— Если он в Дымно был, а он был, раз уж его машина стояла у леса, куда он подастся?

— В Марьино, — догадалась я и посмотрела на подругу с уважением, правда, тут же озвучила другую мысль, — а если он с той стороны остался, помнишь, там был указатель на деревню?

— Все может быть, — покладисто сказала Любка, — только я с бабулей поболтала, она говорит, нет с той стороны жилых деревень, в лучшем случае дома обветшалые стоят.

Уважение к подруге росло, как на дрожжах.

— И что делать будем? — спросила я, — если Родион сюда приедет, то вряд ли утаится, но и нас сразу раскроет.

— Будем врать, — ответственно заявила Любка, — к тому же, он подобной встречи не ожидает, значит, мы в выигрышном положении. Может, и вытрясем, зачем он полез в мою родословную.

— Зачем мы знаем, — сказала я, — наследство бабушки.

Любка задумчиво покачала головой.

— Такие вещи вокруг происходят, что я все чаще склоняюсь к вопросу, а было ли вообще подобное завещание?

— Думаешь, Родион изначально знал? — ахнула я.

— Думаю, что история с завещанием выглядит довольно глупо. С чего бабуле писать подобную ерунду? Да и Родион хорош, я ему деда цыгана придумала, а он его умудрился найти. Откуда ж ему было взяться? — Люба посмотрела на меня с печалью.

— Получается, он деда специально выдумал.

— Ага, поняв, что я его выдумала.

— Чего? — окончательно запуталась я, и Любка принялась терпеливо объяснять:

— Я выдумала деда цыгана, чтобы Родиону вообще не пришло в голову копать в моей родословной, но он копнул, а потом сказал, мол, да, Люба, был цыган, хотя дураку понятно, что его нет. Сечешь?

— Он что-то нашел на твою бабушку и понял, что ты об этом специально умалчиваешь.

— Что верно только отчасти, — вздохнула Любка, — в действительности я мало что знаю, но Родион может считать иначе.

— Ох, — только и сказала я, начиная думать.

Любкина идея показалась мне достаточно разумной. Родион переехал с матерью из Германии в Россию, настоящую причину мы не знаем, но для истории сойдет, например, тоска по родине. Дальше он приезжает в наш город и втирается к Любке в доверие, уже зная, что она внучка нужной ему женщины. Люба откровенничать не спешит, и Родион ускоряет события, придумав историю с завещанием. Его план прост: влюбленная Люба не хочет его потерять и рассказывает великую бабушкину тайну, которую тот, без сомнения, поможет ей сохранить. Не знаю, на что он надеялся, но точно не на тот бред, что наплела ему подруга. Однако из всего сказанного он вынес одно: Люба имеет нужную информацию, но делиться не собирается, потому что та крайне ценна. Мы ее цены не знаем, но судя по обстановке вокруг, догадаться несложно. Дальше Родион подыгрывает Любе и стряпает поддельные данные о родословной согласно словам подруги. После чего собирает вещички и едет сюда. Почему? Решил обойтись без Любы?

— Что надумала? — поинтересовалась Любка, доедая мой пирог.

— Ничего хорошего.

— Тогда о третьем: Соломахин и наш друг Григорий.

— С ними-то что? — поморщилась я.

— Тут совсем печально, ясно, что они связаны, раз уж этот Михаил заколачивал гвозди в Гришкином доме, да и Григорий твой… — Любка хмыкнула, видя, как я морщусь, — он с нами в одной повозке сидит. Посуди сама: его дружок Соломахин оказался мертвым в багажнике Родионовой машины, а сам Родион прибыл сюда по причине тайны бабули.

— Знать бы еще эту тайну.

— Узнаем, — воодушевленно сказала подруга, — предлагаю вернуться к первому пункту и проведать Аркашку.

— Он на веранде сидел, когда я от Гриши шла, — вспомнила я, — вид отсутствующий.

— Может, уже ушел куда. Пойдем.

— Дай хоть душ принять.

— Смываешь следы ночных утех? — съязвила она, а я погрозила ей кулаком и отправилась мыться.

Через полчаса мы шли к Аркашкиному дому, держась кустов.

— Если он дома, что будем делать? — почесала Любка нос.

— Одна его уведет, а другая полезет. Не видела, у него только один вход?

— Вроде была задняя калитка. В общем, если он дома, заведи с ним разговоры и утащи в магазин, например.

— Он дома, — сказала я, указывая в сторону веранды.

Любка выглянула из-за кустов следом за мной: Аркашка сидел на стуле и смотрел в одну точку. Мы некоторое время наблюдали за ним, но ничего не менялось. Минут через пять мы с Любкой переглянулись, осмотрелись по сторонам и заглянули во двор. Аркашкино положение с нашим появлением не изменилось. Я нервно сглотнула, а Любка скомандовала:

— Быстро за дом.

Я почему-то ее послушалась, а заговорила только когда подруга уже схватилась за ручку задней двери.

— Что ты собралась делать?

— Василисушка, — шепотом запричитала Любка, — ты же видела, помер Аркашка. Сам не сам — непонятно, но ежели на секунду представить, что ему помогли, как думаешь, какова причина?

Я чертыхнулась:

— А если нас застукают?

— Не стращай меня, я и так боюсь. Но если Аркашку убили, никто нам потом не даст в дом зайти. Другого шанса может не быть.

Любка смотрела на меня, а я мучительно размышляла. Потом вытащила из сумки салфетку и сунула ей в руку.

— Только быстро.

Любка кивнула и вдруг спросила:

— А если убийца еще в доме?

Я замерла, глядя на нее, а она смотрела на меня большими глазами.

— Вряд ли, — все же решила я, — Аркашка тут часа два точно сидит, я же его видела, когда от Гриши выходила.

Любка снова кивнула и потянула дверную ручку. Дверь оказалась не заперта, и мы вошли в дом, опасливо оглядываясь. Коридорчик выходил в знакомую нам прихожую, расходившуюся на кухню и комнату. В нем самом была дверь в маленькую кладовую.

— Я в кухне, ты в комнате, — распорядилась Любка.

— Что ищем? — поинтересовалась я, оглядывая старый диван, шкаф и стенку с ящиками.

— Кто бы знал, — хмыкнула подруга.

Я вздохнула и принялась за стенку.

— Если Аркашку убили, наверняка, тут уже все обыскали.

— Считаешь, наша затея бессмысленна?

— Не знаю, — я рылась в вещах Аркашки, — по крайней мере, убийца знал, что искать.

— Может, не знал, — предположила Любка, — может, он тоже наугад?

Доводы были так себе, но поиски мы продолжили, потратив на них около часа. Ничего ценного с нашей точки зрения у Аркашки не было, потому дом мы покидали в легком разочаровании. Оказавшись на улице, осмотрелись и решили воспользоваться задней калиткой. Вскоре мы вырулили с другой улицы и замерли неподалеку.

— Что делать-то с Аркашкой? — спросила Любка после пары минут созерцания его веранды.

— Надо бы сообщить, — отозвалась я, — только не хочется объяснять, зачем мы к нему пошли. С другой стороны, если это убийство, о нашем интересе все равно станет известно.

— А если не убийство?

— Тогда какая разница, кто его обнаружит?

— Тоже верно, — кивнула Любка, — тогда пошли.

Мы, уже не таясь, направились к дому. На всякий случай, я проверила пульс, хотя и так было все понятно. Выглядел Аркашка довольно спокойно, словно бы сидел на веранде, любовался природой, а потом — бац! — и умер. Тут Любка истошно заверещала и бросилась к калитке, чем, признаться, меня немного напугала. Вопли ее возымели действие, очень быстро собрался народ, кто-то ахнул, и новость полетела по деревне.

Мы сидели дома и коротали время, поедая в печали пироги бабы Маши.

— Так и растолстеть недолго, — хмуро сказала Любка и взяла еще один, с яблоком.

Я вяло жевала и молчала.

— Жалко Аркашку, — заметила бабуля.

— Алкогольная интоксикация — дело такое, — ответила Любка.

— У нас это дело полдеревни гонит, — не согласилась та, — и никто не помер пока, а Аркашка свою меру всегда знал.

— Сколько веревочке не вейся, — начала снова Любка, а я пихнула ее в бок.

— Кто его хоронить будет? — поинтересовалась я.

— Деревней соберемся да похороним.

— А с домом что будет? — влезла подруга.

Бабуля взглянула на Любку непонимающе: