И история катилась дальше — в воображении Тома. Том совершенно запутался, сам уже не разбирал, где правда, а где вымысел. Увы, придется немножко подождать, пока удастся навестить миссис Бартоломью и услышать всю историю из ее уст. Ему представлялось, как она в конце концов скажет: «И с тех пор, Том, говорят, что она и ее сад являются тем, кто живет в этом доме. Говорят, особым счастливчикам удается спуститься вниз как раз тогда, когда часы бьют полночь, открыть заднюю дверь и увидеть призрачный сад и маленькую девочку».

Все эти фантазии постоянно крутились у Тома в голове. Простуда почти совсем прошла, и дядюшка с тетушкой решили, что пора посидеть с Томом, составить ему компанию. Погруженный в свои мысли, Том тихонько пробормотал:

— Когда мистер Бартоломью тут жил…

— Мне кажется, мистер Бартоломью никогда не жил в этом доме, — прервала его тетя Гвен. — Как ты считаешь, Алан?

Дядя Алан не сразу вынырнул из глубин шахматной задачи, которой ему не удалось увлечь Тома.

— Но, тетя Гвен, — возразил мальчик, — дом же принадлежал его семье. Откуда еще ему знать историю дома и всяких призраков? Иначе бы он не рассказал об этом миссис Бартоломью.

— О чем ты говоришь, мой мальчик? — удивилась тетушка.

— Мистер Бартоломью, кто бы он там ни был, — уверенно заявил дядя Алан, — никогда в этом доме не жил. Миссис Бартоломью сюда переехала, уже овдовев, она тут совсем не так давно поселилась.

— А часы, как тогда быть с часами?

— Какие часы?

— Старинные часы в прихожей. Вы сказали, что часы принадлежат миссис Бартоломью, но они в доме с незапамятных времен. Они появились ужасно давно, когда рядом с домом еще был сад.

— Том, объясни, пожалуйста, почему ты в этом так уверен? — дядин голос звучал куда мягче обычного, наверно, он считал, что мальчика все еще лихорадит.

Том попытался срочно придумать объяснение и в то же время не выдать своей тайны, но тут неожиданно на помощь пришла тетушка.

— Знаешь, Алан, часы-то тут наверняка давным-давно стоят, болты, которыми они к стене привинчены, совершенно заржавели.

— Смотри, Том, вот неплохое объяснение, — дядя Алан, словно желая успокоить мальчика, потрепал его по руке, лежавшей поверх стеганого одеяла. — Вполне вероятно, что часы появились здесь в незапамятные времена, как ты говоришь, оттого болты и заржавели. Двигать с места их не решились, и старой миссис Бартоломью пришлось купить дом вместе с часами. Видишь, Том, если хорошенько поразмыслить, все просто и понятно.

Так Том потерял всякую надежду что-нибудь разузнать у миссис Бартоломью.

Однако мысль, что Хетти привидение, запала ему в голову. Она засела где-то глубоко, и, хотя он об этом почти не думал, в один прекрасный день они с Хетти страшно поссорились — именно из-за привидений. Первый раз по-настоящему поругались.

Том и Хетти начали строить дом на дереве, они выбрали то, что носило имя Лестницы Иакова. Как обычно, Том давал указания, а Хетти исполняла всю работу. Теперь она делала стены — стягивала и переплетала ветки. Пол из старых обрезков досок был уже готов.

Работая, Хетти негромко напевала — церковные гимны, старые песни и баллады. Она только что пропела последний куплет баллады о Красотке Молли Малоун:

И тихонько замурлыкала припев:

Вдруг Том, не задумавшись, выпалил:

— А на что это похоже… ну, как это — помереть и превратиться в привидение?

Хетти оборвала песенку, лукаво глянула на Тома через плечо и рассмеялась.

Том повторил вопрос:

— Каково это — быть призраком?

— Каково? — повторила Хетти, повернулась к Тому, положила ему руку на колено и заглянула прямо в глаза. — Вот ты мне и расскажи, Том!

В первую минуту Том даже не понял, потом вскочил и заорал:

— Никакой я не призрак!

— Не говори глупостей, Том. Не забывай, я видела, как ты прошел сквозь запертую калитку.

— Именно, именно! Никакое я не привидение, а вот калитка призрачная, и поэтому я сквозь нее прошел. Калитка — призрачная, и сад — призрачный, и ты сама — призрак!

— Конечно нет, никакой я не призрак!

Они сердито уставились друг на друга, Хетти не могла унять дрожь.

— Какой же ты дурачок, — сказала девочка, а Том недовольно подумал, что она ужасно выросла за последнее время. — Из тебя получился глупый маленький призрак. Сам посмотри, как ты одет. Ни один из кузенов никогда не выйдет в сад в такой нелепой одежке. Такой одежды в наши дни нет и быть не может, я уверена. Такая одежда…

— Это пижама. Моя парадная пижама — для поездок, — гордо заявил Том. — Я сплю в пижаме. А это моя тапочка.

Вторая тапочка, как всегда, была засунута под дверь квартиры Китсонов.

— Если ты в этом спишь, то почему среди бела дня расхаживаешь? — укоризненно спросила Хетти. — И что за мода такая — в одной тапочке разгуливать? Сам понимаешь, ужасно глупые объяснения. Ты носишь такую странную одежду, которую теперь никто не носит, потому что ты привидение. И оттого я одна тебя вижу. Я обладаю даром — вижу призраков.

Хетти ни за что не поверит в истинное объяснение, и Том решил ограничиться более простым доводом:

— Знаешь, я сейчас дотронусь до тебя, и моя рука пройдет насквозь. Хочешь, прямо сейчас… будто тебя тут нет.

Хетти рассмеялась.

— Насквозь пройдет… насквозь! — заорал Том.

Хетти ткнула в него пальцем:

— Конечно, раз ты призрак.

Разозлившись, Том замахнулся и ударил девочку прямо по вытянутой руке. Со всей силой, со всего размаха. Кулак прошел насквозь, но не так, как сквозь воздух. Том все-таки что-то почувствовал, а Хетти отпрянула, придерживая ушибленное запястье. Она чуть не плакала, но не от боли, девочка вряд ли почувствовала боль. В страхе она продолжала выкрикивать:

— Это не твоя рука прошла насквозь! Это моя рука прошла насквозь! Ты призрак, призрак-грубиян, и рука у тебя призрачная!

— Нет уж! — заорал в ответ Том. — Это ты призрак, я тебе докажу! Ты давным-давно померла и превратилась в привидение!

В наступившей гробовой тишине слышалось только отдаленное кукование кукушки в лесу. Потом Хетти принялась тихонько рыдать.

— Я не умерла, ну, пожалуйста, Том, я не умерла!

Теперь, когда оба перестали кричать друг на дружку, Том и сам не понимал, кто прав, а кто нет. Но Хетти плакала, словно снова была маленькой девочкой в траурно-черной одежде, рыдающей на дорожке под солнечными часами, маленькой девочкой, впервые узнавшей о смерти.

Он обнял Хетти:

— Успокойся, все хорошо. Конечно, ты не привидение, конечно нет, уверяю тебя, только не плачь.

Она наконец успокоилась, согласилась вытереть слезы и вернуться к строительству древесного домика. Теперь она только носом шмыгала время от времени. Том больше не заговаривал на эту тему — не хотел ее снова расстраивать. Но в конце концов для своего собственного успокоения добавил:

— Только имей в виду, я тоже никакое не привидение.

Возражений не последовало, Хетти промолчала.

Что бы там Том ни обещал девочке, сомнения его не оставляли — а вдруг она все-таки привидение. На то были две причины: во-первых, кем еще она может быть, а во-вторых — хуже не придумаешь, — если Хетти не привидение, тогда, выходит, привидение он сам. Одна только мысль об этом приводила в ужас.