Он остановился на краю поселка и увидел овчарку из районной милиции. Крупная, с мясистой широкой грудью и мощным загривком она бегала от вожатого в снег за брошенной палкой, приносила ее, не отдавала сразу, балуясь. Она была немолодая и угрюмая. И высшим счастьем для нее было поиграть с вожатым. Она почувствовала волка раньше человека, обернулась мгновенно, пошла резким наметом, чуть занося задние лапы влево. Сморщенная злобой пасть была ужасна, рык вырвался утробно, глухо.

Фас! — закричал милиционер, неловко отыскивая пистолет, — фас, Туман.

Повинуясь привычному посылу, Туман почти ко коснулся лесного пришельца желтоватыми клыками.

Волк стоял легко и просто. Он расправил грудь, грациозно уперся толчковыми лапами в грязный снег. Он не казался больше худым и не гремел больше его скелет под пепельной шкурой. Он был красив, а красота не бывает худой. Он не шевельнулся, ждал. В глазах светилась озорная радость.

Туман прервал движение, растерянно вжался в снег, снова встал, подчиняясь команде. Он стоял вплотную, но не заслонял волка. А тот не двигался с места и улыбался псу. Он сделал шел и Туман снова пал в снег. Волк пошел к человеку.

Пуля тупо ушла в землю, другая. Руки милиционера тряслись, но он был мужественным человеком, стрелял еще и еще. Пуля обожгла шерсть у плеча, но волк не прибавил шагу. Он шел, играя мышцами, а глаза горели совсем по–человечьи.

Мужественный человек заверещал по–заячьи и, как его пес, упал в снег. Тогда волк остановился. Остановился, посмотрел на человека, закрывшего голову руками, на пса поодаль, сделал движение к черной железине пистолета — понюхать, но передумал. Повернулся и пошел в лес, устало, тяжело. Он снова был худым и снова гремел его скелет под пепельной шкурой.

Он шел медленно, очень медленно, и человек успел очнуться, успел притянуть к лицу пистолет, успел выстрелить, не вставая. Он был человек и поэтому он выстрелил. Он был военный человек, а волк шел медленно и шел от него. И поэтому он попал.

Минуту спустя овчарка бросилась и запоздало выполнила команду «фас».

…Я сидел, уютно откинувшись на спинку кресла и посасывал легкое, освежающее вино местного производства. А Серый Ангел и слуга Гения рычали друг на друга. Они делили меня, как волки — самку: долго не вступая в физическую схватку, испытывая психику утробным ревом, оскаливанием мощных клыков, переступанием напряженных лап, вздыбливанием шерсти на загривках. Хищники редко дерутся до смерти или с нанесением тяжелых ран. Такие драки — удел травоядных. Драка хищников — схватка нервов. Моих непрошеных визитеров можно было отнести к отряду полухищников. И вообще, только в детективных романах противники то и дело стреляют друг в друга. В жизни стреляют гораздо реже. И драка в жизни совсем не интересна, а напротив — отвратительна. Пот, кровь, человеческий хрип, человечьи слюни, человечья слизь…

Волки дерутся гораздо эстетичней.

И волки не пользуются поминутно сотовыми телефонами, для консультации с вожаками.

Я налил новый стакан вина, нашарил сигареты, закурил. Полухищники стояли в противоположных углах комнаты, советовались с начальством. Похоже, в обеих случаях прозвучала команда: «брек», они переключились на меня. Слуга Гения повторил свое предложение переехать в их удобный коттедж (чек он мне уже вручил, чем вселил в меня странное чувство неуверенности). Серый Ангелочек с ласковым именем Ваня деньгами не разбрасывался. Он сулил мне в подарок издательство (они хорошие психологи, эти Ангелы). Более того, он готов был отдать мне именно «Язуа». Вид того фраера, которого я выбрасываю на улицу, щекотал мое воображение. С другой стороны чек я уже держал в руках, а обещания могут оказаться красивым блефом.

Поэтому я начал собеседование с представителя Гения:

— Я же не обязан ехать с вами? — спросил я.

— Ни в коей мере. Просто наш шеф хотел помочь вам избавится от алкогольной зависимости. И чтоб отдохнули вы с удобствами. Благодарен он вам.

— Если я не поеду, чек все равно остается у меня? — настырно уточнил я.

— Конечно. Но это лишь часть благодарностей нашего шефа. Вы всегда можете связаться по телефону с референтом и обратится с дополнительными просьбами. Я тут слышу, что эти уголовники вам издательство предлагают. Никаких проблем, нам не помешает дружественное издательство под вашим руководством. Сами понимаете, для шефа многое исполнимо.

«Уголовник» в лице крепкого парня покраснел от злости.

— Владимир, — запросто обратился он ко мне, — то, что я вам говорил до появления этого хмыря, полнейшая правда. Мой босс уже сбрасывает по интернету доказательные документы. Вас опять сажают на крючок в качестве приманки.

Я хитро посмотрел на соперников. Теперь они походили не столько на волков, сколько на индюков, токующих около самочки.

— Что ж, раз я вправе распоряжаться этим чеком и своей судьбой, то передайте Гению мою благодарность. А я прогуляюсь с этим, как вы выразились — уголовником, удовлетворю любопытство. Заодно в банк зайду, обналичу чек. Надеюсь, вы не возражаете?

Теперь побагровел слуга Гения. Но отдрессирован он был неплохо, поэтому вслух сказал лояльное:

— Какое я имею право вам указывать. Посоветовать, не больше. Единственная просьбы, возьмите этот радиотелефон. Третья цифра автоматического набора в памяти — я, вторая — кто–то из референтов боса, первая — сам Хозяин. Кто знает, как все сложится…

Эта тирада мне понравилась, телефон я взял с благодарностью.

Сотрудник Гения коротко поклонился и вышел. Парень радостно улыбнулся. Я тотчас охладил его радость:

— Зря лыбишься, я и с тобой никуда ехать не собираюсь. Если действительно имеешь прямые доказательства того, что эта компания и меня угробить хотела — принесешь сюда. И вообще, мне, знаешь ли, подозрительно, что такие мощные организации вокруг меня петли вьют. Не такая я шишка. Для вас я — пепел, срань господня, а вы чуть ли не поклоны вьете около бича. Значит есть тут нечто такое, чего я пока понять не могу. А когда я чего–то не понимаю, то действую по закону зоны: никому не верь, никого не бойся, ни у кого не одалживайся.

— Но чек то взял? — пискнул парень.

— Вполне законно. Я этому Гению дважды жизнь спас. Пусть и невольно. Что ж, полтинник за собственную жизнь — не дорого. Хотя, будь я так богат, как он, оценил бы себя подороже.

Ангелочек покусал нижнюю губу. Видно было, что он очень зол. Еще бы, сотруднику такой мощной структуры возиться с каким–то мелким аферистом, бывшим бичом! Но мне было наплевать. Я столько за последнее время пережил, что уже не мог воспринимать дополнительные эмоции. На медицинском жаргоне это напоминало запредельное торможение, реакцию организма на что–то чрезмерное. В таком состоянии я мог дерзить самому Богу.

Похоже парень понял, что мне следует очухаться. Что давить на меня сейчас бессмысленно. Он махнул рукой и вышел. Даже не сказал, что еще появится. А я все сидел, сжимая потухшую сигарету одной рукой, а другой — банковский чек. 50 тысяч зеленых! Эта цифра меня просто огорошила.

Когда я занимался бизнесом, у меня в банке бывали и более крупные суммы, но сейчас она казалась мне фантастической. Тем более, что и в те времена наличными у меня сразу более 15–20 тысяч не бывало.

Валя была девушкой деловой. Она быстро взяла в свои руки инициативу.

— Сперва мы едем в банк, — сказала она. — Откроешь счет, получишь чековую книжку. Обязательно оговори пароль, по которому ты будешь подтверждать право получать по твоим чекам суммы более тысячи сторонним лицам. Это на тот случай, если тебя насильно заставят чек выписать. Какой там банк указан? А, «Hellen–bank», Афины. Солидное учреждение.

Валя на миг приостановила свои поучения и пронзительно посмотрела мне в глаза:

— Ты меня продляешь? Или что?!

— Или как, — сказал я, улыбаясь. Ну, куда ж я без такого гида. Можешь вообще уволиться из своей проститучей фирмы. Тысяч пять я тебе выделю в любом случае, за них тебе месяца три надо под мужиков ложиться, не так ли?