«Тебя ждет великая судьба, но на нее упадет тень другого».

Словам предателя нельзя верить, но благодаря им Тсу'ган начал кое-что понимать. Он убеждал себя, что сам пришел бы к такому выводу, что со временем рассуждения привели бы его к такому же прозрению. В его сознании возник образ Дак'ира, спешащего на помощь капитану за мгновение до смерти. Игнеец был чем-то вроде изгоя, но его тоже окружало ощущение необычной судьбы. Тсу'ган чувствовал это каждый раз в его присутствии. Ощущение притупляла ненависть, но все же оно было. И если место капитана не займет Тсу'ган, его наверняка займет Дак'ир. Ни один игнеец не достоин возглавлять боевую роту Астартес. Тсу'ган просто не мог позволить такому случиться.

Когда Тсу'ган ответил на услужливый взгляд Иагона, в его глазах и позе появилась твердость.

— Хорошо, — пророкотал Тсу'ган. — Но как быть с Фугисом? Апотекарий заставил меня пообещать, что я приду к Элизию.

— Опередите его, — не задумываясь, посоветовал Иагон. — Наш брат так занят своим горем, что поначалу не будет настаивать. А к тому времени, когда начнет, Н'келн уже с готовностью сложит с себя мантию капитана, а вы возвыситесь.

В глазах Иагона загорелось неукротимое честолюбие. Как ближайший помощник Тсу'гана, он ухватится за стремя своего господина, пользуясь его новообретенной властью и влиянием, и возвысится вместе с ним.

— Тогда Фугис не станет раскрывать рта: он поймет, что вы снова хозяин своим чувствам.

Тсу'ган уставился куда-то вдаль: ослепительные видения вставали перед его мысленным взором.

— Да, — выдохнул он, хотя, казалось, за него говорит кто-то другой, — именно так я и сделаю.

Он вновь посмотрел на Иагона, с новым огнем в багровом взоре:

— Пойдем. Мне нужно надеть доспехи.

Иагон поклонился, пряча улыбку в тени, закрывшей лицо.

Вдвоем они двинулись по коридору, ведущему на запад. Восточный коридор так и остался нехоженым.

Иагон был доволен. Он сумел заново вдохнуть мужество и чувство уверенности в своего сержанта. С того самого момента, как они вернулись со Стратоса, Иагон превратился в его неотступную и внимательную тень. Он должен был знать о каждом темном желании, о каждой мучительной тайне и воспользоваться этим. Он начал понимать, глядя из темноты, что в конце концов придется начать действовать. Просто нужно дождаться удачного момента. В коридоре зала Реликвий он вмешался очень своевременно. Минутная заминка — и Тсу'ган отправился бы к Элизию, разрушив все, что Иагон так аккуратно планировал, и лишив его всех шансов воспользоваться чужой властью.

Хотя Иагон и был космодесантником со всеми плюсами и могуществом этого состояния, ему не досталась физическая сила Ба'кена. Он не владел психической мощью Пириила и религиозным рвением Элизия. Но вот хитростью — о, да! — хитростью он обладал в полной мере. А еще целеустремленностью и нерушимой уверенностью, что Тсу'ган однажды станет капитаном, а он, Кербий Иагон, будет греться в лучах славы своего господина. И ничто не должно стоять на пути к этому. Несмотря на свои разглагольствования об обратном, Иагон считал, что Фугис — это проблема.

И когда они с Тсу'ганом пришли в оружейную, Иагону пришла в голову еще одна, заключительная мысль: с угрозой, которую представляет апотекарий, необходимо разобраться.

Ба'кен и магистр Аргос стояли у подножия Циндарского плато. Их тяжелые ботинки тонули в песке пустыни Погребальных Костров. Саламандры наблюдали за далекой процессией ноктюрнских жителей, направляющихся к воротам Гесиода.

Город-убежище — название очень подходило.

Во время Сезона Испытаний города-убежища распахивали свои ворота и давали приют народу Ноктюрна. В основном кочевая раса, население планеты по большей части обитало в поселениях и временных лагерях, которые плохо переносили разрушения, причиняемые землетрясениями и вулканами. Ноктюрнцы преодолевали огромные расстояния, совершая длиннейшие путешествия по всей планете в поисках защиты от стихии.

Крепкие стены и надежные ворота, на века сработанные искусными мастерами Ноктюрна, служили бастионами защиты городов-убежищ в ранние годы колонизации. Первобытные шаманы — латентные псайкеры, чьи генетические мутации позже были лишены покрова тайны и взяты под контроль — первыми обнаружили самые безопасные места для этих поселений. Сделали они это, общаясь с землей посредством связи, до сих пор признаваемой и почитаемой народом Ноктюрна. Позже пришли геологи-исследователи, которые посоветовали, как возвести и укрепить зарождающиеся поселения, постепенно превратившиеся в города. Но с веками эти города совершенствовались. Технологии, принесенные Повелителем Человечества — тем, кто был известен лишь как Чужеземец, дали более надежную защиту от капризных сил земли. Пустотные щиты встали на пути лавовых потоков и пирокластических туч, адамантий и армированный керамит сдерживали сейсмические толчки и накатывающие огненные валы.

Эти пристанища с их системами защиты встали между расой и ее гибелью от стихии.

Ба'кен поприветствовал Дак'ира низким и сильным голосом:

— Брат-сержант.

Дак'ир, с Емеком рядом, подойдя, кивнул в ответ.

— Похоже, исход начался, — заметил брат Емек.

— Сезон Испытаний близок, — отозвался Дак'ир. Он посмотрел, как Аргос в магнокуляры разглядывает длинные вереницы пилигримов.

— Да, — сказал Ба'кен, коротко кивнув Емеку и возвращаясь к наблюдению, — кочевые племена собираются вместе, и города-убежища заполняются, как и каждый долгий год.

Емек, который явился с непокрытой головой, задумчиво провожал взглядом длинную вереницу беженцев.

— Их всегда так много.

Гражданские прибывали со всего Ноктюрна: торговцы, ремесленники, охотники и семьи. Одни шли пешком, другие пересекали пески на каркасных багги и трициклах с толстыми шипами, таща за собой прицепы с пожитками и инструментами. Камнедобывающие машины и гуртовщики, погоняющие стада завротуров, вьючные ящеры, тянущие телеги и широкие фургоны. Пилигримы везли все, что могли увезти; скудные пожитки были обернуты в промасленную ткань для защиты от песка и пыли. Путники носили одежду, защищающую от жары и песка: балахоны, пончо и плащи с надвинутыми капюшонами. Ни один не пустился в дорогу с непокрытой головой. Кое-кто даже обернул голову и лицо тонким шарфом, чтобы уберечься от палящего солнца.

На последнем километровом отрезке до раскрытых ворот Гесиода Дак'ир различил редкие вкрапления зеленых доспехов вдоль извивающегося людского потока. Задачу оказать помощь и препроводить гражданских в укрытие за городскими стенами возложили на пятую роту, которая вместе с Третьей и Седьмой еще оставалась на планете.

Саламандры, наставив болтеры в затянутую жарким маревом даль, все время оставались настороже. Они высматривали хищников, таких как сахрк, и следили за крылатыми тенями дактилидов, кружащих в небе в поисках легкой добычи.

— Беженцев мало, — отозвался Аргос с металлическим тембром в голосе, ненавязчиво опровергнув слова Емека. Оценив группы гражданских через магнокуляры, он быстро прикинул: — Многие останутся страдать за пределами городов.

Вдалеке, со стороны Фемиды, соседки Гесиода, словно раскаты грома, заворчало землетрясение. Там уже начались, пока еще незначительные, извержения вулканов. На пути к Циндарскому плато Дак'ир слышал, что три отдаленных поселения были разрушены толчками и сгинули без следа. На горизонте вырисовывалась гора Смертного Огня. Огромный монумент из камня и ярости изрыгал потоки пламени и лавы, готовясь к более крупному и более разрушительному извержению. Аргос с мрачным видом опустил магнокуляры.

— Мы — стойкое племя, брат-сержант, — сказал он Дак'иру вместо приветствия.

— И гордое, — добавил Дак'ир. — Именно это делает нас теми, кто мы есть.

— Хорошо сказано, — отметил Аргос, но мрачное выражение с его лица не исчезло, когда он отвернулся и снова принялся осматривать длинную колонну гражданских. Для большинства людей средний срок жизни на Ноктюрне был недолгим. И цифра эта станет еще меньше с приходом сезона смещений планетной коры.