— По крайней мере дай мне понять, что ты жива!

Кендалл трижды постучала по стене и крикнула:

— Я жива, но разговаривать с тобой не желаю!

Кэл спустился на первый этаж, а Кендалл всю ночь смотрела в потолок и гадала, почему ее жизнь так быстро рушится. На рассвете она заснула, а утром ее снова разбудил крик Кэла:

— Кендалл, это уже не смешно! Я должен идти на работу. Открой дверь, нам нужно поговорить.

Кендалл не ответила. Она столько лет хотела, чтобы Кэл с ней больше общался; наверное, вполне логично, что он хочет поговорить сейчас, когда в принципе не может сказать ничего хорошего.

— Я не уйду, пока не пойму, что ты жива! — заорал Кэл.

Кендалл не знала, отвечать или нет.

— Я серьезно! Если не ответишь сейчас же, я позвоню 911, а потом выломаю дверь!

«Неужели правда выломает?» — подумала Кендалл. Впрочем, раз ее цель — любой ценой избежать разговора с мужем, провоцировать его явно не стоит. Если он ворвется в комнату с тараном, общаться волей-неволей придется.

— Я жива! — проорала в ответ она. — И далеко не дура. А теперь убирайся, оставь меня в покое!

Взбудораженная и измотанная, Кендалл дождалась ухода Кэла, натянув халат, спустилась на первый этаж и позавтракала крекерами «Ритц» и остатками шоколада. В тот день она не подходила ни к своему кабинету, ни к компьютеру, не принимала душ и не переодевалась. Когда мысли касались текста, который следовало писать, или мужа, с которым следовало поговорить, Кендалл утаскивала что-нибудь из кладовки, несла в Мелиссину постель и ела.

Обливаясь слезами и поглощая засохший зефир, она смотрела, как Доррис Дэй и Рок Хадсон оскорбляют друг друга в комедийной мелодраме «Интимный разговор». К вечеру она дошла до ток-шоу, продавила на диване удобную ямку, а Опру считала лучшей подругой.

Мозг работал в турборежиме, переключаясь с одной передачи на другую так быстро, что мысли неслись бешеным потоком. Кендалл целый день ничего не делала и все же чувствовала себя так, словно взобралась на Эверест и задыхается в разреженном воздухе на вершине.

Страшно хотелось выспаться, а так как в планах было по-прежнему лишь «не разговаривать с Кэлом», в полседьмого вечера Кендалл заперлась в комнате Мелиссы и выпила две таблетки снотворного, убедив себя, что нормальный сон пойдет на пользу.

Вдохнув сладкий полудетский запах Мелиссиной постели, Кендалл закрыла глаза и наконец погрузилась в черный омут сна. Сперва она плавала на поверхности пустоты — голова на подушке, страхи где-то далеко, — потом умиротворяющая бестелесная пустота стала бесконечной.

Проснулась Кендалл в полдень. Вялая и заторможенная, она выбралась из своего убежища. В доме было тихо. На кухонном столе лежала записка от Кэла: «Вернусь пораньше. Не запирай дверь. Нам нужно поговорить».

Несколько раз Кендалл порывалась позвонить Фэй, Тане или Мэллори, тянулась к телефону, но так и не заставила себя набрать номер. Решив взяться за работу, она села перед компьютером, однако за целый час набрала лишь «Глава 1», а еще за час — «Страница 1».

Кендалл проверила электронную почту. Увидев письма от Фэй, Тани и Мэллори, заплакала, но не ответила ни на одно из них.

Она по-прежнему смотрела на мерцающий курсор, когда позвонили из издательства «Скарсдейл».

— Алло!

— Миссис Эймс? — Незнакомый голос звучал хрипло и неуверенно.

— Да, — отозвалась Кендалл и беззвучно простонала. Наверное, это юрист или бухгалтер. Зря она взяла трубку!

— Миссис Эймс, я… э-э… Меня зовут Лейси Сэмюэлс. Я помощница Джейн Дженсен из издательства «Скарсдейл».

Имя показалось Кендалл знакомым.

— Мы встречались?

— Н-нет. Я только что получила диплом колледжа. Я новый помощник редактора, то есть заместительница Джейн.

«Давай дальше!» — раздраженно подумала Кендалл. Вести светскую беседу с прихвостнями Зануды Джейн совершенно не хотелось.

— Я… э-э… звоню, потому что Джейн попросила меня поговорить с вами о вашей новой книге.

Правда дошла до Кендалл не сразу: какое-то время спасала оставшаяся от снотворного заторможенность.

— Что, простите?

— Мне… э-э… оказали честь, поручив редактировать вашу новую книгу. Я хотела представиться и сказать, что очень рада с вами работать.

Затуманенные мозги Кендалл наконец включились, хотя ее это не обрадовало.

— Вы… мой новый редактор? Вы намерены редактировать мою книгу?

— Э-э… да. Джейн считает, новые знания пойдут вашей книге на пользу.

Пауза затянулась, и девушка постаралась ее заполнить:

— Ну и, разумеется, э-э… я надеюсь многому у вас научиться.

Кендалл собралась с мыслями. Все правильно: Зануда Джейн не желает тратить на ее последнюю книгу ни минуты своего времени, ни лишнего цента из бюджета «Скарсдейла».

— Сколько вам лет… — Кендалл взглянула на имя, которое записала в блокноте, и даже не подумала, вежливо ли прозвучит вопрос. — Сколько вам лет, Лейси?

— Э-э… на следующей неделе исполнится двадцать два.

С ответом Кендалл не нашлась.

— Я считалась лучшей студенткой потока, — заверила Лейси Сэмюэлс. — Говорят, для двадцати двух лет я очень зрелая и рассудительная.

Кендалл повесила трубку и просидела, не шевелясь, чуть ли не целую вечность. Не пошла в кладовку за очередным перекусом, не отправилась бродить по пустому дому, не села в любимую ямку на диване. Все эти действия были ей не по силам.

Она по-прежнему смотрела в окно, когда на подъездной аллее показалась «БМВ» Кэлвина. Было три часа дня, а Кендалл еще не чистила зубы и не принимала душ. Впрочем, как и вчера, и позавчера… Который день она халат не снимает?

Кэл прошел в кабинет и сел на диванчик рядом с ней.

Сколько Кендалл уклонялась, сколько пряталась, а все-таки удар застал ее врасплох. Если пощечины «Скарсдейла» ослабили Кендалл, то апперкот мужа — нокаутировал.

Она смотрела в окно на высокую вишню и отчаянно завидовала белке, сидящей на толстой ветке. Если Кэлвин и заметил, какая Кендалл неприбранная, то не сказал ни слова. Он сразу перешел к делу.

— У нас с тобой давно не все гладко.

«Началось, Господи, это действительно началось!» Кендалл затаила дыхание и еще внимательнее всмотрелась в белку, держащую что-то в передних лапках.

— Пока дети жили дома, имело смысл соблюдать условности.

Так вот чем он занимался — условности соблюдал!

— Но теперь они уехали, и… Знаешь, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на притворство!

На миг Кендалл показалось, что муж тоже смотрит «Тернер классик мувиз». От всех его слов веяло кино, старым и при этом плохим. Человек, с которым она прожила в браке двадцать три года, бросал ее и открещивался набившими оскомину штампами!

Впрочем, сама Кендалл, повернувшись к Кэлу, тоже не проявила оригинальности:

— У тебя кто-то есть?

Слова повисли в воздухе; банальное обвинение, которому не преодолеть разделяющую их пропасть.

— Да. — Кэл и не думал оправдываться. — Впрочем, говорить об этом не считаю нужным.

Со дна души поднялась горячая, мощная волна протеста. Ни издательству, ни мужу она больше не нужна. Все хотят, чтобы она выполнила свои обязательства и тихонько исчезла.

Белка бросила неведомую ношу, перепрыгнула на другую ветку, спустилась по стволу на землю и убежала.

Что можно сказать о человеке, который завидует грызуну с пушистым хвостом?

— Конечно! Ты никогда не считался с чужой точкой зрения. Ты принимаешь решения, а остальные должны им следовать.

Похоже, Кэл заранее отрепетировал всю сцену — пока она рыдала в Мелиссиной комнате. Или даже раньше.

— Предлагаю разойтись. У меня уже есть адвокат; думаю, тебе тоже стоит к кому-нибудь обратиться.

Кендалл захотелось броситься вот из кабинета с криком: «Чудесно! Да кому ты нужен?!» — найти адвоката, который обдерет Кэлвина как липку и заставит пожалеть о дне, когда он предал ее и детей. И в то же время она мечтала сжаться в комочек и сделать вид, что этого разговора никогда не было. «Izbeganius, izbegatas, izbegant». Эх, зачем она вышла из Мелиссиной комнаты!