Посмотрели мы на него, позлословили деликатно, так чтоб он почти не слышал. Он, впрочем, и не услышал. Он почему–то сразу выделил химика, представился ему и они о чем–то начали увлеченно болтать.

Я не удержался, приблизился. Оказалось, речь идет о преобразованиях силициума в органической среде. Я сперва подумал, что сошлись два химика: один — модный, современный, а второй — чудак, недотепа. Но тут артист громко сказал кому–то, что его гость — светило среди новосибирских физиков.

Что ж, подумал я, физики могут знать и химию.

Тут к нашему кащею обратился англичанин. На плохом русском он спросил его о культурном отдыхе, который могут иметь сотрудники знаменитого академического объединения ученых сити Новосибирск?

Кащей мгновенно перешел на английский. Он говорил с изящной непринужденностью и так быстро, что я даже пару слов не разобрал.

Пока они с оживившимся англичанином болтали, обращая на себя внимание окружающих, химик сказал в пустоту:

— Надо же, совершенно без акцента…

Короче, этот гений не только свободно болтал на дюжине языков, он профессионально разбирался во множестве смежных наук, меня удивил глубоким знанием журналистики, литературы, и при всем при этом был любопытен, как сорока, и получал явное удовольствие от разговоров на свободные (для него — свободные) темы.

Теперь судьба свела меня с гением другого типа. Этот был типичным мизантропом. Чувствовалось, что груз знаний его угнетает. Вернее, не сами знания, а невозможность разговаривать с окружающими на равных, не упрощаясь.

Да и знания у него были более специфичными, не столь наукообразными.

Действительно похожий на щуплого подростка бегал он по комнате, устланной гигантским толстым ковром и… ничего не говорил. Нет, он говорил нечто беззвучное, взмахивая руками, жестикулируя гибкими кистями с длинными пальцами, выразительно играя мимикой сухощавого лица. Но звуки издавать не считал нужным, все равно слушателей достойных рядом не было.

Меня пропустили к нему на удивление простой. И охранники были как–то непривычно вежливыми. И понял он меня с первых слов. Понял, махнул рукой, чтоб я помолчал, указал на обширный бар, где были и закуски в холодильнике с прозрачной дверкой, и начал анонимный монолог и бег по залу.

Я некоторое время присматривался, потом достал сигареты, посмотрел вопросительно — он мгновенно кивнул, не возражая, и вплотную занялся чудо–баром. Я усмотрел там золотую текилу, ту самую водку из кактусов, которую следует пить с солью и лимоном. Ну и налил себе эту текилу не в худосочную рюмочку, а в нормальный бокал для фруктовых напитков. И без всякой там соли употребил сразу грамм сто. Крепко, весьма крепко! Но пьется хорошо, легко.

Из холодильника–приставки я вытащил заливной язык, горчицу. Особого аппетита так и не было, но кусочек заливного я все же заставил себя съесть.

Мой экспансивный «собеседник» прервал бег, уселся рядом, налил себе какого–то густого красного вина, отпил немного и начал высказываться:

— Сперва — спасибо. Я позабочусь о вас. Теперь детально. Вашу безопасность обеспечим простым отъездом. Хотите кого–нибудь взять с собой?

— Да нет, пожалуй… — действительно, кого мне было с собой брать? Витька, Васька, Наташу — воровку? Чужие существа, иные судьбы!

— Хорошо, в гостиницу лучше не возвращаться. Там остались вещи?

— Деньги. Доллары.

— Пустое, вам компенсируют любую сумму. Тогда подкрепляйтесь, через полчаса выезжаете. Если можно, поменьше вопросов. Все будет хорошо и комфортно.

— Странно, вам, казалось, о себе заботиться надо, а вы обо мне…

— Ничуть не странно. Вы просто не видите всю схему, в которую ваш визит внес логику. Теперь проблемы решаются легким изменением системы. Так что ваша роль весьма важна. А я не опускаю человеческую нравственность, как важный элемент судьбы, фортуны. Теория вероятности функционирует только при нравственных поступках, иначе линия жизни становится абстрактной. Впрочем, это мои проблемы, долго объяснять концепцию. Там, куда вас на время увезут, вы получите все, что захочется. Женщин там, другие услуги. Купаться будете, загорать. Хорошо. Отпуск. Ну и счет вам откроем на хорошую сумму. Думаю через недельку я все вопросы решу и вы сможете жить дальше без опаски и риска. Дикси.

Я напряг память и выстроил ответную латинскую фразу:

— Фортуна нон пенис манус лават.

— Не скажите, — оживился этот чудак, — вполне можно и в карман спрятать, и в руки взять. А вам, кстати, учиться надо, есть задатки активного мышления.

Я хотел сказать, что мне пора думать о хорошем участке в месте всеобщего отдохновения, но он уже вылетел из зала, оставив меня в полнейшей растерянности. Все это было настолько загадочно, алогично, что — мороз по коже. Чтоб как–то прийти в себя я вынужден был допить текилу и налить еще.

Есть обаятельный аромат — в словосочетании «Русский бизнес». Русский бизнес — это нечто фантастическое, иногда он достигает высокой грани анекдота, иногда спускается в чисто российский маразм.

Русский бизнесмен отстаивает гигантскую очередь на ликероводочный завод. Берет там по госцене (если можно в России говорить о госцене), берет, следовательно по госцене водку, выходит и вечером, прячась от милиции по бутылке продает ее страждущим. Часам к 11 он заканчивает свою торговлю и с радостным лицом хватает такси, едет к дому, по дороге он вспоминает, что надо обмыть удачную операцию, покупает пузырь у такого же спекулянта как и он, мрачно выпивает его дома, хвастаясь перед детьми и женой своими способностями. Естественно, ему не хватает, он бежит или посылает кого–либо из родственников за следующей бутылкой. Пьянка продолжается двое–трое суток.

Второй вариант бизнеса. Два представителя этой формы предпринимательства покупают бочку хорошего вина и везут ее в соседний город, где можно его продать значительно дороже. По пути у одного из них возникает желание выпить один стаканчик.

— Я хочу выпить стаканчик, — говорит он товарищу.

— О, кей, — отвечает товарищ — Это деловое вино, в него вложены наши средства. Будь добр, заплати мне пятьдесят рублей и пей.

Тот выпивает стаканчик, выдав товарищу 50 рублей и сидит довольный, но у товарища в свою очередь возникает желание выпить стаканчик.

— Послушай, я тоже не отказался бы выпить стаканчик. — говорит он.

— Нет проблем, — отвечает товарищ, — 50 рублей и вино твое.

Пока они доезжают до того города, где хотели начать свой бизнес, вино в бочке кончается. Они долго чешут затылки, смотрят друг на друга удивленно и говорят:

— Это что же мы, за 50 рублей целую бочку выпили? Ай да мы!

Русский бизнес обладает чудесным свойством — он неистощим на выдумку, как все в нашей стране, он преломляется в кривом зеркале нашей российской действительности он приобретает такие сверкающие умопомрачительные грани, что не устаешь хохотать над ним.

И вот, представьте себе, что Верт меняет профессию. Это модно было когда–то: журналист меняет профессию. И вот сейчас Верт ударяется в бизнес. Представьте себе, что он приезжает в Балтийский или прибалтийский город, который стоит по своему географическому положению очень удобно: рядом Польша, рядом Германия, город, наконец, открыт для иностранцев, называется город и место где он находится «Свободная экономическая зона», но зона, она — штука привычная, особенно для Верта, который провел в зонах довольно значительное долю своей жизни, поэтому он и чувствует себя в этой зоне довольно естественно и должен быть в ней удачен. В этой зоне вдобавок ко всему у него куча родственников. Имеется у него знаменитый старший брат, у которого зимой снега не выпросишь и который к тому же по слухам весьма преуспевающий бизнесмен. Имеется в этой зоне у него семья: жена, дочки, причем он не успевает удивляться на своих дочек — так они быстро растут. Поздоровался, попрощался, снова поздоровался — дочки на 3–4 года выросли, но это естественно, прощается, он уходя в зону, возвращается с зоны- дочки не ждали его — росли. А дочки смотрят на папу вообще с удивлением — не меняется человек, какой он был, такой и есть, всегда улыбается, беззубой правда улыбкой, но во весь рот зато, от уха до уха. Всегда полон оптимизма, никогда у него нет денег и любит поддать. Золотой папа человек. Главное, как подарок на день рождения появляется раз в несколько лет.