— Прошу вас. Это от чистого сердца. Я знаю как вам тяжело. Я знаю про вашего сына,…

не отказывайтесь. Пусть маленький, но подарок на эти деньги можно купить. Он обрадуется…

Подбодрив её взглядом, Митятюля вернулся к своему месту и, достав из кармана пропуск, положил его на стол. После этого он коротко попрощался и вышел, оставив своих сослуживцев в глубочайшем смятении. Оказавшись на улице, Митятюля вдохнул морозный воздух и неожиданно для самого себя рассмеялся. «Чёрт, до чего же хорошо на душе стало после сегодняшнего!»

Денег на дорогу не осталось, поэтому пришлось идти пешком. Вначале Митятюля пошел домой, но по пути передумал и прямиком направился в школу, где учились дети. Ему понадобилось около двух часов, для того чтобы преодолеть расстояние от места работы до школы. Когда он добрался до неё, уроки уже закончились.

Школьники выходили. Пробиваясь сквозь них, Митятюля высматривал лица детей.

Неожиданно его слух уловил крики. Ему показалось, что среди них звучал и голос сына. Не раздумывая, Митятюля поспешил на школьную площадку, откуда они и доносились. Когда он появился, драка была в самом разгаре. Вернее это было настоящее избиение. А избиваемый был не кто иной, как Приам, его собственный сын. Двое старшеклассников навалились на него сверху и осыпали градом ударов.

Вокруг них стояла целая толпа школьников. Все кричали, подстёгивая дерущихся к более активным действиям. Увидев такую несправедливость, Митятюля немедленно бросился на выручку сыну. Он за уши оттащил обоих хулиганов, а затем помог подняться сыну. Тот был буквально облеплен снегом. Митятюля стал помогать ему отряхивать снег, но сын, не глядя на него, отшатнулся назад, показывая, что не нуждается в помощи. Митятюля увидел как один из тех, кого он оттянул за уши, достал из кармана телефон.

— Позвони своему отцу, — громко произнёс он, — пусть приедет. Меня не пугает что он боксёр. Я дождусь его. Если он такой же подонок, как и его сын, что ж, я согласен быть избитым, но никогда… — взор Митятюли в этот миг блеснул решимостью, — ни один из вас больше не посмеет обидеть моего сына. Я не допущу этого. Вам ясно? — закричал на двоих Митятюля.

Обидчики Приама невольно попятились назад, отступая перед грозным видом

Митятюли. Все школьники затихли, наблюдая за ним. Митятюля с горечью оглядел их всех. Так же прозвучал его голос, когда он снова заговорил:

— Может мы перестали понимать эту жизнь, может мы отстали от неё, но стоять и смотреть как двое здоровых ребят избивают слабого…было и всегда останется…

мерзостью. Вы виноваты больше чем они, потому что позволяете происходить таким вещам. И самой мерзкой выглядишь здесь ты, — взгляд Митятюли остановился на дочери. Она тут же отвела от него взгляд, но голос отца всё же услышала:

— Стоять и смеяться в то время когда избивают твоего брата,…я многое могу понять, но такой поступок…никогда. Видимо, я так тебя никогда и не знал…Машка…

Отвернувшись от дочери, Митятюля подошёл к сыну и негромко проронил:

— Прости меня, сынок. Я не умею драться как другие отцы, я не могу защитить тебя от подонков. Я даже не могу заработать немного денег, чтобы купить тебе подарок. Вот такой я. Всё что у меня есть — это любовь к моему сыну. Кроме неё я ничего не могу дать. Прости…

Митятюля отвернулся от сына и быстро пошёл к школьным воротам. Немного помедлив, Приам подобрал ранец и побежал вслед за ним. Догнав отца, он взял его за руку, и они вместе вышли из ворот.

Этот день стал настоящим потрясением для Елены Митятюли. Она никогда не видела, чтобы сын относился к отцу с таким уважением. Он всё время что- то спрашивал у него и буквально расцветал, услышав похвалу в свой адрес. Не меньше удивило и поведение дочери. Как ей показалось, та не смела поднять глаз на отца. «Что же происходит?» — терялась в догадках Елена Митятюля. Но самое удивительное ждало её вечером, когда она отправилась спать. Едва она улеглась в постель, как следом вошёл

Митятюля. Она тут же указала ему на дверь, но тот не стал выходить. Муж подошёл и сел к ней на постель, а затем просто и откровенно сказал:

— Да, я неудачник. Я не могу зарабатывать как другие. Больше того, у меня вообще больше нет работы. Ты вправе меня любить или не любить. Ты можешь принять меня таким, какой я есть или не принять. Но ты не можешь меня унижать. Поэтому скажу коротко. Если ты ещё раз укажешь на дверь…. я выйду и никогда не вернусь обратно, хотя и люблю тебя всей душой. Либо мы вместе, либо нет. Решение за тобой.

Елена Митятюля некоторое время, не мигая, смотрела на мужа. Таким она его никогда не видела. Но потом она осознала, что сидящий перед ней мужчина выполнит своё обещание. Это уже был другой человек. Она отодвинулась в сторону, уступая ему место. Митятюля улыбнулся. Не спеша, он занял место рядом с ней и, обняв её одной рукой, прошептал:

— Клянусь, никогда больше я не дам тебе повода спать одной!

«Так и будет!», — подумала Елена Митятюля, засыпая в его объятиях.

Тридцать первое декабря. Новогодний стол давно был накрыт. В доме царило праздничное настроение. Елена Митятюля с дочерью всё ещё хлопотали на кухне. Сам же Митятюля с сыном украшали новогоднюю ёлку игрушками. Елена Митятюля то и дело выглядывала из кухни, с нескрываемым удовольствием наблюдая за ними. То и дело раздавались взрывы смеха. Они начинали кидаться друг в друга серебристыми украшениями, которые приходилось снимать с ёлки. Наигравшись, они принимались поднимать эти украшения и водворять обратно на место. Оба выглядели такими счастливыми, что губы хозяйки дома растягивались в непроизвольной улыбке. Всё бы хорошо, да молчание дочери расстраивало её. Она не могла понять причину такого поведения. Но что- то, несомненно, расстроило её, иначе бы она не вела себя таким образом. Елена Митятюля несколько раз порывалась поговорить с дочерью, но та отмалчивалась. Понемногу она стала замечать, что дочь бросает украдкой взгляды в сторону отца. Она не понимала смысла этих взглядов, пока не увидела, как дочь направилась к ёлке, которую всё ещё украшали муж с сыном. Она увидела, как дочь остановилась перед ними и, опустив голову, попросила прощения.

«Вот дела, — подумала Елена Митятюля, наблюдая за этой сценой. Она заметила, что

Приам, увидев сестру, насупился, а муж наоборот, улыбнулся. А чуть позже мягко произнёс:

— Хорошо, если ты всё поняла. Думаю, мы можем оставить этот неприятный эпизод в прошлом. Как никак Новый год. Конечно, тут требуется разрешение Приама. За ним последнее слово.

Услышав слова отца, Приам не смог сдержать широкую улыбку. Не переставая улыбаться, он поднял обиженный взгляд на сестру. Та состроила сокрушенную мину и, с пафосом протянув к нему руки, воскликнула:

— Прости меня, братик, иначе мне придётся покончить с собой!

Все рассмеялись после этих слов, а брат с сестрой крепко обнялись. Сразу после примирения, они о чём–то горячо заговорили, при этом отчаянно жестикулируя. Елена

Митятюля подошла к мужу, и с нескрываемым удивлением глядя на детей, тихо спросила:

— Как тебе удалось совершить это чудо?

— Это сделал не я!

— А кто же?

— Ваня! — улыбнувшись, ответил Митятюля.

— Что ещё за Ваня?

— Долго рассказывать!

Прозвучавший звонок в дверь помешал им продолжить. Елена Митятюля отправилась открывать, а дочь, выбрав минутку, подошла к отцу и тихо произнесла:

— Можно спросить?

Митятюля улыбнулся и, устремив мягкий взгляд на дочь, негромко ответил:

— Если парень просит тебя сделать на теле татуировки, краситься в разные цвета, купить ему мотоцикл, так это может значить только одно…он не любит, он ищет в тебе способ очередного развлечения. Ты можешь принять это и стать для него игрушкой или отправить,…скажем, в цирк, где всего этого в избытке, — Митятюля обнял дочь и прошептал: — Разве моя принцесса заслуживает такого «друга»? Неужели тебе самой приятно такое отношение? Неужели ты не хочешь, чтобы за тобой ухаживали, дарили цветы, добивались,…ценили движение твоей руки, а не татуировки, улыбку, а не радугу на голове?