— Есть ручка и листок? — вполголоса спросил Боуд, убирая зажигалку от Библии. — Необходимо записать.

Александрова поспешно достала из сумочки требуемые вещи. Положив листок на ладонь левой руки, она быстро записала букву. Одобрительно кивнув ей, Боуд снова огляделся по сторонам и только потом подошёл ко второй Библии. Он повторил все предыдущие действия. На второй Библии появилась буква «А». Боуд снова повторил все свои действия. На третьей Библии появилась буква «Е». На четвёртой буква «S». На пятой буква «T». А на шестой Библии высветились сразу две буквы «US». Первая группа фресок закончилась.

— «MAESTUS», — тихо произнесла Александрова и подняв взгляд на Боуда так же негромко добавила. — На латыни это слово означает «Мрачный»

Боуд ничего не ответил. Снова оглянувшись по сторонам, он подошёл ко второй группе фресок и начал повторять те же действия, что и с первой. В результате этих действий, вначале появилась буква «N». Потом «U». Третья буква была «N». Четвёртая «T». Пятая «I». И на шестой Библии, как и первой группе фресок, высветились две, точно такие же буквы «US». «NUNTIUS» — прочитала Александрова и ту же перевела это слово с латыни: «Вестник». «MAESTUS NUNTIUS» …получается «МРАЧНЫЙ ВЕСТНИК»

Александрова, а вслед за ней и профессор Коэл вопросительно посмотрели на Боуда. Правильно разгадав значение их взглядов, Боуд неторопливо кивнул головой и негромко произнёс:

— Конечно, знаю!

— Откуда? — вырвалось у профессора Коэл.

— Откуда? Ты мне рассказала, Энн!

— Я? — переспросила поражённая профессора Коэл.

— Именно! — подтвердил Боуд. — Ну, кто ещё мог стать мрачным вестником, как не тот, который принёс мрачную новость в Константинополь.

— Кардинал Гумберт?

— Именно. И если нам удастся найти могилу этого человека, наши поиски придут к логическому концу. В любом случае, мы скоро узнаем, существует ли эта могила.

Боуд отошёл в сторону и вытащил из кармана свой телефон. Никто не слышал, с кем и о чём он говорил. Впрочем, как и всегда…

Поиски продолжаются

На следующее утро самолёт с символикой управления Х- 5 приземлился в аэропорту города Лиона. Как и всегда в таких случаях, Боуда встречали представители спецслужб. Они подъехали на двух автомобилях. Боуд сел в первую. Все три женщины во вторую. Сразу после этого маленький кортеж немедленно отправился в путь. А путь лежал к весьма известному аббатству Фонтене. Боуд был настолько погружён в раздумья, что и не заметил, как они добрались до места. Они сразу же въехали во двор аббатства. Дорога проходила мимо очень красивой лужайки. По всему периметру двор окружало квадратное здание. Боуд первый вышел из машины и, разминая затёкшие ноги, смотрел на двухэтажное здание с многочисленными арками и колоннами. На крышу, уложенную красивой черепицей. В открытом коридоре появился монах. Он прошёл мимо арок и направился к ним. Поприветствовав гостей кивком головы, он жестом пригласил всех следовать за ним. Монах их повёл в парк. Пройдя по аллее с двумя рядами цветников, они подошли к маленькой часовне с железной дверью. На двери висел большой замок. Справа от двери стояла скульптура седовласого мужчины с полусогнутой рукой. Монах достал ключ из кармана и отпер дверь часовни. Так же молча все вошли внутрь. Взглядам их сразу же предстала стена с золотистым орнаментом. В центре стены была сооружена квадратная ниша. В нише лежал…каменный саркофаг. Не успели они войти, как появились четверо рабочих. На глазах у всех они вытащили саркофаг из ниши и положили на пол. Затем, они очень осторожно сняли крышку. В саркофаге лежали останки человеческого тела. Одежда давно истлела. Лишь в некоторых местах куски одежды чудом сохранились. Левая рука давно умершего человека лежала вдоль тела, а правая была согнута и лежала на самом теле. Но что самое важное,…правая рука покойника сжимала некий предмет. Это был свёрнутый в трубочку пергамент. С молчаливого одобрения присутствующих, профессор Коэл очень осторожно достала пергамент.

— Рукопись прекрасно сохранилась! — сделала первый вывод профессор Коэл. — Это латынь.

Александрова, безусловно, была с ней согласна. Она придвинулась поближе к Коэл и вместе с ней очень внимательно рассматривала рукопись. Боуд повернулся к монаху.

— Мы можем её забрать?

Тот отрицательно покачал головой.

— Рукопись нельзя выносить. Она должна быть возвращена на место. Я подожду, пока вы прочитаете.

— Ну что ж… — Боуд только и мог, что согласиться. Он обратился к профессору Коэл:

— Дело за тобой, Энн!

Профессор Коэл развернула рукопись:

«Одна тысяча пятьдесят четвёртый год от рождества Христова!

Сей рассказ, написан лично моей рукою, ибо не желаю доверить его никому, но и истину скрывать не в моей власти!

Ближе к лету того самого злопамятного года, что позже стал настоящим проклятием для всех нас, я, легат Святейшего папы, кардинал Сильва — Кандида Гумберт и два других легата Святейшего папы, канцлер Римской церкви Фридрих Лотарингский, а также епископ Пётр из Амольфи, по поручению и именем Святейшего папы, прибыли в один из величайших городов мира Константинополь. Наше судно причалило к гавани Джулиана, что находится на самом юге Константинополя. Никогда дотоле не приходилось видеть такого количества суден и такого количества диковинных товаров, как в тот день, коий сошли мы с судна. Константинополь поразил наше воображение величием своим и столь разными людьми, что перестали понимать мы, какой иные… веры. В день приезда своего узнали мы, что император Константин примет нас лишь двумя днями позже. Не может быть сомнений в истинном намерении Керрулария видеть нас желанными гостями в короткий срок. Однако мы не желали того, раньше встречи с императором. Ибо только таким способом, возможно, и необходимость имелась унизить гордого митрополита. На том и решение приняли. В то время как Керруларий ждал нас в своём дворце, мы отправились осматривать город.

Феодосиевы стены, окружающие весь Константинополь, поражали своими размерами. Казалось, им вообще нет конца. Высокие, необычайной толщины и множеством шестиугольных и восьмиугольных башен, они стали для нас первым чудом Константинополя. Мы так же побывали у «Золотых ворот». Нам оставалось лишь восхищаться красотой этого сооружения и рукой муж, сотворившего эти три мраморные арки, увенчанные крылатой аллегорией победы. Акведуки в Константинополе ничем не отличались от Римских. Мы не стали осматривать все подобные сооружения, а отправились дальше. Вторым чудом для нас стала «Змеиная колонна». Три переплетённые змеи высотой почти в один скрупул были увенчаны трёхногой чашей. Слухи, бродившие по нашим краям, нашли здесь подлинное доказательство. Змеиная колонна истинно была вывезена из Дельфийского святилища Аполлона. Мы простояли долгое время подле колонны, каждый раз поражаясь красоте линий и узоров. Затем мы достигли монастыря «святых апостолов». Везде, где бы ни оказались мы, шла бойкая торговля. Улицы Константинополя наполнялись торговцами и ремесленниками так же быстро, как мы наполняли кувшин квадрантом или гевиной вина. Так прошёл наш первый день пребывания в Константинополе. Мы провели его, рассматривая диковинные места и многие лавки, пестрящие от многообразия изделий. На следующий день мы снова отправились осматривать город. Мы побывали на всех четырёх форумах Константинополя, а затем отправились в Софийский собор. Слухи о чудесном соборе давно тревожили наш слух. Но не дошли до собора. На нашем пути оказалось здание столь величественное, что мы не могли ни остановить на нём свои взоры. Константинопольский ипподром. В тот день там собралась огромная толпа народа. Многие тысячи. Узнав, что ныне проходят состязание на колесницах, мы решили посмотреть на зрелище. У входа в ипподром мы вновь остановились, покорённые величественным видом квадриги Святого Марка. Но не стиль и великолепные орнаменты привлекли наше внимание, а…кони. Четыре позолоченных коня стояли на балконе, что возвышался прямо поверх входа. Их сумели создать столь искусно, что возникало чувство, будто они живые…сорвутся и понесутся вскачь. Ипподром и Софийский собор заняли у нас весь день. Мы вернулись усталые и голодные, но довольные проведённым днём. Следующий день для нас всех стал наилучшим. Император Константин принял нас со всей вежливостью. Время до вечера прошло в беседах. Скажи мне в тот миг, что появление неряшливого мальчика поразит меня гораздо больше беседы с императором, я счёл бы всякого сказавшего такого безумным. Однако так и оказалось. Именно этот мальчик стал началом разговора, который даже сейчас, спустя много лет, терзает мне душу, ибо я услышал многое и не услышал ничего. Но обо всём по порядку. Тот мальчик сообщил мне странную новость. Некий таинственный человек хотел меня увидеть. Я удивился, ибо не знал ни единой души в Константинополе. Однако отказываться не стал. Любопытство призывало узнать, кто этот человек. Положившись на Господа нашего Иисуса Христа, я последовал за мальчиком, ожидая самого худшего. Мальчик тот привёл меня в один бедный дом. Войдя туда, я не поверил своим глазам. Передо мной стоял…митрополит Керруларий. Именно он и был этим таинственным человеком пожелавшим меня увидеть. В то время, когда я приходил в себя от изумления, Керруларий негромко заговорил со мной: