Зеваки, столпившиеся, чтобы увидеть происшествие, бессмысленно топтали столь трудолюбиво сделанную Вилли конструкцию. Никто, однако, не прочитал написанных неровными буквами слов:

Конец близок — приготовься к встрече со своей судьбой

— …но, — проговорил в эту минуту генерал Абрам, — если все это правда, то это означает…

Доктор Раш кивнул.

— Именно так, генерал. Это означает конец света.

Бретон был решителен: запер дверь и поспешил к автомобилю.

Он понятия не имел, как долго намерена Кэт пробыть у Пэлфри, но, конечно же, он должен был возвратиться раньше нее, если хочет, чтобы она поверила, что Джон просто ушел. Летний домик был расположен приблизительно в сорока милях к северу, что не составляло проблемы для огромного «турбо-линкольна», но там, на месте, следовало еще совершить определенные приготовления, а кроме того, он не мог ехать слишком быстро, чтобы не привлечь к себе внимание дорожных патрулей. В случае невезения он мог бы наткнуться на моторизованный эквивалент лейтенанта Конвери.

Автомобиль легонько вздрогнул, когда Бретон тронул машину с места, после чего, казалось, впал в состояние чуткого спокойствия. Только положение стрелок на циферблатах свидетельствовало о том, что машина находится в движении. Бретон вывел автомобиль на шоссе, направил его на север и поставил ногу на педаль газа. Ускорение было так велико, что его голова откинулась назад, поэтому он несколько отпустил педаль, внезапно осознав, какой силой управляет.

Он ехал внимательно, держа путь на северо-запад, пока не добрался до главной автострады на Силверстрим, где с помощью легчайшего движения правой стопы увеличил скорость до шестидесяти миль, не ощутив при этом каких-либо изменений в работе двигателя. «Хорошая машина», — подумал он. И сразу же после этого где-то в подсознании зародилась мысль, что автомобиль теперь уже принадлежит ему, но он подавил ее в зародыше.

Находясь в предместье, Бретон развлекался, выискивая видимые различия между тем, что видел во Времени В и теми же районами во Времени А, сохранившимися в памяти. Все казалось одинаковым: те же мрачные склады лесоматериалов, стоянки подержанных автомобилей, маленькие одинокие филиалы банков, отпочковавшиеся от материнских фирм, скопление ярко освещенных магазинов и совершенно случайные группки домов, разбросанных без какой-либо системы. Тот самый неопрятный, хаотический пейзаж, которого он не терпел, повторялся во всех деталях. Он убедился, что изменение жизни нескольких людей не изменило лика города.

И вот перед ним расстилалась прерия Монтаны. Бретон добавил газа, и о переднее стекло начали расплющиваться мелкие насекомые. По левую руку заходило медное солнце, гася краски неба, которые могли бы соперничать с хвостом павлина. Далеко на востоке что-то замигало над горизонтом, и Бретон инстинктивно прикрыл рукой правый глаз, ожидая нарушения зрения, предвещающего приступ мигрени. Но на сей раз это не были радужные зигзаги, и когда он отнял руку, то понял, что мигание на небе должно быть связано с метеоритами. «Ага, стало быть, метеоритный дождь не прекращается, — подумал он. — Интересно, какие еще явления сопутствуют мне.

Некоторые люди приобретают телепатические способности, спутники сбиваются со своих орбит, солнечное излучение вызывает помехи в радиоприемнике, религиозные маньяки предвещают конец света…»

В задней части автомобиля раздался неясный звук. Бретон, который как раз потянулся к радиоприемнику, чтобы послушать новости, застыл, внимательно прислушиваясь, но слабый звук не повторился. «Джон Бретон, должно быть, пошевелился во сне», — подумал он и включил радио.

«… Коммюнике НАСА гласит, что все аэролинии, эксплуатирующие сверхзвуковые самолеты, должны ограничить потолок до пятидесяти тысяч футов. Это ограничение продиктовано внезапным резким возрастанием космического излучения, которое ученые считают небезопасным для пассажиров на далеких трассах и на большой высоте. В Вашингтоне сегодня утром…»

Бретон выключил радио, ощущая, что его будущее с Кэт каким-то образом находится под угрозой. Желание обладать Кэт ожило в нем, а ведь сегодня вечером она будет одна в доме. Воспоминания о том первом, настоящем поцелуе; ее груди, живые, свободные, вырвавшиеся из нейлоновых пут, ее бедра, кремовые, словно вырезанные из слоновой кости, — этот мысленный монтаж заполнил воображение Бретона без остатка, не позволяя ему думать ни о чем другом, кроме того, что Кэт существует.

Он заставил себя сосредоточиться на важнейших делах текущей минуты, стараясь удерживать белую линию придорожных столбиков точно над левым крылом, время от времени стирая со стекла разбившихся насекомых. И все время перед его глазами стояла Кэт. Он знал, что никогда не сможет от нее отказаться.

Когда он добрался до озера Паско и свернул с автострады, выехав на узкую дорогу, пересекающую группу сосен, солнце уже скрылось за линией горизонта. Сгущались сумерки, укрывая машину в тени деревьев. На развилке Бретон на минуту задумался над тем, какую из дорог выбрать, и вдруг ясно осознал, что в последний раз был здесь по меньшей мере двенадцать лет назад. На южном берегу озера стояла заросшая плющом рыбацкая хижина, которой он всегда восхищался, но о покупке которой в те времена не мог даже мечтать. Он подумал, что именно эту хижину купил Джон Бретон, разбогатев, и это был как раз тот фактор, который изменился во Времени В. Но Джон мог поменять свои склонности.

Проклиная себя в душе за то, что он не позаботился точно установить местонахождение домика, он направил автомобиль на старую, почти совсем не используемую дорогу и выехал на пустое пространство над водой. Он свернул и остановил машину между одноэтажным домиком и покрашенным в зеленый цвет сараем для лодок. Как только он вылез из автомобиля, под его одежду проник тянущийся от озера влажный холод. Слегка вздрагивая, Бретон вынул из кармана ключи и подошел к неосвещенному домику.

Третьим из ключей ему наконец удалось открыть замок. Он толкнул дверь, вернулся к автомобилю и открыл багажник. Джон лежал, скорчившись, на боку. Он производил впечатление больного. В лицо Джеку пахнуло запахом мочи. Джек вздрогнул, охваченный чувством вины. Его второе воплощение было лишено всего, даже чувства собственного достоинства, и Джек сам ощутил унижение. Он вытащил находящегося без сознания Джона из металлического чрева багажника и, подхватив под мышки, внес его в дом. Когда он волок его по ступеням, ведущим к двери, Джон что-то пробормотал и начал легонько дрожать и дергаться.

— Все будет хорошо, — прошептал Джек бессмысленную фразу. — Только спокойно.

В большой комнате были глубокие обтянутые твидом кресла. Стол и деревянные стулья в псевдонародном стиле стояли тесно под окном, выходящим на озеро. В помещение выходили четыре двери. Джек выбрал ту, которая, по его мнению, должна была вести в подвал, и не ошибся. Он оставил Джона лежать на полу, нашел выключатель, щелкнул им, но внизу по-прежнему было темно. Он быстро обыскал комнату и обнаружил главный рубильник в шкафчике, включил его, и из двери, ведущей в подвал, вырвался желтый свет. Джон, когда Джек тащил его вниз, снова начал биться. Джек старался как-то успокоить его, одновременно удерживая равновесие, но убедился, что в любой момент может упасть. Поэтому он просто отпустил Джона, и тот скатился с нескольких последних ступеней, упал на бетонный пол с громким стуком и остался лежать без движения. На нем по-прежнему не было одной туфли. Джек широко шагнул через него и вошел в мастерскую, где стояли какие-то части двигателя. Открыв большой ящик, он нашел в нем то, что искал, — катушку лески для рыбной ловли. Этикетка подтвердила его догадки — это был новейший тип лески из материала с направленно перестроенной структурой. Напоминая по внешнему виду тончайшую нить для шитья, она была способна выдержать нагрузку порядка нескольких тысяч фунтов. Он отрезал два куска специальной гильотинкой, которой была снабжена катушка, и коротким куском связал Джону руки за спиной. Длинный кусок он пропустил через потолочную балку, надежно завязал, а другим концом обвязал руки Джона выше локтя. Катушку он спрятал в карман, опасаясь, что Джон, придя в сознание, найдет ее и попытается освободиться.