Маркин кивнул головой в третий раз. В душе его ворохнулось что-то вроде надежды на благополучный исход в злом повороте его судьбы.

«Мягко стелет, да не пришлось бы жестко спать, – подумалось в то же время. – Хотя. черт его знает, чего ожидать.»

Решил пока отмолчаться, а там видно будет.

– «Сын врага народа Степана Маркина, раскулаченного крестьянина из станицы Расшеватская.», – читал дальше Выдрин. – А кто сегодня не сын или бывшего кулака, или бывшего священника, или бывшего царского чиновника, или бывшего царского же военного? Кто?.. Где взять идеальный человеческий материал, чтобы строить развитой социализм, а потом и коммунизм? Где?.. Воспитывать надо людей, растить из детей бывших врагов советской власти настоящих преданных делу революции борцов – вот, что надо делать сегодня, и это есть первостепенная задача, которую определяет перед нами наш великий вождь Иосиф Виссарионович Сталин. Ему же принадлежат и слова: кадры решают все.

Следователь говорил это, расхаживая перед арестованным. После последних слов остановился, спросил:

– А к чему мы придем, если будем разбрасываться кадрами? А?.. Вот вы, Василий Степанович, около года, как арестованы и, значит, от вас никакой пользы народному хозяйству. Так я говорю или не так?

Маркин в который уж раз кивнул головой.

– Так чего же вы здесь делаете, если работа стоит?.. Если дел невпроворот?.. Если не решены главные задачи государства?..

Выдрин наклонился к Маркину, упершись руками в крышку стола, доверительным тоном предложил или даже, может быть, попросил:

– Давайте, Василий Степанович, на чистоту и покончим с этим недоразумением разом.

И Маркин неожиданно для себя рассказал Выдрину о своей работе, о том, какой неожиданностью был для него арест, и как он терпел тюремные лишения ради жены и дочери.

Далее произошло необъяснимое, о чем потом вспоминал со стыдом и никак не мог взять в толк, что человек может быть до такой степени унижен другим человеком, пусть даже и облеченным неограниченной властью над арестантом.

– Вот ты и попался, сволочь, значит, ты все терпел все ради жены и дочери? – вдруг прошипел Выдрин. – Ты думаешь, мы тебе простили твое кулацкое происхождение и все шито-крыто? Ты уехал в Сибирь, чтобы отомстить за свою семью, дабы беспрепятственно вредить нашему советскому строю и сельскому хозяйству?..

Били на этот раз так, как никогда до селе не били: с издевкой, весело, по таким местам били и так мастерски били, что Маркин постоянно находился на грани потери сознания, однако сознания не терял, и от того муки его были нескончаемыми.

И он подписал «признание».

7 октября 1938 года Тройка при УНКВД Иркутской области рассмотрела дело обвиняемых по статье 58-7, 58–10 УК РСФСР, приговорив Маркина В. С., Омелича Ф. Д., Колчина П. Д. к десяти годам лагерей. Ермаков С. А. был осужден раньше и 28 июня 1938 года той же Тройкой приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 3 июля 1938 года.

Сказать, что из себя представляла Колыма конца тридцатых годов, наверное, не смог бы даже тот, кто там побывал, и путь на Колыму – это было самое легкое для любого осужденного на десять лет. Десять лет – стандарт, который определял суд или «Тройка», представляющая этот, с позволения сказать, правоохранительный орган, вершивший судьбы миллионов несчастных.

Суд ожидали все – и политические, и уголовники. Дальше приезжал «хозяин», отбирал из числа осужденных нужных ему людей, и люди эти, из категории осужденных автоматически переходили в категорию заключенных. Заключенных грузили в так называемые «телячьи» вагоны и везли в порт Находка, где в то время было три зоны: общая, зона усиленного режима и зона для политических.

В порту Находка заключенных опять же грузили в трюмы парохода, и шесть суток люди маялись до бухты Нагаево.

Следует сказать, что в порту Находка заключенным уже определялся твердый тюремный паек: на завтрак – селедка, чай, на обед – суп, каша, чай, на ужин – каша, чай. Кроме того, сразу выдавалась пайка – восемьсот граммов черного хлеба: хочешь – съешь сразу, хочешь – растяни на целый день. А коли выдавалась пайка, то находились и охотники ее отнять. Иными словами говоря, вступали в силу так называемые неписаные «зэковские» законы, по которым предстояло жить ближайшие десять лет.

Это и была часть ГУЛАГа на Колыме, о котором немало написано известными авторами (Солженицин, Манчинский и др.), однако существует и статистика, а она такова.

В Центральном государственном архиве народного хозяйства (ЦГАНХ)

СССР в фонде Наркомата – Министерства финансов СССР сохранились документы, которые дают возможность составить определенное представление о количестве заключенных и погибших в местах заключения в предвоенные годы. Это сводные бухгалтерские отчеты по исполнению сметы расходов центрального аппарата НКВД СССР, отчеты по основной деятельности и капитальным вложениям, а также некоторые другие документы Главного управления лагерей (ГУЛАГ), Главного управления железнодорожного строительства (ГУЖДС), Главного управления строительства Дальнего Севера (Главдальстрой) НКВД СССР. Среди этих документов наибольшего внимания заслуживают объяснительные записки (доклады) к отчетам, а также стат-формы об использовании труда заключенных, о выполнении плана по труду. В этих и других документах выделяются следующие группы заключенных.

Группа «А» – заключенные, используемые на работе в основном производстве (промышленно-производственный персонал, учтенный в плане по валовой продукции). Отдельной позицией в группе «А» нередко выделяется, возможно, вольнонаемный, административно-технический и обслуживающий персонал на производстве (инженерно-технические работники, служащие, младший обслуживающий персонал).

Группа «Б» – заключенные, выполняющие работы в хозяйствах, не отнесенных к основному производству (к группе «А»). В этой группе обычно отражается, но, как правило, обособленно от заключенных, административно-управленческий и обслуживающий персонал лагерей и других мест лишения свободы, в том числе служащие внутренней охраны (ВОХР), медицинские и культработники.

Группа «В» – неработающие заключенные. К ним относятся: слабосильные, временно освобожденные, этапированные, отказчики, не используемые в связи с непредоставлением работы, а также «прочие».

Иногда выделяется группа «Г», которую обычно объединяют с группой «В». Такое объединение вполне возможно, так как к группе «Г», по разъяснению А. И. Солженицына, относились отбывающие лагерное наказание, например, отсидку в карцере. Они полностью вписываются в графу отчета «прочие неиспользованные». Нередко выделяется еще одна группа: «актированные инвалиды». К ним относились лица, которые по состоянию здоровья специальной комиссией признаны негодными к дальнейшему отбыванию срока.

Наиболее полно представлен в документах 1939 год. Поэтому ориентировочный подсчет количества заключенных и уровня их смертности (уничтожения) ниже проводится по состоянию на данный год.

Лагерные и производственные объекты Главного управления строительства Дальнего Севера (Главдальстрой, Дальстрой) находились на Колыме. Заключенные использовались там на добыче золота и олова. На начало 1938 г. числилось 83 855, а на конец – 117 630 заключенных. В октябре 1939 г. при составлении финплана на 1940 г. среднесписочное количество заключенных равнялось 135 369 человек. Но в «Докладе к годовому отчету по основной деятельности» за 1939 г. сообщалось: «Среднесписочное количество заключенных в целом по Дальстрою… составляет 121 915 чел., против плана 132 200 чел., или 92,2 %. Недостаток объясняется тем, что, во-первых, план по завозу заключенных был недовыполнен, намечалось завезти 78 тыс. человек, фактически завезено 70 953 человека, а во-вторых, центр тяжести по завозу з/к падал не на летние месяцы, как намечалось планом, а на осенние, что естественно привело к снижению среднегодового списочного числа заключенных». Показатель в 121 915 человек целесообразно принять в качестве основного, так как он последний за 1939 г. и близок к численности заключенных на конец 1938 года.