— Осталось лишь воздать книге и ее автору по заслугам. Обещаю, я этим займусь.

Если бы Лейси не знала, как взбешена Джейн, то не почувствовала бы в ее словах ничего подозрительного. И наверняка не заподозрила бы, что Джейн не читала рукопись и презирает ее автора. Спокойствие и рациональность со стороны Джейн пугали куда сильнее несдержанности.

Заседание продолжалось: другие редакторы нахваливали другие книги. В душе у Лейси теснились ликование и страх. Девушка не знала, спасут ли ее от увольнения Ханнины отзывы или ей позволят остаться, но запретят работать с книгой Кендалл Эймс. Впрочем, сегодня она не желала ничего выяснять. Сегодня девушка радовалась тому, что осуществила все задуманное. Даже если ее навсегда выгонят из издательского бизнеса, она не пожалеет.

Минут за тридцать до перерыва на ленч Лейси на цыпочках выскользнула из конференц-зала. Никто не сказал ни слова, но, закрывая дверь, она спиной чувствовала взгляд Джейн Дженсен. Казалось, шефиня выбирает, куда бы вонзить нож.

За два дня до Рождества Кендалл сидела одна в гостиной своего горного убежища и смотрела на огонь. С утра валил снег, и она не могла выйти из дому. Кендалл твердила себе, что все нормально, что нужно радоваться возможности посвятить целый день чтению, но на самом деле чувствовала себя жалкой и одинокой.

Утром из Парк-Сити звонили близнецы, справлялись о здоровье. Чтобы голос звучал гнусаво, пришлось зажать нос и периодически кашлять. Джеффри и Мелисса твердили, что без нее не чувствуют настоящего праздника, хотя показались Кендалл вполне довольными. Разговор получился коротким, потому что дети спешили на горнолыжную трассу. Кендалл следовало радоваться — в конце концов все вышло так, как ей хотелось, — а она страдала от одиночества.

Елка в углу гостиной была довольно облезлая: Кендалл схватила ее на стоянке у супермаркета буквально в последнюю минуту, когда пушистых красавиц уже разобрали. Лезть на чердак за старыми игрушками не было ни сил, ни желания, поэтому Кендалл ограничилась коробкой леденцов в форме посохов и красной бархатной лентой, которую купила в «Уолмарте». Почему-то казалось, что при виде разряженной елки станет еще тяжелее. Кендалл слышала, что психотерапевты рекомендуют одиночкам устраивать из каждого приема пищи трапезу, но искренне считала это глупостью и пустой тратой времени. И вообще: елка у нее не убогая, а минималистская, вдобавок леденцовые посохи можно съесть!

Теперь Кендалл лежала на диване под шерстяным пледом: голова на диванной подушке, на груди раскрытая книга. Больше часа она пыталась сосредоточиться на сюжете истории, но так и не смогла.

Громкий писк от стоявшего на кухне ноутбука разнесся по всему дому — пришел мейл. В последнее время электронных писем стало куда меньше: люди усиленно готовились к праздникам. Не дремали лишь те, кто проталкивал импланты и чудодейственные средства для роста пениса, хотя им сам Бог велел раствориться в фантастическом сексе и забыть обо всем.

После долгих колебаний Кендалл встала и двинулась на кухню, задержавшись, чтобы сорвать с елки леденцовый посох. Она развернула фантик, сунула посох в рот и, упиваясь сладостью, плюхнулась в кухонное кресло.

Письмо было от Джейн Дженсен, и Кендалл вцепилась в мышку. В поле «тема» стояло: «Брань на вороте» — редактура». Будь у Кендалл другое занятие, она бы немедленно взялась за письмо, а так добрых пять минут смотрела в монитор, не решаясь его открыть.

Мейл был по-деловому кратким — ни следа энтузиазма, которым захлебывалась Лейси Сэмюэлс. Отредактированный вариант Джейн просила вернуть ко второму января, то есть давала на вычитку десять дней. Маловато, конечно, хотя вполне выполнимо, если забыть, что на дворе праздники. Джейн и не подумала извиниться за то, что заставляет работать в Рождество. В любой другой ситуации Кендалл позвонила бы Сильвии Хардкасл и пожаловалась на грубое вмешательство в личную жизнь.

Только сейчас жаловаться незачем. Джейн книга неинтересна, но она по крайней мере редактирует ее, а не спихивает помощнице. Наверное, нужно радоваться.

«Вернись с небес на землю!» — одернула себя Кендалл, открывая вложенный файл с редактурой. Это же конец отношений со «Скарсдейлом» и Джейн Дженсен. Кендалл внесет рекомендованные исправления, отправит текст обратно, после редакторского одобрения ей выплатят остаток гонорара — и все, свобода.

Кендалл распечатывала редактуру и параллельно читала ее с экрана. Следовало отдать Джейн должное: за правкой чувствовался профессионал. Замечания были обоснованные, без попытки задавить автора и насадить свой стиль. Вопреки неприязни к Джейн Дженсен Кендалл поняла, что искренне благодарна за советы, ведь с их помощью «Брань на вороте» станет еще лучше.

Кендалл разложила перед собой листочки с замечаниями и стала перечитывать текст. На полях она помечала, как улучшить эпизоды, предшествующие побегу Кеннеди на ферму, как переплести предысторию героини и ее взаимоотношения с подругами. Сложнее всего казался внутренний диалог в начале романа. Сама Кендалл редко использовала этот прием и понимала: нужно либо довериться интуиции, либо спросить совета Мэллори. Кендалл вытащила блокнот и переписала номера страниц, на которых следовало внести изменения, добавив сцен и лирических отступлений; затем — номера страниц, где сцены и лирические отступления следовало вырезать.

Следующие восемь дней Кендалл работала почти без остановки, лишь рождественским утром она прервалась на пару часов, чтобы поджарить и съесть яичницу с беконом, сорвать с елки очередной леденец и поговорить с близнецами.

Вечерами она выбиралась из дому — надевала куртку и брела по снегу до шоссе, или каталась на машине, или ездила в супермаркет.

Роман не выходил у Кендалл из головы. Она постоянно размышляла над трудными моментами, а когда решение находилось — спешила домой. Первого января она отослала исправленный текст Джейн Дженсен и Сильвии Хардкасл, затем проспала почти двадцать четыре часа, а проснувшись, едва успела прибрать дом к приезду близнецов.

Мелисса и Джеффри провели с ней последние три дня зимних каникул. Оба были в отличном настроении, под впечатлением от поездки в Парк-Сити и в радостном ожидании нового семестра. Похоже, Кэлвин не ударил лицом в грязь, чем удивил даже близнецов, которым не терпелось поделиться подробностями с матерью.

— Мама, ты бы его видела! — начал восторгаться Джеффри, едва приехав на ферму. — Про телефон и электронку он вспоминал раз в день, все остальное время проводил с нами. Класс, настоящий класс! — Джеффри всегда обожал отца, хотя порой понимал это лишь на расстоянии.

— Прекрасно, дорогой! — искренне проговорила Кендалл. При любом раскладе ей хотелось, чтобы близнецы помнили: их любят и мать, и отец.

— Ага, класс, — кивнула Мелисса, смакуя горячий шоколад перед камином. — Только с тобой было бы еще лучше. — Девушка испытующе взглянула на мать: — Между вами все нормально?

Отблески пламени озаряли лица близнецов. Тяжелые темные волосы Кендалл, зеленые глаза Кэлвина — черты матери и отца сочетались самым причудливым образом.

«Они давно уже не дети, — напомнила себе Кендалл. — Сказки про Санту и Зубную фею можно забыть». Впрочем, про красавицу Лору, которая заняла ее место в сердце Кэлвина, Кендалл тоже рассказывать не собиралась. Когда настанет время сообщить детям о разводе, при разговоре будет присутствовать Кэл, и они вместе все обсудят.

— Похоже, отсутствие ответа нужно расценивать как ответ. — Мелисса, считавшая, что лучший метод защиты — нападение, наморщила нос и выпятила подбородок. — Вы разводитесь?

— Нет! — отрезал пристально наблюдавший за ними Джефф. Кендалл почудилось, будто кто-то неожиданно украл у них праздничное настроение. — Мама, это же неправда!