как и ты, поэтому…

Ян: Я думаю, он не захочет. Ни под каким предлогом не захочет. Ты же его знаешь. Вообще-то я и по его письмам вижу, что он не зайдет.

Отец: Придумай что-нибудь, соври. Найди причину, чтобы привести его сюда.

Ян: Я попробую!

Руди: Привет!

Макс: Привет!

Руди: Извините, шеф, мне надо было отскочить за фотографиями к Малому.

Макс: А где Малый?

Руди: Придет через пять минут. Но фотографии уже здесь.

Руди достает одну фотографию побольше и кладет на стол перед Максом.

Руди: Вот, это он. Хороший, красивый парень. Что скажешь?

Макс: Я считаю, старик. Ты что не видишь, что я считаю?

Однако Макс бросает взгляд на фотографию.

Макс: И где только ты их находишь?

Руди: На бирже. Когда-то я ходил по коридорам Комитета по трудоустройству, понимая, что именно здесь я смогу легче всего найти новых парнишек, но знал, что они, когда идут в Комитет, еще надеятся, что в их жизни все образуется, что государство думает о них и все такое. А теперь я знаю, что там я могу найти тех, у кого не осталось никакого выбора.

Макс: Ты с ним разговаривал?

Руди: Да. Он согласен. Я за него ручаюсь.

Макс: Только чтобы он не курил.

Руди: Не будет. Не бойся.

Макс: Я не допущу ни курильщиков, ни плохих исполнителей. В этом городе конкуренция растет, так что я должен быть самым лучшим и самым надежным.

Руди: Не волнуйся, шеф. Я с ним дважды поговорил.

Макс: Только дважды?

Руди: Поговорим и в третий раз. Вместе.

Макс: С новичками хуже всего. Тяжело входят, легко меняют свое мнение. А суббота послезавтра. «Старики» уехали в Дубровник. Там большой фестиваль. Поэтому либо мне нужно сделать этого новенького, либо все отменить.

Руди: Все будет, как договорились. Ты останешься доволен.

Макс: Я надеюсь. Так будет лучше и для меня, и для тебя.

Входит Малый, кашляет.

Малый: Добрый день.

Руди: А, это ты… Входи! Это хозяин, Макс.

Малый подходит к Максу и протягивает ему руку. Макс не оборачивается, продолжает считать деньги.

Макс: Значит, ты и есть тот самый.

Малый убирает руку, которая зависла в воздухе рядом с Максом.

Малый: Да, это я.

Макс: Мне Руди говорил о тебе. Хорошо выглядишь.

Пауза.

Макс: Он хвалил тебя. Говорил, что ты справишься.

Руди: Я все ему объяснил. Он все знает. И со всем согласен. Останешься доволен, шеф.

Макс: Я в основном работаю с профессионалами. С самыми лучшими профессионалами. Я хорошо плачу, и за свои деньги рассчитываю на максимум. Поэтому я хочу знать, с кем я имею дело.

Малый: Мне срочно нужны деньги, у меня нет другого выбора. Я полгода работал на лесопилке, а получил только два оклада. Потом работал в одной строительной бригаде, но и там мне остались должны. Потом полтора месяца у меня была травма… и жена у меня больна. Она должна ложиться на операцию. У нас двое маленьких детей, и поэтому я готов…