— Да, — отвечала миссис Флетчер.

— Так вот, в воскресенье мы с миссис Клоп коротали время вдвоем. Мистер Клоп с Фредом уехали на озеро, сказали, рыбу ловить, только никакой рыбы они, ясное дело, не поймали. Ну так вот, значит, сидим мы с миссис Клоп в ее машине, у нее, между прочим, «додж» тридцать девятого года…

— Уж так и тридцать девятого, — сказала миссис Флетчер.

— …пьем пиво, а мы купили себе по баночке джэксовского пивка — миссис Клоп говорит, его в Новом Орлеане варят, так что она другого и в рот не берет. И вижу я, подъезжаете вы, входите в аптеку, а мистер Флетчер — больше вроде некому? — в машине вас дожидается, и вскорости вы выходите оттуда с бумажкой какой-то в руке, не иначе как с рецептом. Я и говорю миссис Клоп, просто так, для разговора: «Вон миссис Флетчер идет, она у меня причесывается», — говорю.

— Я еще была в ситцевом, цветастом, — расставила ловушку миссис Флетчер.

— Факт, — выдержала проверку Леота. — И вот миссис Клоп посмотрела на вас — а она ужас какая приметливая! — и говорит: «Спорю на банку пива, что она на четвертом месяце».

— Какая наглость! — сказала миссис Флетчер. — Ох уж эта мне миссис Клоп.

— И зря вы так: от миссис Клоп вам вреда не будет, — сказала Леота. — Она очень даже симпатичная и вам бы понравилась. Только она ни минуты на месте не усидит. Вот вчера после работы мы с ней закатились этих бродячих уродов посмотреть. Я вчера рано кончила, в девять. В пустом складе, тут рядышком. Да неужто вы там не были?

— Нет, я не перевариваю уродов, — заявила миссис Флетчер.

— И зря, золотко. Раз уж вы в положении, вам самое время посмотреть на этих двойняшек, которые в банке, ей-ей.

— Каких еще двойняшек? — процедила миссис Флетчер.

— А у них там, золотко, в банке двое двойняшек сидят, друг с дружкой сросшиеся. Они сроду такие, и так мертвенькие на свет и появились. — Леота, понизив голос, зажурчала: — А сами вот такусенькие, ну, не длиннее пальца… извиняюсь, ага, теперь в самый раз, пора снимать, а по-вашему? И у них две головки, два личика, четыре ручки и четыре ножки, а срослись они вот тут вот. Одно личико сюда глядит, другое туда, через плечо через ихнее заглядывает, вот оно как. Прямо жалость берет на них смотреть.

— Брр! — передернулась миссис Флетчер.

— Страхота, верно? Так вот что, золотко, я вам хотела сказать: родители их двоюродные были, вот в чем дело. Билли, милок, а ну-ка сбегай к Тине за чистым полотенцем, с этого течет, хоть выжми, и не щекоти мне ногу заколкой. Слышишь, что я говорю? Ну и егоза этот малец, всюду он лезет.

— Мы с мистером Флетчером не состоим в родстве, иначе ему бы не видать меня как своих ушей, — миролюбиво ответила миссис Флетчер.

— А я ничего и не говорю, — возразила Леота. — И мы с Фредом не родня, во всяком случае, нам с ним ничего такого не известно. Так вот, золотко, больше всего миссис Клоп приглянулись пигмеи. Да, пигмеи у них там тоже есть, так я от них миссис Клоп чуть не силком оттаскивала. Это такие, ну, знаете, самые что ни на есть малипусенькие человечки. Так вот, золотко, пигмей, он как сядет на свою, извините за выражение, женю да как начнет на ней крутиться, ну все равно как волчок, так что и не поймешь, то ли стоит он, то ли сидит. Это я вам говорю, чтобы вы понятие имели, какие они. Им уж сорок два стукнуло. Представляете, если бы у вас муж такой был?

— В мистере Флетчере сто семьдесят два сантиметра, — поспешила вставить миссис Флетчер.

— В Фреде сто семьдесят пять, и то он у меня в недомерках ходит, сама-то я вон какая вымахала. — И Леота вывела крутой завиток над другим ухом миссис Флетчер. — Так вот, пигмеи эти, они ну как есть сплошняком коричневые. А все равно симпатичные.

— Мне они вряд ли бы понравились, — сказала миссис Флетчер. — Не понимаю, что в них миссис Клоп нашла.

— Уж и не знаю, — сказала Леота, — просто ей до всего дело. А еще мы там видели этого, как его, окаменелого человека. Так вот, ему как минуло девять, поест он, пойдет у него еда по кишкам, и врать не буду, не скажу, как там и чего у него получается, только миссис Клоп говорит, что еда у него прямиком через кишки в жилы идет, а там враз каменеет.

— Какой ужас! — сказала миссис Флетчер.

— Ему уже сорок два стукнуло. Видать, это годы такие тяжелые.

— Кто вам такую глупость сказал, не миссис ли Клоп? Ей, наверное, самой сорок два стукнуло, — сказала миссис Флетчер.

— Не-а, — сказала Леота, — миссис Клоп тридцать три, она родилась в январе, так что она Козерак. Так вот, головой-то он мотать может — туда-сюда. Хотя ведь ни голову, ни мозги жилами не назовешь, и кишки тоже, пока вроде еще нет. Только вот какое дело получается: проглотит он, понимаете, еду, и как пойдет еда эта у него вниз, в кишки, переварит он ее, — тут Леота привстала на цыпочки, — и она прямиком ему в жилы вступает, а уж там — не успеет он папа-мама сказать — она каменеет, натурально каменеет. И вот так он раз за разом и окаменевает. А вы бы хотели, чтобы у вас такой муж был? Чтоб головой мог двигать, а больше — ни-ни. Да и видик у него, конечно, тот еще.

— Я думаю! — ледяным тоном сказала миссис Флетчер. — Мистер Флетчер каждый день делает гимнастику, не пропускает ни одного вечера. Я сама за этим слежу.

— А мой Фред цельными днями бока пролеживает, с места его не сдвинешь. И запросто может так статься, что он утром проснется, а ни рукой, ни ногой не двинет. Правда, окаменелый-то, он головой двигал.

— А миссис Клоп он понравился? — спросила миссис Флетчер.

— Не так, как остальные, — сказала Леота неодобрительно. — Правда, она таких мужчин любит, которые модно одеваются и всякое такое.

— Ну а мистер Клоп, он модно одевается? — ехидно спросила миссис Флетчер.

— Вроде да, — сказала Леота, — только он ее старше лет на двенадцать, а то и на четырнадцать. Она о нем справлялась у самой леди Евангелины.

— Кто такая эта леди Евангелина? — спросила миссис Флетчер.

— Да гадалка, что с этим бродячим балаганом ездит, — сказала Леота. — Все насквозь видит. Они ее леди Евангелина зовут, и, будь у меня еще доллар, я б уж всенепременно попросила, чтобы она мне и по второй руке погадала. У нее есть это… ну как его?.. миссис Клоп еще его шестым чувством называет. Только хуже маникюра, чем на ней, я в жизни не видела.

— А что она сказала миссис Клоп? — осведомилась миссис Флетчер.

— Она сказала, что мистер Клоп ей верный, лучше не надо, и что он вскорости разбогатеет.

Миссис Флетчер хмыкнула.

— А чем он занимается?

— Не знаю, что и сказать, — ответила Леота, — потому как он не работает. Леди Евангелина мне почитай что и не успела ничего сказать — ни что со мной будет, ни о чем другом. А мне страсть как хочется еще раз к ней сходить и разузнать про того парня. Я с тем парнем раньше гуляла, а он взял да и на другой женился. Постойте-ка, когда ж это было, ага, тому, почитай, уж года три, не меньше, вы тогда еще не ко мне ходили, а в салон Роберта Э. Ли в Джэксоне. Он на ее деньги польстился. Мне тогда еще другая гадалка говорила. Только я все равно о нем и думать позабыла, не говоря уж, что я теперь за Фредом, только миссис Клоп мне и скажи: давай, говорит, интересу ради спросим леди Евангелину, как они живут, хорошо ли.

— Боже мой, неужели миссис Клоп уже все про вас знает? — спросила миссис Флетчер испуганно.

— А то как же, я ей все про все рассказала, и про сейчас, и уже сама не упомню, до каких пор, почитай что до тех, как я начала гулять с парнями, — сказала Леота. — Так вот, для начала спрашиваю я у леди Евангелины, хорошо они живут или нет, спрашиваю, а она мне и говорит, и, видать, рада она моему вопросу радехонька. «Золотко, — говорит, — надо бы хуже, да нельзя. А ты, — говорит, — заметь сегодняшний день, восьмого марта сорок первого года, и, — говорит, — запиши его себе для памяти. Отсчитай от этого дня три года и попомни: к тому времени им в одной постели не спать». Смотрите на стену, число это у меня записано, там же, где и другие. «А тебе, дитя, — говорит леди Евангелина, — радоваться надо, что он на тебе не женился, потому как очень он меркантильный». Так что я рада-радехонька, что вышла замуж за Фреда. Он уж точно не меркантильный, ему на деньги плевать. Только теперь мне страсть как хочется еще раз к леди Евангелине сходить, пусть она мне и по второй руке погадает.