— Посмотрим. Давайте уходить, время не ждет.

Вскоре мы покинули пределы стоявшей здесь когда-то деревни, Гриша стал идти не так уверенно, внимательно оглядываясь и все рассматривая. Так мы и шли, пока не стемнело, и потом еще какое-то время. На ночлег остановились в половине двенадцатого ночи.

— Может, есть смысл пройти еще немного? — предположила я, — мы шли довольно долго, наверняка, лес скоро кончится.

— Не факт, — ответил Гриша, — можем выйти к дороге, а можем заплутать. Насколько я помню карту местности, с этой стороны лес тянется дальше.

Я согласилась с доводами и уселась под дерево.

— Может, костер разведем, — предложил Сашка, — а то комары одолели.

— Этим можно привлечь внимание некоторых личностей, с которыми мне совсем не хочется встречаться.

Любка судорожно вздохнула и закрыла глаза.

— Поскорей бы утро наступило, — вымолвила она, и эти слова стали прелюдией к шоу: сразу после них раздался волчий вой.

— Вот оно, начинается, — побледнела подруга.

— Сохраняем спокойствие, — ответил Гриша, вглядываясь в темноту, — мы далеко от этого места.

Не могу сказать, что эти слова сильно нас успокоили. Мы клацали зубами, вслушиваясь, но вокруг стояла тишина. Через какое-то время снова раздался вой, и я согласилась с Гришей: мы в относительной безопасности. И вдруг раздался выстрел, один, второй. Мы подскочили и уставились друг на друга.

— Что будем делать? — спросил Гриша, но мы продолжали молчать и трястись от страха, — уходим? Выстрелы — это уже совсем не смешно.

— Уходим, — согласно закивал Сашка.

— А если это в Родю стреляли? — неожиданно выпалила Любка.

И мы снова все замолчали. Не дождавшись ни от кого продолжения, Гриша снова заговорил:

— Если мы пойдем назад, то окажемся в реальной опасности, с другой стороны, возможно, кому-то нужна помощь.

— А если они на это и рассчитывают? — вклинился Сашка.

— Что мы вернемся?

— Именно. Кто-то предложил нам вступить в игру, мы отказались, вот они и пытаются нас вернуть.

— Но зачем? — отчаянно воскликнула Любка.

Сашка пожал плечами, и мы следом за ним.

— Мы должны вернуться и понять, что произошло, — проявила Любка твердость, — если стреляли в Родиона, а я брошу его там умирать… Я себе этого никогда не прощу.

Гриша вздохнул.

— Что ж, давайте попытаемся. Только боюсь, если твоя теория верна, помощь ему уже не понадобится.

Снова воцарилось молчание, во время которого каждый думал о чем-то своем, хотя понятно, о чем примерно.

— Надо подождать, когда начнет светать, — сказал Гриша, — в темноте идти опасно. Вы ложитесь спать, а я покараулю. Сашка меня сменит.

Мы разместились, я легла в уверенности, что вряд ли смогу уснуть, но сморило меня почти тут же. Разбудил меня Сашка, Любка потягивалась спросонья, Гриша уже был на ногах. Быстро собравшись и перекусив, мы отправились назад. Разговаривать не было ни желания, ни сил. Через несколько часов мы подошли к поляне с распятием и инстинктивно замедлили шаг.

— Вроде все спокойно, — сказал Гриша, и мы вышли на поляну. Тут, как и в последний наш приход, не было ничего страшного. — Рассредоточимся по ней, — взял на себя руководство Гриша, — ищем следы, кровь, и вообще все, что может показаться важным.

Мы кивнули и разбрелись, правда, Любка пошла со мной.

— Вляпались мы, мама не горюй, — тоскливо заметила она, разглядывая примятую от многочисленных вторжений траву.

— Интересно, благодаря кому, — съязвила я все-таки.

— Все Родион, будь он неладен.

— Нет, Люба, — указала я на нее пальцем, — это не Родион, это неумное шило в твоей заднице, которую вечно тянет на приключения.

— А как же бабулина тайна? — довольно жалобно спросила подруга.

— К черту тайну, — рявкнула я, Любка меня одернула, сделав страшные глаза, и я продолжила уже тише, — послушай, я тебе ответственно заявляю, нет никакой тайны, есть кучка идиотов, которые то ли верят в дьявола, то ли просто придуряются.

— Не напоминай, — поморщилась подруга, — до сих пор мурашки по коже, как вспомню эту ночь. С другой стороны, Васенька, кто знает, что там на самом деле?

— Я знаю, — зло заметила я, — на самом деле нас могут пристрелить в любой момент, похоронить в этом же лесу, и, поверь, никто нас никогда не найдет.

— Не пугай меня, — проблеяла Любка, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

— Как у вас? — крикнул нам Сашка, приближаясь.

— Вроде чисто.

— У меня тоже, — кивнул он, — я, знаете что подумал, неспроста они перерезали лодку, и вообще, эта записка с предложением найти тайну…

— Они хотели нас задержать, — раздался сзади Гришин голос, мы обернулись, он как раз подходил к нам.

— И? — Любкино лицо выражало напряженную работу мысли, — это я и без вас знаю. Какова причина?

— Они не могли уйти из леса раньше нас, — осенило меня, — их там что-то задерживало, вот они и перерезали лодку, да еще и запугали нас.

Гриша согласно кивнул.

— Возможно, стреляли просто в воздух. В расчете на то, что мы еще быстрей помчимся прочь.

— А они вернутся на лодке в Марьино, — выпалила я.

— Хочешь сказать, это кто-то из местных? — уставилась на меня Любка.

— Кто знает, может, остановились неподалеку. Сейчас они, наверняка, уже ближе к Марьино, чем к Дымно, а мы, замечу, все еще шатаемся по лесу. Выловить их теперь возможности нет.

— Вот подлецы, — ахнула подруга, — значит, мы тут шляемся по лесам, умирая от страха, а они спокойно вернулись в деревню с…

Тут она осеклась, а Гриша широко улыбнулся и аккуратно спросил:

— Действительно, с чем, Люба?

— Откуда мне знать? — не растерялась подруга, — может, ты нам скажешь? Ты у меня с самого начала на подозрении.

Гриша удивленно вскинул брови.

— Не знаю, что ты себе надумала, я в этот поход пошел только потому, что мне понравилась Василиса.

Я покраснела, а Любка трагически положила ладонь на лоб.

— Я так и знала, хлыщ! Самый настоящий прихвостень, а я еще просила Васю быть с тобой нежнее.

— Видимо, у нее свои понятия о нежности, — хмыкнул Гриша, а я покраснела еще больше.

— Вот что, — вклинился Сашка, — пока мы здесь трогательно выясняем отношения, эти подлецы, как их назвала Люба, давно вернулись в деревню. И я тоже хочу туда, потому что устал и голоден. А главное, что по возвращении вы сможете выспросить местных, не видел ли кто сплавляющихся по реке в эти дни.

Аргумент подействовал на подругу благотворно, она немного подумала и согласно кивнула, пригрозив Грише пальцем. Он только хмыкнул и покачал головой.

Итак, мы снова отправились в обратный путь. Настроения веселиться ни у кого не было, поэтому мы просто трусили проверенной дорогой. День пролетел довольно быстро, а когда стемнело, нам повезло: мы вышли из леса. Еще только увидев впереди поле, мы ринулись туда, словно мечтали об этом всю жизнь. За полем начиналась дорога, поэтому мы продолжили наш бег, не взирая на высокую траву. Но на середине пути Гриша вдруг резко тормознул и грохнулся в траву, успев выпалить шепотом:

— Быстро легли!

Мы обалдели, но тут же растянулись рядом.

— Какого черта? — поинтересовалась Любка, глядя на Гришу.

Гриша молча указал пальцем на край леса, мы синхронно повернули головы и увидели приткнутую между кустов машину. Любка вдруг тихо выругалась, а Гриша поинтересовался:

— Узнаешь?

— Похожа на Родькину, — отозвалась она, — по крайней мере, насколько я могу отсюда разглядеть.

— Что будем делать?

— А что делать, — хмыкнула подруга, — пойдем к нему.

— Просто встанем и пойдем? — удивленно спросила я.

— Можем станцевать по дороге, — не удержалась и съязвила Любка, — если в машине кто-то есть, он нас уже заметил и теперь, поди, думает, чего это мы тут загорать устроились.

— Вряд ли он смог нас разглядеть, — не согласился Гриша, — расстояние приличное. А если там твой женишок, как ты ему будешь объяснять, что ты тут делаешь?