Тут мимо нас проскочил Аркашка, мы по инерции поздоровались, он притормозил, присмотрелся к нам, узнал, чем весьма удивил, и поинтересовался:

— Как отдыхается?

Мы с Любкой едва заметно переглянулись и подскочили. Аркашка или забыл, что осерчал на нас, или просто был в хорошем настроении. Так или иначе, грех не воспользоваться ситуацией.

— Отлично отдыхается, — бодро откликнулась я, попыталась вспомнить, как Аркашку кличут по отчеству, мне это внезапно удалось, — Аркадий Петрович, а вы куда направляетесь?

— Домой, — ответил он без заминки, правда, посмотрел с подозрением.

— Понятно, — безразлично сказала я, — а мы тут Сашку ждем, он нам обещал вина принести.

Аркашка оживился и заметил:

— С Сашкой я давно не виделся, подожду-ка с вами.

Мы с Любаней переглянулись и направились к лавочке на другой стороне дороги.

— А мы, знаете ли, только из Дымна приехали, — закинула Любка удочку, когда мы уселись. Аркашка нахмурился и уставился на нас уже совсем без радости.

— Ездили на распятие посмотреть, — поддакнула я, — у вас же там кто-то воевал?

Аркашка подумал пару мгновений, после чего суетливо поднялся.

— Извините, мне бежать надо.

— Как это? — удивилась Любка, — а Сашка?

— Дела у меня, дела, — заявил он и бодро потрусил по дороге, изредка оглядываясь в нашу сторону, видимо, проверял, не преследуем ли мы его. Тут я подумала, почему и не проследить. Любка, видимо, мыслила в том же направлении, потому как стоило Аркашке скрыться за поворотом, мы уже неслись к кустам у дороги. Оказавшись возле поворота, мы выглянули и увидели, что он семенит в сторону дома. На всякий случай прошли за ним следом, он скрылся за дверью, а мы замерли в кустах, сами не зная, чего ждем.

— Может, у него с другой стороны дома есть выход? — предположила Любка.

— Ага, — кивнула я, — и он уже бежит на телеграф отправлять послание, что две девушки ездили в Дымно.

Любка нахмурилась, сосредоточенно размышляя, а потом выдала:

— А ведь Аркашка по возрасту ненамного младше бабули.

— По-моему, лет на пятнадцать, — не согласилась я, — думаешь, это он ей письма писал?

— А вдруг?

— Да тут вся деревня по возрасту подходит, каждый первый — отличный кандидат в писари. К тому же письмо было из Дымно, а не из Марьино.

— Сашкина бабушка сказала, что Аркашка родом из Дымно, мог он ей писать оттуда?

— Вряд ли, он же был тогда ребенком. Но даже если на секунду представить, что это он, что ты будешь делать? Пойдешь и заведешь разговор о бабуле?

— Боюсь, бабуля была бы против. Сначала надо узнать, на чьей Аркашка стороне.

— Как узнавать будешь? — ехидно спросила я, но тут раздался насмешливый голос:

— Чем это вы тут занимаетесь?

Голос я сразу узнала и, мысленно простонав, обернулась. На дороге стоял Гриша и разглядывал нас с интересом, что неудивительно, раз уж выйти из кустов мы не удосужились, а его дом прямо напротив Аркашкиного. Теперь он еще решит, что мы за ним шпионим.

Сделав невозмутимые лица, мы с Любкой вылезли на дорогу, косясь в сторону Аркашкиного жилища.

— А я иду по улице, вижу, вы в кустах устроились и что-то с жаром обсуждаете. Очередное совещание?

Мы вымученно улыбнулись, разводя руками. Я отметила, что Гриша уже успел помыться и переодеться, а мы все еще ходим, как чушки. Тут меня остро накрыла необходимость вымыться.

— Как дела? — миролюбиво спросил Гриша.

— Нормально, — коротко ответила Любка, что с ней, вообще-то, бывает нечасто.

— Вы не меня тут караулили? Если что, можете заходить, не стесняйтесь.

— Всенепременно, — снова сказала Любка, а я даже забеспокоилась, все ли у нее в порядке.

— Сегодня дискотека в местном клубе, — сменил вдруг тему Гриша, — пойдете?

Мы переглянулись и пожали плечами.

— Приходите, потанцуем, — подмигнул он мне и пошел к своему дому.

Намек вышел пошленький, я покраснела, а Любка хмыкнула, передразнивая Гришу:

— Приходите, потанцуем. Говорю же, Василиса, тут все ясно, как Божий день.

На этой ноте мы отправились домой и застали во дворе за столом Сашку, с аппетитом поглощающего пироги. Бабуля хлопотала на кухне, так что, видимо, в этот раз семейная гроза миновала.

— Отходчивая она у тебя, — заметила Любка, присаживаясь на скамейку и поглядывая на пироги.

— Это вы отходчивые, — тут же ответил он с набитым ртом, — хорошо отходите.

Нам стало стыдно, Любка даже вздохнула, но Сашка махнул рукой.

— Где шатались?

Уплетая пироги, мы вкратце рассказали ему о встрече с Аркашкой.

— Ничего не понимаю, — недоуменно ответил на это Сашка, — что же там творилось, в этой деревне?

— В какой деревне? — Сашкина бабушка поставила на стол очередную порцию пирогов.

— Мы про Аркашку, он просто другой человек становится, стоит о Дымно заговорить.

— Ничего удивительного, — пожала она плечами, — пережить такое…

Сашка смолчал, но по лицу читалось, что события последних дней пронеслись у него перед глазами.

— Что же он пережил? — аккуратно спросила Любка.

— Много чего, — бабуля присела на край скамейки, обмахиваясь полотенцем, — он же без родителей рос, какая-то бабка местная его к себе взяла. Мальчишкой оказался на войне, потерял всех знакомых, деревню его сожгли. В Марьино его кто-то приютил на первое время, тут он с Анютой и познакомился, это жена его. Она тоже без родителей на войне осталась, сошлись, стали жить вместе. Это дом-то Анютиной семьи, чудом на войне уцелел. Детей вот только не нажили, никакой отдушины Аркашке не осталось.

— А где его жена? — спросила я.

— Лет десять как умерла уж. На войне здоровье сорвала, болезная была, ребенка родить не могла. Болела часто, а потом в один миг умерла, сгорела, как свечка. Аркашка с тех пор совсем и запил.

— Откуда вы все это знаете?

— Так все знакомы, — вроде удивилась бабуля, — Анюта, бывало, заходила в гости, вот и разговаривали. Очень она тревожилась за Аркашку.

— Почему это? — насторожилась я.

— Говорила, есть у него тайна какая-то, гложет она его, а поделиться ей он не хочет. Она и так подходила, и так, но он только делал вид, что не понимает, о чем речь. О своей прежней жизни молчит, скажет пару слов, пошутит что-то и разговор на другую тему переводит. И ведь пьет, как мерин, болтает обо всем подряд, а об этом молчит. Что хотите, то и думайте.

Мы с Любкой переглянулись в который раз за время рассказа. То, что Аркашка что-то знает, было ясно и до этого, но теперь, уверена, Любка считает: он в нашем деле замешан по уши, а потому надо узнать все, что только возможно.

Именно это подруга и сказала, стоило нам остаться вдвоем. Я закатила глаза:

— Не приставай к человеку. Он в прошлом горя хлебнул будь здоров, это тебе не пироги с капустой трескать.

— Василиса, — отчаянно заявила Любка, — еще чуть-чуть, и ты станешь занозой в моей заднице. Ты серьезно веришь, что воспоминания о войне навевают на него такой ужас, что в глазах мутнеет?

— В глазах у него мутнеет от пары литров алкоголя.

— Именно, а почему? Тяжело ему тайну хранить, вот он и заливает в себя. Я считаю, нам нужно наведаться к нему домой.

— А смысл? Мы уже дважды заводили с ним разговор, очевидно, что Аркашка не желает открыть нам душу.

— Ему совершенно необязательно присутствовать, — заметила Любка, а я уставилась на нее с подозрением.

Тут появился Сашка и с ходу задал вопрос, сбив меня с толку:

— На танцы хотите сходить?

— Что за танцы? — поинтересовалась Любка.

— Местная дискотека в соседнем поселке, километра два-три.

— И что там происходит?

— Танцы, — ответил Сашка.

Любка нахмурилась.

— Кто туда ходит, если тут одни старики?

— Это в Марьино, а в окрестностях молодежи прилично, на лето съезжаются. В одном из домов организовали клуб, музыка, выпивка, все, как надо, в общем.

— То есть все городские? — задала я вопрос.