– Невероятно,– чуть слышно шепнула Элкида,– до сих пор никто из нас, кроме Крылатых богов, не мог прикоснуться к телу Влада. Его защищает незримое энергетическое поле.
Айм изучающе вел пальцем вдоль резьбы, украшавшей край саркофага.
– Это церковная латынь! – радостно признал он.– Кажется, я могу прочитать, что здесь написано!
– И что же? – поспешила поинтересоваться Крися.
Я молчала, и так отлично понимая, что высечено на гробе.
– Влад Цепеш из рода воинов Дракулья,– торжественно перевел аналитик.– Господарь Валашский и Сербский, великий воевода острова Снагов.
– Все сходится! – кивнула королева Элкида.– Но он мертв уже многие сотни и сотни лет!
– Он не мертв! – Я прижалась лбом ко лбу Дракулы.– Я ощущаю легкие эманации его разума. Душа его жива, но жаждет упокоения…
В это мгновение Влад Цепеш неожиданно распахнул глаза, впиваясь своим огненным взором в мои шокированно расширившиеся зрачки. Я глухо застонала, мысленно проваливаясь в глубину его бархатных зеленых очей, так похожих на мои собственные глаза. Перепуганно кричали друзья, но я их не слышала…
…Я стояла на парапете высокой каменой стены. Далеко внизу плескались волны полноводной, бурной реки.
«Арджеш»,– поняла я. Вычурное, тяжелое, обильно расшитое драгоценными каменьями платье лениво хлопало на ветру, било меня по ногам, облепляя колени и норовя утянуть вниз. Мои волосы, заплетенные в косы, перевитые жемчужными нитями, удлинились почти до земли и заметно посветлели, приобретя цвет белого золота. Я четко осознавала: я – Ника, но одновременно с этим в моем мозгу параллельно существовал и разум другого человека – женщины, жившей за многие сотни лет до моего рождения.
Где-то рядом неожиданно тоненько тренькнула струна лютни, а затем полилась неторопливая, плавная мелодия и зазвучали слова прекрасной баллады:
Одной мечтой руководимы —
Отвоевать Господень крест,—
Отплыли утром паладины,
Оставив дом, родных, невест.
Их провожали дамы сердца,
Даря заветный талисман,
Что защитит от иноверца,
Спасет от смерти и от ран.
Под торжество любви напева
Скатилась по щеке слеза,
Вручила другу перстень дева,
Чтоб помнил он ее глаза.
Во имя веры и обета
Сражался юный паладин,
Провел в походе он три лета,
Он видел Иерусалим.
И каждый день средь боя ада,
Средь крови, смерти на краю
Он помнил – ждет его отрада
И шлет ему любовь свою.
А по ночам он отстраненно,
Вновь зарывая чей-то труп,
Мечтал лишь о глазах влюбленных,
Сиявших, словно изумруд.
Он возмужал, покрыли раны
Его лицо, как ствол корой,
И называли ветераны
Его торжественно – Герой.
Погибло много безвозвратно —
Те рыцари попали в рай,—
Он был средь тех, кого обратно
Господь вернул в родимый край.
Весь трепеща от нетерпенья,
Скакал Герой под отчий кров:
Он мыслью торопил мгновенье
Обнять ее – свою любовь.
Остановить его не смели,
Он на порог шагнул ногой…
Она – пред ним, она – в постели.
Вернулся он… А с ней – другой…
Он даже с смертью не боялся
Встречаться без друзей, один,—
Перед изменой растерялся
Любви и веры паладин,
Сражен ударом подлым в сердце.
Здесь не помогут щит и меч —
Пускай бы лучше иноверцы
Главу ему срубили с плеч.
И с высочайшего утеса
Скатился перстень, как слеза,
Прибрежной пены след белесый
Стер в памяти ее глаза.
Коль нет в душе любви порыва,
Пусть станет смерть всему концом,—
Так паладин шагнул с обрыва
В пучину вод… Вслед за кольцом…
– Дагмара, любимая моя,– красивый мужской голос заглушил печальную романтическую историю,– умоляю тебя, не рискуй так неосмотрительно, сойди со стены!
Я резко повернулась, неустойчиво балансируя на хрупких каблучках гишпанских сафьяновых туфелек.
Передо мной стоял сам Влад Дракула, живой и ослепительно привлекательный. Цепеш протянул руки, желая снять меня со стены, его холеное лицо исказила гримаса страха. Он боялся за меня. В это же самое мгновение я испытала сильный укол боли в области виска, принесший осмысление: я – княгиня Дагмара, прозванная Золотой Волчицей, родная сестра венгерского короля Матиаша Корвина, законная супруга Дракулы, мать двоих его малолетних сыновей. Воспоминание стало мучительным, вернув неутихающую горечь утраты.
– Ты,– гневно прорычала я,– ты – изверг! Ты отказался от мирного соглашения с боярами, и поэтому они беспощадно убили заложников – двух наших сыновей!
– Милая! – Дракула продолжал подходить маленькими, незаметными шажками, видимо прикидывая, как бы поудачнее стащить меня с опасного постамента.– Я тоже скорблю об их участи, но поверь – месть моя будет страшна. Никто из отступников не избегнет казни. Мы же с тобой еще очень молоды, у нас родятся новые дети!
– Чудовище! – обличающе выкрикнула я и отступила еще дальше, остановившись на самом краю стены, непосредственно над пропастью.– Клянусь, никогда более не взойду я на брачное ложе с таким коварным и жестоким человеком, как ты. Я предпочту умереть!
– Нет, любимая.– Дракула торжествующе рассмеялся.– Враги обложили нас, как волков в западне, но мы не умрем. Вот это,– он вынул из-за пояса изогнутый кинжал,– и есть Зуб дракона, наш фамильный клинок, напоенный кровью самого Христа, дарующий вечную жизнь! Приди же в мои объятия, бесценная супруга! – Влад оперся коленом о каменную кладку стены и ухватился за скользкий, шелковый подол моего платья. Я возмущенно отшатнулась от него, протестующе изогнув свой тонкий стан. Кончик моей косы попал под каблучок туфельки, я неловко взмахнула руками и потеряла равновесие…
– Нет, Дагмара! – дико и обреченно кричал Дракула.– Не покидай меня, любимая!
Я падала...
Ветер свистел у меня в ушах, а каменные валуны на берегу Арджеша приближались до тех пор, пока не придвинулись совсем вплотную…
Я вздрогнула и подняла мокрые от слез ресницы... Тут же выяснилось, что я лежу на груди Дракулы, прижавшись своей теплой щекой к холодной щеке немертвого воеводы. На губах Цепеша играла нежная, трогательная улыбка…
– Ника, что с тобой? – Алехандро потряс меня за плечо, оттаскивая от гроба.
Я поднялась на ноги. Кинжал Зуб дракона остался крепко зажатым в моей правой руке. Я испуганно вскрикнула и попыталась избавиться от столь неожиданного подарка, вернув его законному владельцу. Но я суетилась напрасно, ибо ладони Дракулы, перекрещенные и крепко прижатые к бархатному кафтану, отторгли проклятое оружие, не пожелав принять его обратно.
